Простые вещи

– И всё-таки, Серб, скажи: ты скучаешь по ней?

– Ты про кого?

– Про Сашу. После той ночи многое изменилось.

– Думаю, что нет, – не солгал я. – Всё прошло, исчезло. Возможно, не совсем безвозвратно, но это уже не столь важно.

– И неужели ты ни с кем не хочешь увидеться? Поговорить… Я думаю, что Инга бы много смогла тебе рассказать.

– Нет, Кир, не стоит. Мой образ, однозначно, ассоциируется у неё с насилием, жестокостью и, возможно, даже смертью.

– Она сильная девушка, раз буквально с того света смогли вернуть её.

– Однозначно, но лишний раз беспокоить её не стоит. Тем более, я слышал, что у неё не совсем всё хорошо с головой. Это всё последствия Форестнайта. Сам понимаешь.

Ренне кивнул, сделал последний глоток и поднялся из-за стола.

– Ладно, мне пора. Надо готовиться.

– Давай, Кир. Выход сам найдёшь.

– Не умничай, ты тоже давай готовься. К главной роли.

– Может, всё-таки поконкретнее расскажешь? Что от меня требуется?

Он подошёл ко мне вплотную и издевательски прошептал мне на ухо:

– Как минимум, не сбежать в самый ответственный момент, как поступил твой дружок.

В этот раз слова Ренне действительно задели меня, и я повысил свой тон.

– Матвей не мог исчезнуть просто так. Не мог. Ты понял меня? У него были причины. Были. Ясно?

–Так почему ты сам не выяснишь у него это? Или почему он до сих пор не решился зайти к тебе? Ответ очевиден: ты боишься. И он боится. Вы оба полны страха узнать что-то такое, что раз и навсегда перечеркнёт вашу дружбу. Вашу, казалось бы, идеальную дружбу…

Ренне говорил прямо и смело, что было ему всегда присуще, но именно этим он и задевал меня, больше и больше, с каждым его мерзким словом, заставляя меня ненавидеть его. Возможно, даже за тот факт, что он говорит самую настоящую правду.

Я хотел схватить его за горло, но он был готов к этому и почти без сопротивления убрал мои руки в сторону. Я повторил попытку несколько раз, но и они оказались безуспешными.

– Не смей так говорить про Матвея! Не смей так говорить про меня! Ты ничего не знаешь! Ничего не знаешь!

– Ладно-ладно, успокойся, Серб. Я ухожу, но ближе к вечеру снова заеду. Есть дело.

Я хлопнул за ним дверь, но тут же отворил и всё в том же порыве ярости крикнул ему в след:

– И не смей меня называть больше «Сербом»! Чёртов умник…

###

Под вечер мне стало немного стыдно за то, что я всё-таки не сумел ударить Кира, который уже не первый раз заводил тему отношений с моими одноклассниками. Он постоянно пытался объяснить, как мне следует поступать, и почему это будет правильным.

Но такие наивные и глупые советы от человека, который понятия не имеет, как мне иногда сложно просыпаться и засыпать с мыслями о лицее, не нужны и даром.

Весть о возвращении Матвея дошла до меня ближе к Новому году, и я безвозмездно верил, что рано или поздно он явится ко мне с распростёртыми объятиями и расскажет невообразимую историю о своих странствиях, на которую даже мне не хватит фантазии.

Мои ожидания не оправдались, и с каждым днём мне становилось всё паршивее от того, что Фадеев так и не удосужился меня навестить. Резнёв об этом прекрасно знал и отнёсся к этому факту вполне спокойно, утверждая, что благодаря такой рокировке он познакомился со мной лично, а на меня у Андрея были свои планы.

От таких идей мне было весьма неловко и неприятно, ведь я до сих пор понятия не имел, чем именно он занимается, помимо ночного клуба. Иногда у меня складывалось впечатление о том, что все тайные дела этого человека – всего лишь миф, который создан для поддержания своего авторитетного статуса.

Резнёв был впечатлён историей с минувшего Форестнайта и после неё даже принял меня на небольшую бумажную работу в Картон, которую стабильно очень щедро оплачивал. Правда, последние дней десять я практически ничем не занимался. Андрей обосновывал это тем фактом, что сейчас идёт очень важный процесс ожидания.

Он был доволен моей новой циничной составляющей, которая постепенно овладела мной впоследствии той ночи, глубоко веруя в тот факт, что это поможет мне состояться и преуспеть в его мерзких делах.

Также я усомнился в своих медицинских способностях, но это было весьма приятное разочарование в виду того, что Инга Шейдаева осталась жива. Правда, до меня дошли слухи о том, что она категорически отказывается возвращаться в лицей, а также ни с кем не разговаривает.

Медицина практически не знает случаев клинической смерти, когда человек оставался полностью вменяемым и адекватным.

Я ведь и сам пребывал в состоянии комы довольно немалый период, после чего моя психическая составляющая несколько пошатнулась.

Кир сдержал слово и заехал ближе к вечеру, вручив мне целую пачку пригласительных билетов, которые я должен был раздать выпускникам лицея. Он прекрасно знал, что эта идея меня чертовски разозлит, но отказываться я не имел права.

Очередное мероприятие будет посвящено дню рождения Резнёва, и Ренне со своей командой подготовил для него какой-то специальный подарок, поэтому раздавал пригласительные практически всем подряд.

Я долго не мог заснуть, постоянно ворочался и всеми силами проклинал Кира, ведь именно по его инициативе я снова встречусь лицом к лицу со всеми людьми, которых я уже давно решил оставить в прошлом. Ренне болен своей самоуверенностью и однажды это сыграет с ним злую шутку.

В любом случае, завтра утром кончится моё инертное пребывание в Картоне, а это значит, что Артур Сербин будет снова в деле. Однозначно.

###

Утро нового дня начиналось с довольно раннего подъёма и завтрака на скорую руку. Отвратительная погода за окном не изменилась. Я старался не думать о том, что буквально через час снова окажусь в лицее и встречусь с теми людьми, которые совсем недавно волновали моё сердце с различной интенсивностью.

Однажды Резнёв полностью раскритиковал мой стиль в одежде и велел мне тотально обновить свой гардероб. Я весьма неохотно последовал его совету и со временем привык и даже полюбил свою новую коллекцию рубашек, а также шикарное пальто, зауженные серые брюки и две пары классических туфель (тёмно-коричневые и бордовые). Но, к сожалению, цвет моего лица был настолько тусклым, что даже в новой одежде я выглядел весьма невыразительно.

Я глубоко вздохнул перед воротами лицея, в очередной раз настраивая себя на позитивный лад, попытался сделать свою походку чуть увереннее обычного и вошёл внутрь.

По причине долгого отсутствия мне бросалась в глаза каждая мелочь, которая мне не замечалась раньше: от настенных часов с рисунком нашей Солнечной системы в гардеробе до высоких потолков в коридорах.

Чтобы упростить свой процесс раздачи билетов и покинуть пределы лицея, как можно скорее, я решил найти президента лицея, Вениамина Рохшера. Я был готов отдать ему конверт с билетами, чтобы он уже распорядился с ними по своей воле, и с чистой совестью покинуть эти стены.

Было время обеда, и я направился в столовую, где мне в глаза сразу бросились знакомые ребята. Я остановился у входа, словно внутри меня какой-то важный механизм дал сбой, и я передумал идти.

Из-за стола поднялась Соловьёва и направилась к столу с грязной посудой. Я отбросил все лишние мысли в сторону и зачем-то подошёл к ней.

– Привет, Саш…

Она повернулась и удивлённо вытаращила на меня глаза, слегка приоткрыв рот.

– Саша! Привет… – я повторил.