Хроники скитальца. Кинжал последнего желания

– Так как же мне ее называть? – не дождавшись ответа, после небольшой паузы вновь поинтересовался Агвинар у Аревия, который теперь был еще в большем замешательстве. – Ведьма, которая так низко и подло поступила с великим воином, не заслуживает более высокого титула. Разве ты до сих пор не догадался, что она зачаровала тебя? Разве ты мог бы так за пару часов общения влюбиться во врага твоего короля? Это ведь магия, определенно! Однако ж она знала, что ты сильный воин и рано или поздно сумеешь совладать с этими чарами, и она пала еще ниже!

Аревий изменился в лице, он выглядел так, словно только что узнал страшную новость.

– Или ты думал, что она тоже влюбилась в тебя? – спросил король-маг, но в его голосе не было насмешки. – Ох, как же мне жаль тебя! Мне искренне жаль тебя. Я хочу помочь тебе. Открыть глаза, которые она тебе затуманила, подобно окнам в своей спальне. Она ведь сама ненароком призналась тебе, что твой ребенок ей под сердцем нужен лишь для того, чтобы ты защитил ее семью. Она не собиралась рожать тебе сына. Это невинное дитя – всего лишь орудие для усмирения твоей воли.

Гнев вспыхнул в глазах у Аревия. Только теперь он вдруг ясно вспомнил уверенное лицо Ирвен, когда она заявила, что теперь он их будет защищать. Откуда такая уверенность? Конечно же, она эти слова заготовила заранее! Ведь это она пригласила его в свое ложе. Как же так? Как она так могла? Действительно, как же это было подло с ее стороны!

– Я могу в эту же секунду направиться в пещеры, – уведомил Агвинар, и голос его приобрел более твердый оттенок. – Никто не сможет меня остановить, и ты прекрасно об этом знаешь. Вот только я хочу помочь тебе. Я могу все это сделать за тебя, но как ты будешь потом жить с тем позором? Как ты будешь всем объяснять, почему не выполнил приказ короля? Самое ужасное в том, что это лишь малая доля бед, что причинит тебе моя роль в этой истории, если я пойду туда вместо тебя. Если ее убью я, ты не сможешь разрушить ее чары, и сын твой погибнет, а я не желаю этого. Ведь как бы то ни было, по каким бы причинам он ни был зачат, он все же остается твоим сыном.

Аревий решительно обнажил свой меч.

– Оставь его, – порекомендовал Агвинар. – Только твой кинжал из сплава древнего серебра гномов сумеет справиться с вампиром. Иди, друг мой! Ты знаешь, как можно сохранить жизнь своему сыну!

И Аревий пошел. Он шел уверенным шагом в очередной раз к узкой расщелине в Черной скале, но на этот раз он твердо знал, что делать. Наконец его рассудок прояснился. Он все осознал. Он все понял. Боль предательства обжигала его сердце и наполняла его руку, сжимающую кинжал, силой. Аревий даже не ощутил на себе магию, защищающую вход в пещеру. Что эта боль, которую причиняло это колдовство в пещере, по сравнению с той, что терзала его обманутую душу?

Аревий молниеносно взбежал по лестнице. Его ноги сами несли тело. Не было ничего видно из-за темноты, но он не боялся споткнуться или упасть. Все это уже было неважно. В голове крутилось только одно: «Как она могла? Как она могла так поступить?» Он уже чуть не сошел с ума окончательно от этих мыслей, чувств и эмоций, пока наконец не добрался до второго коридора. На этот раз Аревий даже не заметил магического стража-иллюзию в коридоре. Он просто шел к своей цели.

Тью, сидящий на полу в дальнем углу комнаты, уверенно встал и направился навстречу к Аревию, который вошел в комнату, с шумом распахнув дверь ударом ноги. По глазам молчаливого Тью можно было прочесть, что он понял, зачем пришел Аревий. Мальчишка без единого звука, стойко и достойно встретил свою смерть, а умирая, смотрел прямо в глаза своему убийце, лишь крепче сжав губы от боли.

Ирвен, услышав шум, вбежала в комнату, а увидев кинжал в руке воина, бросилась к нему на спину, хотя уже было поздно – Тью был мертв. Аревий, не ожидавший нападения, пошатнулся и, чтобы не упасть, попытался схватиться за что-нибудь. В этот момент в комнату вбежала Вилисия, бросилась на помощь своей сестре и случайно наткнулась на выставленный в сторону, чтобы не поранить Ирвен, кинжал. Девочка пошатнулась и упала на пол. Ирвен, которая до сих пор пыталась свалить с ног Аревия, отступила от него.

Только теперь Ирвен осознала, что Тью уже лежит без чувств на земле, а Вилисия – рядом с ним. Ирвен бросилась на пол, она пыталась растормошить бездыханные тела брата и сестры. Она плакала, рыдала, умоляла братишку открыть глаза.

– Убийца! – кричала она Аревию. – Я поверила тебе!

– А я тебе! – зачем-то крикнул в ответ воин.

– Идиот!

– У меня не было другого выхода, – уже чуть тише невнятно пытался оправдаться Аревий.

Мысли его путались. Его уверенность вдруг исчезла куда-то. Почему-то он больше не верил королю-магу. Неужели король-маг сам обманул его, ввел в заблуждение красивыми речами – мучил вопрос Аревия.

– Ты никогда не увидишь своего сына! – крикнула напоследок Ирвен и бросилась в окно.

Аревий, на секунду забывший, что Ирвен принадлежит расе бессмертных вампиров, испуганно бросился к оконному проему, но увидел только далеко внизу Ирвен, которая уже бежала в сторону своего любимого леса.

Аревий выбежал из комнаты, уже в который раз за последние пару дней сбежал вниз по крутой извилистой лестнице, уже казавшейся ему столь знакомой, и вышел из пещеры. Солнце к тому времени уже село, но на улице было как никогда светло. Небо было усеяно горящими стрелами и снарядами. Некоторые башни Зодвена были объяты пламенем, черные клубы дыма поднимались над городом. Олун начал наступление.

Пригнувшись к земле, пытаясь устоять на ногах, в то время как земля содрогалась от падения огромных каменных глыб, используемых в качестве снарядов в катапультах, к Аревию подбежал гонец.

– Олун зовет вас, – пояснил он. – На одном из направлений осады совсем тяжело, вы нужны там.

– Пусть Олун сам и идет в это самое направление, – огрызнулся Аревий и побежал в ту сторону, куда направилась Ирвен.

Бестелесные: Яма

Когда Стизор вновь пришел в себя, он уже не лежал на кровати в доме Ксиань, а был подвешен веревками за руки. Путы впивались в кисти его рук так сильно, что он как раз проснулся от болезненной пульсации в ладонях и пальцах.

Стизор открыл глаза и обнаружил, что находится на дне глубокой ямы. Веревка уходила вверх и терялась за плетеной решеткой, закрывающей яму сверху.

Он приподнялся на ноги, чтобы хоть немного смягчить нестерпимую боль в руках, судя по которой он провисел в таком положении довольно продолжительное время. Однако даже в таком положении он все еще не мог опустить руки ниже своей головы.

Слабый свет, проникающий в яму, свидетельствовал о том, что день близился к завершению. Поэтому Стизор решил до темноты внимательно все оглядеть.

На дне ямы была плотная глина со свежими зазубринами от мотыг. Видимо, она была вырыта совсем недавно, и поэтому островитянин не мог знать о месте своего нахождения. Отдаленные голоса, которые порой доносились сверху, свидетельствовали о том, что он в каком-то из поселений. Возможно, даже в том же, где они жили ранее.

Стены ямы на уровне глаз Стизора и чуть ниже состояли преимущественно из глины, чуть выше виднелся слой песка и известняка. Глубина ямы была не меньше пяти метров и в диаметре около трех.

Стизор попытался дотянуться ногой до стены, но ему это не удалось сделать – не позволила веревка. Поэтому он оставил эти попытки, расставил ноги чуть шире для устойчивости и закрыл глаза. Островитянин постарался сосредоточить свое внимание на дыхании. Раз дыхание помогало ранее унимать некоторые болезненные ощущения во время утренних танцев, должно было помочь и сейчас.

Он дышал и представлял, как воздухом насыщаются его тело и руки, придавая им силы, а с каждым выдохом улетучивается боль в руках, и ему показалось, что резь в запястьях действительно начала стихать.

Стизор вновь вспомнил Ксиань. Ее нежные и заботливые прикосновения. Ее загорелые плечи. Как бы он сейчас хотел прикоснуться к ним! Уткнуться носом в ее волосы. Прижать ее к себе и никогда более не отпускать.

Воспоминания о Ксиань придали Стизору новые силы и освободили его тело от боли. Или это сделало дыхание? Впрочем, было не столь важно. Теперь главное – он не должен погрузиться в сон. Нужно найти такое положение тела, чтобы даже стоя с поднятыми руками после долгой болезни сохранить силы к ночи. Ночью они ему понадобятся. Зря они оставили веревку. Глупые туземцы.

Однако до ночи еще много времени, поэтому нужно продолжать думать о Ксиань и следить за дыханием. Во время тайных учений от Ксиань время потом пролетало столь быстро несмотря на то, что они сидели неподвижно и молча больше часа.

Вот только теперь это уже были не тайные учения рядом с любимым человеком, а глубокая яма. Поэтому время шло не столь быстро, как хотелось бы Стизору, но он все же дождался ночи. Подождал еще несколько часов на случай, если наверху будет стража. Пусть ночная тишина сделает свое дело. Пусть сонное царство поглотит весь поселок и стражу, если она там есть. Слабая надежда грела душу. Ведь за весь день он ни разу не слышал голосов или звуки шагов рядом с его ямой. Быть может, туземцы настолько уверены в решетке сверху, что никого не приставили рядом с ним? Стизор не мог этого знать наверняка, но надеялся на это и с этой надеждой выпрямился, встал на носочки и обхватил обеими руками веревку.

Она была столь тонкой и гладкой, что выскальзывала из ладоней, но была достаточно крепкой, чтобы выдержать вес Стизора. Когда он подтянулся на руках, то понял, что сильно переоценивал свои силы. Все же яд Лоуси изрядно потрепал здоровье островитянина, и тело его еще не окрепло до конца.

В голове промелькнула мысль о безнадежности этой затеи. Появилось желание опуститься вниз, но если он это сделает, то в следующий раз подтянуться будет еще меньше сил. Поэтому Стизор вцепился зубами в веревку. Туземцы еще не знают, на что способны северяне, и он покажет им!

Стизор перехватил руками веревку выше и подтянулся вновь. Снова уцепился зубами.

Тяжело! Больно! Однако выбора нет. Оставаться в этой яме – значит погибнуть, а у Стизора было еще много дел. Нужно разыскать уцелевших сородичей. Раз Стизор жив, значит, мог еще кто-то уцелеть. Нужно разыскать их. Нужно помочь им. Еще его жена и дочь! Он нужен им.

Мысли о дочери придали еще больше сил, и Стизор, позабыв о боли в зубах и усталости, продолжил карабкаться вверх по этой тонкой веревке, пока не вцепился руками в прутья решетки над ямой. Промелькнула мысль о том, что стоит немного перевести дыхание, ведь за решетку держаться было легче, чем висеть на веревке, но Стизор продолжал действовать.

Сначала он попытался распутать веревку с запястий, но упираясь лбом в решетку, подтянувшись в очередной раз дрожащими от усталости руками и онемевшими от боли зубами, это оказалось невыполнимой задачей, поэтому он оставил эту затею. Ведь от пут можно было избавиться после того, как выберешься из ямы, а для этого нужно было добраться к ближайшей стене, найти опору для ног и попробовать поднять решетку.

При связанных руках этот путь до стены оказался не менее сложным, чем предыдущий подъем, но Стизор не собирался сдаваться. Крайне медленно, переставляя поочередно руки, он двигался к стене. Он мог бы уже дотянуться ногами до стены, но это вряд ли помогло бы ему. Стизор судорожно перебирал у себя в голове варианты, как можно ускорить это продвижение. Явно следовало использовать ноги, но как именно, он не успел придумать, поскольку над ним мелькнула какая-то тень. В его правую бровь прилетел сильный удар тупым концом копья. На мгновение показалось, что все вокруг озарилось яркой вспышкой, а затем все потемнело, руки невольно расслабились, и он полетел вниз.

Король-Маг: Старые друзья

Было уже далеко за полночь. Луна и звезды не проглядывались сквозь плотные тучи дыма. Великий город, не знающий осад и нападений в течение долгих лет, был в огне. Грохот орудий прекратился, но сражение не стихало. Боевые барабаны, звуки городских труб, крики, вопли, свист стрел, звон стали – все смешалось воедино. Подобных сражений Зодвен не видел никогда.

Ворота уже были разрушены, и битва продолжалась на улицах города. На его стенах уже укрепились кривенцы. Лишь некоторые башни еще достойно держались, и воины в них, хотя усталые и обессиленные, продолжали яростно сражаться за родной город. Да, городские ворота были разрушены, и место битвы перешло в город, но защитники Зодвена не сдавались, хотя постепенно были вынуждены отступать.

Сам король Зодвена укрепился в своем замке в центре города. Он был уверен, что продержится там несколько недель, а к тому времени уже подоспеют его войска, которые защищали отдаленные рубежи королевства.

Король Зодвена Риван стоял на одной из башен своего дворца, где с высоты птичьего полета наблюдал, как шаг за шагом теснят его воинов кривенцы. Лицо его было невозмутимым, длинные седые волосы развевались на ветру. На поверхности его массивной золотой короны отражался свет от огня, которым полыхала большая часть города. Его правая рука сжимала украшенную драгоценными камнями рукоять меча, который висел у него на поясе.

Вдруг на северной части крепостной стены протрубил рог, но тут же затих. Было темно и ничего не видно. Внизу, во дворе перед дворцом короля, раздались предупреждающие крики о том, что враг проник за стены дворца. В этот момент вспыхнула яркая вспышка, и десятки стражников дворца Ривана были отброшены назад. Во время этой вспышки Риван разглядел мага, идущего впереди, а за ним шли несколько сотен его воинов, некоторые продолжали с помощью канатов перелезать через стены.

Дворцовые ворота были закрыты, но Агвинар вплотную подошел к воротам, приложил к ним свою левую ладонь, и ворота с грохотом слетели с петель, попутно сшибая с ног воинов, стоящих за воротами. Во дворец ворвались воины Агвинара, и бой уже закипел в залах крепости, а сам король-маг уверенно прошел по коридору, свернул на винтовую лестницу и, раскидывая всех на своем пути, стал пробираться в покои короля Зодвена.