Простые вещи

Это всё стечение обстоятельств… Это один большой обман. Это попытка заставить вас видеть то, что вы хотите видеть.

– Сербин, спокойствие! Мы пришли помочь! Медленно положи нож на землю и отпусти Ингу, – староста класса, Вениамин Рохшер, постарался взять ситуацию под свой контроль.

– Нет-нет, вы не думайте даже. Я понятия не имею, кто это, – я показал пальцем на тело, истекающее кровью. – И я так же, как и вы, сейчас не понимаю, что здесь происходит…

Собственно, кто сейчас готов поверить моим словам?

– Она потеряла много крови. Когда я услышал её крики о помощи – какое-то чудовище уже успело изуродовать Ингу, – с этими словами я отложил нож в сторону. – Я лишь пытался её защитить.

– Друзья! – обратился староста к толпе запуганных выпускников, – все мы прекрасно знаем и помним тот жуткий инцидент, после которого мы потеряли Глеба. Да, в ходе следствия Сербина оправдали, признав инцидент в ванной – несчастным случаем, но все мы прекрасно знаем правду. Мне жаль, что Артур в итоге выбрал пусть насилия и криминала.

– Чёрт, да послушайте меня. Хотя бы раз, просто послушайте… Рохшер, ты слышишь, что я говорю?

Вениамин перевёл взгляд в мою сторону и уже обратился лично ко мне.

– Да что ты говоришь? Послушать тебя? Мы были готовы простить тебе всё, Артур… Но история повторяется снова…

– Ты меня так и не выслушал. Никто из вас меня так и не выслушал. Вам всем легче осудить, чем разобраться. Так было, есть, и будет всегда, – я всё-таки не смог промолчать и ответил.

Ожившая толпа загудела, стала бурно что-то обсуждать. Эти люди ненавидели меня. Но я уже давно смирился с этой ролью козла отпущения. В голове в очередной раз промелькнули сотни вопросов без ответов.

– Инга. Спросите Ингу. Она очнётся, всё вам расскажет. Всю правду, – пульс у неё всё ещё присутствовал. – Она расскажет.

– Ты можешь говорить, что угодно, Артур. В любом случае, ты просто получишь по заслугам, вот и всё. Так всегда бывает. Всегда.

Он хотел ещё что-то сказать, но не смог. Им в мгновенье ока овладел очень сильный кашель, который за столь короткий период времени заставил его схватиться двумя руками за горло и умоляюще присесть на корточки.

– Где врач?! Где врач!? – дважды повторил голос.

Лицо Вениамина стало мерзкого сливового оттенка. Его губи пересохли, вместо членораздельной речи стали выходить непонятые обрывки звуков. Рохшер сложился пополам и коленями вперёд рухнулся на землю, по-прежнему держась двумя руками за горло. Время вокруг меня остановилось. Всё стало инертным и ненастоящим. Спасите…

– Астма! Баллончик! Где чёртов баллончик?!

Человек, который должен был оказывать медицинскую помощь на Форестнайте, наконец-то появился в зоне видимости и первым делом подбежал к Вениамину.

Краски пропали, звуки растворились в тишине, которая так давила на уши. Толпа людей загородили своими телами сцену спасения нашего старосты.

Я схватил Ингу за руку и прижал к себе ещё сильнее. В этот раз всё было точно также, как и в предыдущий, кроме одного душераздирающего факта. На её худеньком запястье отныне не чувствовалось пульсовых вибраций. Сложив руки крестом и положив их на область левой груди, я убедился в том, что сердце юной Шейдаевой остановилось.

Боль. Голая, неприкрытая ничем, заставляющая страдать от и до. В порыве отчаяния я открыл рот и закричал.

Фантом реальности пропал, я снова растворился в бесконечности и стал полностью неподвижным. Мир стал совсем другим. За что мне всё это? Я был готов отдать все богатства на свете, чтобы избавиться от инертности, и что-нибудь сделать… Тело казалось таким ватным и безжизненным, холод полностью его окутал.

Я хотел всего лишь, чтобы у меня было всё, как у всех. Каждый хочет быть немного героем, но не каждый может нести ответственность за свои поступки. Я аккуратно положил неподвижное тело Инги на землю, последний раз склонил над ней голову и на прощание поймал взгляд Соловьёвой.

Вдаль. Подальше. От всех и от всего.

Уставшие ноги вывели меня прямиком к прекрасному морю, от которого меня отделял только каменистая пропасть.

Я отошёл немного в сторону, пытаясь найти поблизости какую-нибудь тропинку, ведущую к самому побережью. Пройдя сквозь колючие заросли, я так и не нашёл более организованного спуска к морю. Силы были на исходе.

В порыве глубокого отчаяния я аккуратно присел на песок, обхватил двумя руками колени и аккуратно улёгся набок. Я опустил тяжёлые веки и заснул с глубокой уверенностью в том, что не имею абсолютного никакого желания вновь когда-либо просыпаться.

###

Моё желание не сбылось, и я проснулся я от головной боли, которая стала созревать ещё с начала вечера. И я был запредельно уверен, что это её апогей. Неподалёку послышался шёпот. Голос, однозначно, принадлежал молодой девушке. То ли я окончательно сошёл с ума, то ли рядом действительно кто-то был.

Я приподнялся и решил выследить обладательницу столь необычного, но прекрасного голоса. Мой интерес оказался сильнее всякого здравомыслия, и я, морщась от неприятных прикосновений дикого кустарника, продолжал пробираться на удачу вглубь зарослей.

Пройдя сквозь несколько метров ужасного колючего шиповника, я вышел на относительно открытое пространство, за которым следовал обрыв, и выход к морю.

Я насторожил слух и вновь услышал лишь отдельные фразы, исходящих со стороны берега. Я подошёл чуть ближе, и убедился в том, что был абсолютно прав.

Это была молодая и очень привлекательная на внешность девушка, на которой была надета синяя джинсовая куртка, под которой виднелась матроска огромного размера. Незнакомка пыталась спуститься к морю, то и дело что-то недовольно бормоча себе под нос.

Я подбежал прямиком к краю обрыва, желая вступить с ней в диалог, но своей необоснованной внезапностью испугал её, и она потеряла равновесие и последние несколько метров до берега скатилась кубарём по выступающим остроугольным камням.

Было не слишком высоко, поэтому, если действовать аккуратно, то спуститься можно довольно безопасно, но я засуетился и кинулся сразу двумя ногами вперёд. Это было неудачное и необдуманное решение с моей стороны.

Я скатился прямиком по остроугольным камням и колючим веткам, во время падения, пытаясь прикрывать лицо, из-за чего задел правой рукой один из проклятых камней, который от самого запястья до локтя распорол мне кожу. Кровь стартовала незамедлительно.

Адреналин от столь шокового падения предоставил мне какую-то фору для того, чтобы всё-таки подняться и вступить в диалог с девушкой.

– Слушай, извини, пожалуйста… Я не хотел тебя напугать. Ты как? В порядке? – спросил я, виновато спрятав порезанную руку за спину.

Она не торопилась подниматься из её случайно принятой позы лотоса, и удивлённо выкатила на меня свои большие голубые глаза, которые переливались среди ночи, словно звёзды.

– Эй! Я спрашиваю, ты в порядке?

– Ты из лицея Сахарова? – голос у неё был действительно очень приятный.

– Да. Форестнайт. А ты, видимо, из соседней гимназии, – предположил я.

– Верно. У нас так-то общий Форестнайт.

Она наконец-то поднялась с холодного песка, и как оказалось, она была немного ниже меня ростом. У неё были очень длинные ноги, которые красовались из-под совсем коротких джинсовых шорт. Ноги целиком были в тёмно-синих пятнах и кровавых ссадинах. На ней не было никакой обувь, весь педикюр был потрескавшийся и разбитый.

– Тебе не холодно? – снова спросил я, пытаясь проявить заботу.

Красивые, невероятно длинные русые волосы поддались лёгкому дуновению ветру и окутали её большие губы, на которых был виден небольшой кровавый след.

– Это, по-моему, не твоё дело, – довольно дерзко ответила она. – И вообще, мне пора идти. Извини, что я так грубо. Возможно, в другой раз было бы как-то иначе, но не сейчас.

– Тебе точно не нужна помощь?

– Да иди ты к чёрту со своей помощью! Ты уже помог мне спуститься. Ты что следил за мной?

– Ещё чего…