Скажут – морем, будет море всей своей морскою силою,
С кораблями, с островами, с Перл-Харбором и Флоридами.
Иудеей – быть пророкам с диким медом и акридами.
Скажут – звёздами, – плевочки, как поэт в стихах говаривал.
А за некудом – из грешников-космополитов варево.
Сгусток плазмы инфернальный (может, кто случайно слушает)
Оглянулся, сгорбив спину, диссидент во всяком случае.
Затянулся и пропал, как был, в пижаме, с санитарами,
Правдолюбие засунув и гремя пивною тарою.
Аналоговый снег
Аналоговый снег окутал полстраны,
Облезлым псом в углу орёл самодержавный,
Но кажется ещё, что ни на ком вины,
И кажется, ещё не выбрано заглавье.
Окно в который раз показывает снег,
Аналоговый снег, который упокоит
Лишь тех, к нему слепых, единым кадром всех,
Лежащих на листе столбцом или строкою.
Аналоговый снег в бушлате моряка
Чернеет земляной какой-то чернотою.
И чёрный кабинет. И долгая строка.
И тень Фемиды спит, у дальней стенки стоя.
И кажется, что кровь стекает с потолка.
И кажется – легко доверить мысли вихрю –
В аналоговый снег нырнув, увидеть, как
Ломается пейзаж, переходя на цифру.
Старый дом
Стены, несущие воздух из космоса,
Изгнаны, выпали, вышли из фокуса,
Но – продолжают дышать.
В фокусе – пол, потолок (раскурочены),
Клён, затесавшийся чёрными строчными,
Снега скупая негладь.
В красном углу ни иконы, ни нечисти,
Только намёком на бренность конечную
Сетка, за сеткой – труха.
Ходишь, как лишнее и насекомое,
Вне математики и не искомое,
Слово вставное стиха.
Ходишь, меняешь одежду на старую,
Примус заводишь, тахту и гитару и
Вечный дубовый буфет.
Кот отирается окуня около.
Дед-инженер с литографии – соколом.
Рюмка и свежий багет.
Выйдешь до ветру к кусточку кленовому,
Звёздной пороше и месяцу новому,
Сплюнуть, надеяться, жить…
А за порогом угар, запустение,
Серые снеги, бетонные стены и