Конец эфира

– Так вот. Во-первых, он рассказал такой мизер по сравнению с тем, что на Марсе реально построено и налажено! А во-вторых, он вот уже несколько месяцев постоянно живёт на Марсе. Руководит Министерством Цивидения. Заправляет всем. Мне показалось, ты ему симпатизируешь.

– Да, работалось с ним легко.

Анна читала договор, твёрдо решив, что подпишет его.

В самом начале её сомнений и раздумий главным аргументом «против» была семья, невозможность полноценного общения с родными.

Теперь главным аргументом «за» стал сам Алексей и её интерес к переезду на другую планету.

Возможность увидеть Землю с другого ракурса больше не представится ей никогда. Она чётко понимала, что предаст себя, если откажется от поездки. Всё, что ей дорого в ней самой – умение деликатно, по-женски легко решать самые трудные вопросы, готовность в критической ситуации брать ответственность на себя, принимать интуитивно верные решения… Анна не могла положить божий дар на алтарь семейных отношений.

«Я не могу потерять себя. Это моя жизнь. Я иду по пути своего предназначения, – думала она. – Да, у меня есть сын. Он первый перестанет меня уважать, если я приму другое решение».

«А что же Алексей? – промелькнула догадка. – Он влюблён? Или? Никаких “или”, я не могу ошибиться. Он, несомненно, обладает невероятной способностью гипнотизировать собеседника. Подводит к выгодному ему, Алексею, решению. Думаю, со мной он воспользовался – и не раз! – своим талантом хантера. Ну и что? От этого он сейчас не менее дорог мне. А может быть, и больше, потому что и я не лишена охотничьих инстинктов…»

Анна улыбнулась про себя, прямо взглянула в серые глаза Алексея и, решительно взяв ручку, без капли сомнений, подписала договор.

Глава шестая

Анна прощается с родителями и сыном

Последний месяц накануне перелёта Анна всегда вспоминала как один из самых трудных в своей жизни.

Когда неизбежность отъезда стала очевидной, она поняла: рано или поздно придётся сказать об этом родителям и сыну.

Тёплый летний вечер. Давно не было дождя. Пыль от проехавшей машины долго стояла вдоль дороги.

Поворот у огромного куста черёмухи.

Анна притормозила у небольшого двухэтажного кирпичного дома, который начал строить её дед, потом достраивал отец.

Дом – точь-в-точь как в сказке Метерлинка «Синяя птица». Огонь в камине в прохладные летние дни, не говоря уж об осенних и зимних вечерах. Свежий хлеб на столе – мама Анны всегда пекла хлеб сама. Птичка в клетке на окне. Правда, не синяя, а лимонная – канарейка Реечка. На окнах – кружевные занавески, на подоконниках – глиняные горшки с геранями, красными, оранжевыми, белыми и фиолетовыми. Кот Викентий, мирно дремлющий на поленнице во дворе.

Анна долго не решалась войти.

Сидела на крыльце и смотрела на беседку, увитую девичьим виноградом, забытую на садовом столике мамину огромную, красную в горох, чайную чашку, на бадминтонные ракетки и воланчик, лежащие у крыльца, Данькин велосипед, брошенный у колодца.

Ком в горле. Невозможно сдержать слёзы… Как им сказать?

Дверь распахнулась, на крыльцо выскочил сияющий Данила.

– Мама! Мама! Ты чего не идёшь? Мы не слышали, как ты подъехала! Я первый машину увидал! Я первый! – Данька скакал вокруг мамы, пытаясь повиснуть у неё на шее. Вдруг заметил, что она плачет, и замер.

– Мам, что с тобой? Что случилось? Я тебя сейчас буду успокаивать! Не плачь!

На крыльцо вышел Сергей Фёдорович, отец Анны. За ним мама, Елизавета Аркадьевна. Анна взяла себя в руки, обняла и поцеловала сына. Умылась у рукомойника, по старинке привешенного к дереву у крыльца. Подошла обняться с родителями.

– Дочь, что случилось? – мама внимательно посмотрела ей в лицо.

– Мама, я должна скоро уехать…

– Ой, да проблема, что ли? Не в первый раз. Подумаешь, командировка. Плакать-то чего?

– Нет, мама. Не командировка. Это надолго. На три года.

– Господи! Куда?

– На Марс, мама, на Марс!

Елизавета Аркадьевна охнула и села на ступеньки.

Отец повернулся и, громко хлопнув дверью, ушёл в дом. Было слышно, как он вслух повторял: «Сколько можно, сколько можно жить в командировках, бросать дом, семью, сына!» Он говорил, не останавливаясь, пока не закрыл дверь своего кабинета в дальнем конце дома.

Только Данька, вытаращив глаза, опять скакал вокруг мамы, стараясь не отпускать её рук, и вопил:

– Мама! Ура! На Марс! Я тоже полечу с тобой! Я тоже хочу! Как здорово!..

В таких ситуациях выручает время. Его становится всё меньше, на эмоции не остаётся сил. У Анны был целый список важных дел и вопросов, которые нужно спокойно обговорить с родителями.

Данька, услышав, что в этот раз на Марс его не возьмут, сначала собрался реветь на весь посёлок. Успокоился, после того как Анна подарила ему марсианский камень, а потом пообещала, что обязательно возьмёт его с собой. Годика через два-три, когда он немного подрастёт.

– Может, и ты потом поедешь?

– Нет, дорогой, я должна там всё подготовить заранее, жильё и много прочего…

Это утешило Даньку. Он напоследок шмыгнул носом: «Ну, ладно». Взял подарок и побежал к друзьям хвастаться.

Теперь Анне предстоял серьёзный разговор с родителями.

– Мама, папа! – она позвала их в беседку.

Родители, с трудом преодолев первый шок, слушали её спокойно. Постепенно понимали, как непросто далось Анне это решение.

– Мои любимые, мои хорошие, мои родные! Я не могу поступить по-другому и очень надеюсь, что вы поймёте, не осудите, как понимали и поддерживали меня всегда. Я приняла решение. Оно далось мне нелегко. Иначе я поступить не могу. Но сейчас речь не об этом. В моём договоре есть несколько пунктов, которые касаются вас. Вот, смотрите. – Анна вытащила копию договора. – Здесь указаны телефоны, по которым вы можете обращаться в любое время суток за поддержкой – медицинской, финансовой, технической. Есть пункт, для меня не совсем понятный. Я должна просить вас в течение двух следующих недель строго следовать моим инструкциям. От этого будет зависеть ваша и Данькина жизни. Я сама даже не представляю себе, что кроется за всеми этими обязательными правилами. Но я гарантировала своей подписью в договоре их исполнение, и организация, на которую я теперь работаю, в ответ гарантирует вам жизнь, здоровье и полный достаток.

– Да не тяни ты! Вот реверансы! Говори прямо, что нужно делать? – проворчал отец.

– Сейчас мы составим список продуктов и лекарств, которые могут вам понадобиться в течение следующих двух недель. Мы поедем в магазин и закупим всё это. Если понадобится, купим вторую морозильную камеру.

– О, Господи, что же будет-то? – собралась причитать мама, но отец строго взглянул на неё, и она притихла.

– Нужно посчитать, – продолжала Анна, – сколько вам может понадобиться воды на это время. Закупим в больших канистрах и перенесём в подвал. Необходимо забить досками колодец. Я улетаю через три дня. Накануне вылета позвоню. Как только мы поговорим и попрощаемся, ровно через трое суток, вы забираете Даню с улицы, загоняете домой Викентия, закрываете окна, ставни и двери на замки и щеколды, закрываете чердачное окно и не выходите на улицу в течение трёх дней. Как бы ни палило солнце, как бы ни тенькали за окном птицы, как бы ни хотелось сходить искупаться или просто выскочить на секунду и сорвать спелое яблоко, кто бы ни позвал вас снаружи. Короче говоря, что бы ни происходило на улице, вы не открываете окон и дверей. Не выходите! Я не знаю, чем продиктовано это условие, но именно оно гарантирует вам жизнь. Через три дня вы можете спокойно, ничего не боясь, открывать двери, окна и выходить на улицу.

…Услышав впервые столь необычные условия от Алексея в тот день, когда она подписала договор, Анна пыталась добиться, что за этим стоит.

– Алексей, почему? Откуда три дня? С чего вдруг не выходить из дома? Объясни! Нельзя же так в самом деле! Что должно произойти?

Алексей ничего толком не мог – или не хотел? – объяснить.