В защиту Гамлета

В сонливой лени и ни о себе

Ни заикнусь, ни пальцем ни ударю

Для короля, чью жизнь и власть смели

Так подло. Что ж, я трус? Кому угодно

Сказать мне дерзость? Дать мне тумака?

Развязно ущипнуть за подбородок?

Взять за нос? Обозвать меня лжецом

Заведомо безвинно? Кто охотник?

Смелее! В полученье распишусь.

И он восклицает (внимание! в этом восклицании возможно ключ к “разгадке”) – “Проснись, мой мозг!”. Т.е. выйди, выйди разум из этого оцепенения.

V

Научный подход, каковым, безусловно, должен являться психологический анализ, требует доказательств, ибо утверждать и предполагать можно все что угодно. И утверждения об имеющем место Эдиповом комплексе, о том, что Гамлет медлит, не убивает дядю потому, что подсознательно поддерживает его в своем изначальном, с самого раннего детства идущем желании убрать в лице своего отца соперника своей любви к матери, по меньшей мере, кажутся просто надуманными. С тем же успехом можно утверждать о скрытом гомосексуализме Гамлета и тяге к своему дяде или о нежелании убивать дорогого матери человека, нанеся тем самым боль матери и т.п. для их опровержения достаточно вспомнить, как, не раздумывая, молниеносно убивает Гамлет Полония, приняв его за дядю.

Да, Гамлет не сумасброд, он человек разумный. Он понимает, что находится во взбудораженном состоянии, он не доверяет себе, находящемуся в этом состоянии. Кроме того, исходя из велений своего разума, познавшего уже обманчивость видимого, он сомневается также в истинности слов призрака отца:

Но может статься,

Тот дух был дьявол. Дьявол мог принять

Любимый образ. Может быть, лукавый

Расчел, как я устал и удручен,

И пользуется этим мне на гибель.

Нужны улики поверней моих.

И, весь в сомнениях, он решает устроить известную “мышеловку” дяде.

Он выдаст чем-нибудь себя

При виде сцены, либо этот призрак

Был демон зла, а в мыслях у меня

Такой же чад, как в кузнице Вулкана.

Внутренне им движет желание доказать, что это неправда. Это не может, не должно быть правдой. Убить дядю – значит признать свершившуюся подлость, значит, убедиться в справедливости своих горьких мыслей о мире, о людях. Значит, подтвердить полнейшее разрушение и смерть своего внутреннего мира. И он цепляется за любую соломинку, чтобы спасти его. Убедиться, что все это сон и бред своего воспаленного разума – вот чего искренне хочет Гамлет.

Мы видим отягощенность Гамлета жизнью, мучения его, причиняемые душевной болью. Это невольно превращает в философа. Можно обратить внимание на интересный факт – философствованию Гамлета удивляются все, кроме друзей.

А в это время вокруг продолжают плестись интриги. Но может ли столь чувствительный Гамлет не видеть этого.

Гамлет предлагает Гильденстерну сыграть на флейте. И на отказ и признание в неумении обращаться с этим инструментом обращается к нему и в его образе ко всем бывшим и будущим Фрейдам, бесцеремонно, с видом знатока лезущих в его душу, истолковывающих его действия и мысли, как если бы им доподлинно были бы известны все складки и лабиринты его внутреннего мира:

“Смотрите же, с какою грязью вы меня смешали. Вы собираетесь играть на мне. Вы приписываете себе знание моих клапанов. Вы уверены, что выжмете из меня голос моей тайны. Вы воображаете, будто все мои ноты снизу доверху вам открыты. А эта маленькая вещичка нарочно приспособлена для игры, у нее чудный тон, и тем не менее вы не можете заставить ее говорить. Что ж вы думаете, со мной это легче, чем с флейтой? Объявите меня каким угодно инструментом, вы можете расстроить меня, но играть на мне нельзя.”

VI

Ужас, страх приводят животных с развитой психикой в состояние оцепенения. У простейших подобные явления насколько известно явно не наблюдаются.

Человеку более развитому интеллектуально, с более сложным внутренним миром свойственны переживания и отрицательные эмоции иного рода, более высшего порядка. С нами, безусловно, согласился бы Рамачарака: “Муки человека, который достигает высокой степени умственного роста, те муки, которые заставляют его видеть новые проблемы и невозможность их разрешения, – эти муки не могут быть вообразимы человеку, не достигшему этой стадии развития.” [2 - Йог Рамачарака “Раджа – йога”]

Их влияние на человека, несомненно, более сильно. Они могут сковывать действия, вводить в состояние некоего оцепенения, или даже, душевного паралича, шока. Причем это может быть достаточно сильная личность, могущая в себе подавлять страх (не то что не чувствующая страха, а именно подавляющая его), осмеливающаяся вступить, если нужно в преисподнюю. Таков Гамлет!

Охарактеризовать же это состояние можно следующими признаками:

ощущением бесцельности жизни;

ощущением жизненного тупика;

желанием смерти, как освободительницы;

повышенной чувствительностью;

завышенными требованиями, предъявляемыми к себе и к другим.

И, таким образом, согласимся, что если образ Гамлета зачастую не понимается, то в этом вина далеко не Шекспира. Поскольку сложнейшее душевное состояние Гамлета гениально переданное Шекспиром более высокого порядка, то оно остается непонятным и позволяет дать фантазии место для толкований и, таким образом, пьеса подобно тесту Роршаха вызывает соответствующие каждому ассоциации. Таким образом, в каждом толковании выявляется подсознательный духовный мир самого толкователя и критика. И становится ясно, почему интеллектуальный Гете увидел в Гамлете излишнее развитие интеллекта, а Фрейд рассмотрел Эдипов комплекс. Тоскующая по любви Цветаева подвергла его ожесточенным нападкам своей страсти:

Принц Гамлет! Довольно царицины недра

Порочить… Не девственным – суд

Над страстью.

Принц Гамлет! Не Вашего разума дело

Судить воспаленную кровь.

Своей Королеве встаю на защиту –

Я, Ваша бессмертная страсть. [3 - М. Цветаева “Офелия – в защиту королевы”]

Этот ряд можно продолжить. Крайне замысловато и запутанно мыслящий Л.С.Выготский естественно запутывается в собственном восприятии “Гамлета” и приходит к выводу, что вся трагедия, начиная от фабулы и заканчивая героями построена на непонятной двойственности.

Рассмотрим, как видит “Гамлета” Л.Н. Толстой. “Но ни на одном из лиц Шекспира так поразительно не заметно его, не скажу неумение, но совершенное равнодушие к приданию характерности своим лицам. < >

В легенде личность Гамлета вполне понятна: он возмущен делом дяди и матери, хочет отомстить им, но боится, чтобы дядя не убил его так же, как отца, и для этого притворяется сумасшедшим…