Дети апокалипсиса

– И урчать животом, а то всех нас выдашь, – хихикнул Мияко.

– Спасибо, Лин.

Я кивнул и обратился к старосте:

– Люди знают о том, что сюда идет Зверь?

– Им это ни к чему.

– Они не ходят за границу жилого района?

– Очень редко. Боятся.

– Это хорошо.

– А где ваша женщина, я ее не вижу? – староста удивленно осмотрел пустой стул, на котором вчера сидела Гун.

– Она осматривается. Все в порядке. Твои люди готовы?

– Да… как только Зверь попадет в ловушку, и вы взорвете яму, они сбросят туда плиту.

– И будет у нас чертова кастрюля, мать ее, – ввернул Мияко.

– Или сковородка, – добавил Чжин.

– Будем надеяться, что сегодняшнее блюдо сгорит до углей.

Я поднялся и осмотрел команду:

– Готовы?

– Да.

– Тогда вперед. Убьем эту тварь!

Любовь спасает нас от холода. Греет замерзшую душу. Ее огонь несравним с ядерными взрывами, он ярче в сотни раз, но сгорая в нем, мы возрождаемся вновь. Я не боялся умереть, потому что знал, что даже в покрытом льдом океане, с которым всегда сравнивал смерть, мое сердце не остынет, и будет жить вечно. Благодаря Гун.

Я сидел на корточках на втором этаже заминированного здания, около окна, из которого хорошо просматривалось поле предстоящего сражения, и думал о том, что война для меня закончится сегодня. Со смертью Зверя я освобожусь от ее пут и брошу оружие под ноги, в пыль. Мне незачем будет больше убивать, и вместе с утренним рассветом я ступлю на новую землю, где под раскидистым древом жизни меня будет ждать моя Гун. Почему мы так долго бежали – храбрые воины, обученные убивать самых опасных врагов? Время стерло из моей памяти силу и гнев Зверя. Я сидел и думал о том, что все могло закончиться еще три года назад. Нужно лишь было вернуться на побережье и отыскать Зверя.

Ближе к полудню ко мне на этаж забежал вспотевший и запыхавшийся Мияко. И я понял – момент истины настал. Они обнаружили Зверя на подходе к городу.

– Эта тварь идет сюда, Лин!

– Наконец-то, – я снял со спины гранатомет и проверил барабан. Для точного выстрела мне хватило бы и одной гранаты, но на всякий случай я зарядил все шесть.

– Как думаешь, он не поймет, что мы ему приготовили?

Я выглянул из окна, в который раз осмотрев накрытую подпиленными досками яму. Мы припорошили настил землей, но опытный следопыт с первого взгляда различил бы подвох. Оставалось надеяться на то, что этой инопланетной мразью двигали исключительно животные инстинкты.

– Ты пахнешь, как Гун, – заметил Мияко.

– Это и должно его привлечь.

Сегодня ночью, когда я поцеловал Гун, мне передалась ее часть. Я крепко держал ее в объятиях, пропитываясь запахами, которые источало ее молодое, горячее тело. Если Зверь выживет в горящей яме, именно этот запах заманит его в напичканный взрывчаткой дом.

– Ты все продумал, Лин?

– Хочется верить.

– Мне тоже.

Таг, Чжин и Алан спрятались в противоположном здании, на первом этаже. Их задачей было атаковать монстра, если тот вдруг догадается о ловушке или выберется из нее. Люди старосты с тяжелой бетонной плитой, на которой Алан начертил углем крест, стояли за углом того же дома, готовясь тащить ее на цепях к яме сразу после того, как прогремят взрывы.

"Да будет она крышкой гроба его" – сказал Алан, перекрестившись.

Сейчас вспомнив об этом, я приложил палец к губам и прошептал:

– Аминь.

– Лин?

– Что?

– Кажется, он близко…

Я глянул на Мияко:

– С чего ты взял?

– Слышишь, как стало тихо? И дом… – он приложил ладонь к полу, – дом вибрирует. Ты чувствуешь?

С потолка на нас посыпалась каменная пыль. Я осторожно выглянул в окно, но дорога по-прежнему оставалась пуста.

– Ты прав, это он. Совсем близко…

Мне показалось даже, что я слышу его тяжелые шаги, но это длилось всего мгновение, а потом, вдруг, все прекратилось. Дом перестал вибрировать, а где-то внизу, под окном, раздались странные чавкающие звуки.

– Что случилось?

– Тихо, – я приподнялся, держась стены.

Что-то творилось на улице. Что-то менялось, но я не мог понять что. И только спустя пару минут я увидел, что земля вокруг асфальтированной дороги задвигалась. Стала неестественного розового цвета, превратилась в мерзкую слизь…

– Матерь божья… – прошептал Мияко.

Это были земляные черви. Они, по какой-то причине, все разом устремились на поверхность, заполняя собой округу. И теперь вся земля превратилась в движущееся, чавкающее месиво, похожее на гной, вытекающий из раны мертвеца.

– Видимо, Алан был прав…