Смерть предпочитает убивать изнутри: Крах невежества

– Ну, во-первых, в Уфе есть целый арсенал военной техники и завод по производству боеприпасов, – продолжил спор товарищ. – А во-вторых, уж не думаешь ли ты, что у зараженных есть командиры и мозги, с помощью которых они могут найти уязвимости в обороне, а не пойти стенкой на нас?

– Ты знаешь, – заговорил я, – в Питере обитал Жнец, который очень даже управлял ими. Если бы мы тогда не убили Жнеца, Питер не смог бы выстоять. Так что есть у них командиры, и командиров этих надо уничтожать в первую очередь. Без них зараженные будут слабыми и тупыми, а отсутствие силы и разума у врага – это главное преимущество перед противником, – закончил я.

Я поболтал с Никитой ещё на различные вполне нейтральные темы, а затем мы разошлись по номерам отдыхать и набираться сил, психологически готовясь к походу в карантинную зону.

Утром я поднялся одним из первых. Вечерний разговор с Никитой про пересылку сообщений не давал мне покоя: «Как же такое возможно? Либо спутник хранил всю эту информацию, либо случилось что-то ещё, чего я не знаю». Я спросил некоторых людей, были ли у них такие же истории. Да, сообщения им приходили тоже. От такого удивления они уже стали верить во всякие сверхъестественные вещи и силы, хотя это, скорее всего, дело техники, но для многих это значило очень многое.

Какое-то время, я пошатался по Казани и просто пообщался с местными. У них была одна большая цель – построить военную базу на благо защиты человечества. Складывалось впечатление, что ничего кроме строительства этой базы люди здесь больше вообще ничего не хотели: не ели, не спали, а только работали.

Казань, как выяснилось, была эвакуирована сразу же после начала катастрофы, но затем сюда пришли военные и провели большую зачистку, возвращая город под свой контроль. После командование посчитало, что здесь должен быть плацдарм для обучения и обслуживания военных сил, поскольку это место имеет хорошее стратегическое положение, а база будет самой большой из всех существующих.

Около поезда, когда все уже поднялись на ноги и были готовы ехать дальше, мы начали обсуждать дальнейший маршрут, как и рекомендовал Зорин:

– Так, друзья, планы изменились, – начал я. – Генерал Зорин попросил сменить маршрут, так как там может быть опасность совершенного другого рода – беглые преступники, которые смогли выжить в катастрофе. Сейчас они грабят брошенные города и села, и по словам генерала – серьезно вооружены. Чтобы добраться до нашей цели, нам необходимо вернуться немного назад до Зеленодольска, затем повернуть на юг и ехать до Сызрани. После реки начинается карантинная зона, но там регулярно пролетают военные и проводят операции, поэтому мы там будем отчасти в безопасности. От Сызрани же следует повернуть на восток, вот тогда мы останемся абсолютно одни, никто к нам не придет на помощь, если что-то с нами случится, поэтому…

– …будем держать ушки на макушке и следить за всем что движется, а также проверять рельсы на целостность? – перебил меня Салман, пересказав слова Зорина один к одному.

– Именно, – ответил я Салману, а затем вновь обратился ко всем, – на этом участке пути на железной дороге могут располагаться брошенные поезда или вагоны, которые нам так или иначе придется убирать и сдвигать с нашего пути. Если ситуация будем совсем аховая, то бросаем поезд и садимся в автомобиль. Он вместительный и большой, на нем доедем до Уфы, но путь на нем будет дольше и опаснее.

Один рабочий оторвал меня от диалога и поведал плохую новость, после этого мы отошли и рабочий наглядно мне продемонстрировал неисправность, а затем я вернулся и поведал участникам экспедиции:

– Друзья, у меня плохая новость. Бегун, когда залезал на цистерну, повредил её и, пока мы ехали, где-то две трети дизеля из неё вытекло. В цистерне топлива осталось всего на треть, но ничего страшного, цистерна – это аварийный запас на случай блуждания.

– Что ж, будем надеяться, трети дизеля нам хватит, – подхватил Салман.

– Слушай, я так и не могу понять – заговорил Никита, – почему зона карантинной называется? Может туда надо со средствами индивидуальной защиты соваться?

– Почему карантинная? – ответил я. – Потому что военные официально не поддерживают порядок и не гарантируют безопасность людей, попавших в эту зону. В ней много зараженных и нет средств связи с внешним миром.

В этот момент времени меня снова отвлекли:

– Ну что опять? – спросил я с ноткой раздражительности.

– Я слышал, вы в Уфу отправляетесь, – проговорил какой-то здоровяк на английском.

– Это что, американец? – проговорил Иван с небольшой брезгливость в голосе, рассматривая человека. В руках у человека была большая зеленая сумка, а одет он был в камуфлированную форму, и, вероятно, его прошлая деятельность была связана с военным делом.

– Я тоже хотел бы туда добраться, – продолжил говорить он на английском. – Не возьмете ещё одного бойца к себе в команду? Меня зовут Сэм Кларк, я когда-то жил в Америке, но за несколько лет до катастрофы был вне закона в своей стране и жил у вас, в России, – вновь проговорил он.

– Кто-нибудь понял, что он сказал? – решил уточнить Никита.

– Это действительно американец, – ответил я, поняв большинство его слов. – Хочет присоединиться к нам.

– А что он умеет? Какая у тебя подготовка, Американец? – обратился к нему Иван.

– Пять лет в спецназе морской пехоты. Двадцать одна боевая операция, – проговорил он на ломанном русском, поняв его слова.

– Все-таки могёшь немного по-нашему, – усмехнулся он. – Но боец лютый, ничего не скажешь. С таким точно не пропадешь, – обрадовался Иван. Сэм был чуточку больше и выше Ивана по габаритам, и Смольников начинал видеть в нем конкурента по силе.

– А оружие? – спросил Никита.

– Штурмовые винтовки. Но стрелял из пулемета, винтовки, водил бронетехнику.

– Ладно, Сэм, – решил спросить я уже на английском. – Если не секрет, что тебя так тянет в Уфу?

– Думаю по той же причине, что и вы – подальше от проблем центра. Ну и начать новую жизнь, разумеется, – проговорил он на своем родном языке.

Мы долго обсуждали вопрос принятия нового члена экспедиции. Многие из нас не могли владеть иностранным языком свободно, как это делали мы с Машей и Вовой, чтобы можно было спокойно переговариваться с нашим членом экипажа, но набор простых и понятных русских слов и предложений он знал хорошо. В конечном итоге мы решили не отказывать желанному путнику разделить с нами бремя путешествия, поскольку любая лишняя пара рук в таких опасных жизненных ситуациях всегда могла пригодиться.

***

Сегодня с погодой не повезло – было пасмурно, периодически лил дождь, иногда дул холодный промозглый ветер. Маша в шутку предположила, что дело близится к снегопаду.

Наш поезд покинул Казань. Товарищей зацепила моя речь – все были настороже. Поскольку они знали, что я единственный из отряда поддерживал общение с Зориным, то все мои слова воспринимали крайне серьезно. Первую смену по управлению поездом держали Салман с Никитой. Вова с Машей находились где-то в купейном вагоне, а Иван, как всегда, наслаждался одиночеством в дзоте на цистерне. Мы же с Сэмом несли дежурство в вагоне с автомобилем.

Первое время нашего путешествия, до самого Зеленого дола, я много болтал с новым членом экипажа. Мне было интересно узнать, как его занесло в Казань, да ещё и после катастрофы, что в Америке говорили после «Зацветшей резни» и как так получилось, что в Америке его стали считать предателем.

– Много всего произошло, – начал Кларк свой рассказ. – Когда у вас случилась эта «Зацветшая резня», я тогда уже офицером служил и заподозрил неладное, когда пару подводных лодок адмирал отправил к берегам Испании, будто бы на учения. Только потом выяснилось, что они через субмарины переправили в Америку чужие технологии. Как только я начал копать информацию, в ЦРУ уже давно следили за моей активностью, и вскоре, меня обвинили в измене. После побега мне потребовалось несколько перелетов между странами, пока я не оказался здесь, где меня приняли как беженца и защитили. Военные навыки и образование помогли мне хорошо устроиться в обществе, долгое время ремонтировал автомобили и преподавал в спортивной секции. После катастрофы перебрался в Казань, где немного подрабатывал, помогая в строительстве военной базы, а также тренировал остальных бойцов, да и сам собирался податься на службу. Жаль, что только языковой барьер немного сказывался на мою занятость, но это вопрос времени.

С каждым новым поворотом судьбы, я удивляюсь все больше и больше тому, как мир все-таки тесен, сколько в нем происходит событий, и все они тесно переплетаются между собой. Надеюсь, что с самим Грейстоуном, как и с его сынишкой, которые устроили мне, моей семье и другим невинным людям неприятности, мне встретиться не придется, потому что иначе мне придется перестрелять их на месте.

После Зеленодольска, мы перевели стрелки и поехали на юг. Поезд приблизился к мосту, и мы начали переезд на другую сторону реки. Как только под колесами состава оказалась твердая земля, Иван произнес по рации:

– Все, ребят. Карантинная зона.

Все ребята напрягли свое внимание и чутье, начали всматриваться в каждый куст, каждый закоулок. Мы экипировали бронежилеты, надели пояса с магазинами, и теперь в обязательном порядке договорились носить с собой один автомат, один полуавтомат, пистолет и нож.

Первое время нашего пути, особой разницы в окружении не наблюдалось. Те же опустевшие леса и луга, полуразваленные деревни и села. Изменилась лишь окружающая нас местность – она стала более равнинной и лучше просматриваемой в разные стороны. В нашем пути радовало только одно: не приходилось останавливаться на других ветках и пропускать впереди идущий транспорт.

Прошло где-то полтора часа, прежде чем мы стали подъезжать к Ульяновску – первому большому городу-призраку на нашем пути. Это были пустые, лишенные света дома и улицы, которые то и дело пересекались малочисленными зараженными. По своему опыту наблюдения за ними, я научился распознавать, что зараженные, находящиеся под влиянием жнеца, были дисциплинированы и настырны. Зараженные, которые не были под управлением, всегда были немного трусливыми и осторожными, и в Ульяновске наблюдался именно такой тип.

Мутанты ходили где-то вдалеке и к нам не приближались, больших среди них не было. По приезде на станцию началась одна их самых неприятных вещей в нашей поездке – очистка пути от поезда и включения нужных нам стрелок. Заранее договорившись о плане работы, Иван с Сэмом сошли с поезда, чтобы оперативно переключать стрелки. Никита расположился на цистерне и просматривал окружение в округ на случай, если мутанты начнут внезапную атаку.

На нашем пути располагался небольшой состав, мы протолкали его своим локомотивом до стрелки и перевели на другой путь, стараясь все делать быстро и без суеты. Отъехав назад, ребята перевели стрелки на юг и забрались обратно в поезд. Все дела мы завершили за пятнадцать минут, и двинулись дальше.

Отъехав от города, мы остановились, чтобы взять пятиминутную паузу и сменить вахту управления поездом. Теперь машинистами стали мы с Иваном.

Дома города-призрака остались позади. После Ульяновска за окном раскинулись холмы бескрайнего Поволжья. На холмах где-то вдалеке периодически и небольшими группами стали появляться зараженные, но больших среди них не появлялось. Нам часто встречались брошенные поля и луга, деревни и поселки-призраки, глядя на которые у меня создавалась атмосфера пустоты и отсутствия цивилизации.

Локомотив двигался то вверх, то вниз по мере своего движения, преодолевая один лысый холм за другим. Погода стала улучшаться, вылезло солнце, и земли Поволжья вокруг засияли красочнее.

Мы наблюдали где-то вдалеке несколько бегунов перед очередным спуском вниз, но нам повезло, и они не увязались за нами. Также несколько раз наш путь несколько раз пересекала небольшая орда зараженных, что заставляло всех членов экспедиции напрячься и заметно понервничать. Однако среди них не было больших мутантов, и обстановка в целом была вполне себе спокойной. Несмотря на такие небольшие сюрпризы на нашем пути, вся дорога до Сызрани прошла без каких-либо эксцессов и неприятностей.

Два часа спустя, недалеко от большого города-призрака, с нашим поездом на радиочастоте связались военные:

– Говорит лейтенант Татаров, есть кто-нибудь на связи? Отзовитесь, – прозвучал динамик.

– Опа, вояки засветились, – молвил Смольников.