В нагорья и джунгли Новой Гвинеи

В некоторых уголках мира сохранилась, случайно, из-за политического климата, из-за отсутствия транспорта, из-за удалённости или плохого климата, из-за отсутствия нефти и т.д., по разным причинам сохранились уголки-анахронизмы, уголки XX века, или даже XIX века посреди века XXI-го. Конечно, не осталось уже территорий на Земле, где бы какие-то большие сообщества людей жили на уровне века каменного и вовсе не знали о существовании, например, белых людей, современного транспорта или вешей, изготовленных промышленным образом. Такие последние районы были открыты, например, в 1950-х годах в центре Новой Гвинеи и за пару десятилетий их население было оперативно перенесено в более современную эпоху; ещё несколько племён «подскребли» в шестидесятых и семидесятых годах, и тоже оцивилизовали их, сделали их – и покупателями, и избирателями. Равно – и правительству Бразилии, и России, и правительству Индонезии, … всем нужны избиратели; бизнесменам нужны покупатели; и никто «наверху» не заинтересован, чтобы хотя бы пара тысяч людей находилась в стороне от участия в мировой политической и экономической системе.

Но задержка во времени, конечно, осталась заметной – мы порой оказываемся, в Африке ли, в Азии, на Новой Гвинее ли, – в местах, куда основные признаки индустриального века пока не добрались. Но они быстро подбираются туда.

Часть 1. Начинаю с Индонезии. С крайнего Запада до дальнего Востока

На крайнем Западе Индонезии

Итак, сперва я отправляюсь в Индонезию. Лететь из Куала-Лумпура или Сингапура в Папуа-Новую Гвинею напрямую очень дорого ($600 в один конец), и совсем не интересно. Поэтому перед проникновением в далёкую Новую Гвинею я проведу ещё месяц на индонезийских землях.

Чудеса, на этот раз, начались ещё за несколько часов до прибытия в Индонезию – в аэропорту Куала-Лумпура, когда я зашёл в тамошнюю мечеть. В малайских аэропортах, как и во многих других, есть молельные комнаты. Как и в мечети, нужно снять обувь на входе. Когда я вышел – в одном из ботинок обнаружилось что-то зелёное. Это была 50-ринггитовая бумажка ($13), положенная в мой ботинок кем-то. Видимо, некто подумал, что негоже человеку тут носить российские ботинки «крафт». Вот они и окупились.

Самолёт был заполнен целиком. Очень многие летели в Бандар-Ачех, самый западный город Индонезии. Нужно возвестить читателю, что это самый религиозный мусульманский город в Индонезии, столица самого строгого мусульманского индонезийского штата. Мусульмане Индонезии, раскиданные по тысячам островов, неоднородны: на самом западе живут самые строгие и соблюдающие верующие; на Яве – верующие, но не все соблюдающие; а на крайнем востоке живут уже вообще христиане, папуасы среди них. Штат Ачех, самый мусульманский (поэтому и нефтедобывающий?) много лет вёл борьбу против центрального правительства Индонезии, стараясь отцепиться от остальной страны и ввести у себя религиозный закон – шариат. Война завершилась компромиссом, подобным российско-чеченскому: Ачех остался в составе большой державы, но получил автономию в различных вопросах, да и религиозные законы были введены в действие.

Делегация бородатых, в белых чалмах и халатах, «святых мужей» из двадцати человек летела в Ачех из Таиланда (в Таиланде тоже есть мусульмане) – на обмен передовым опытом. Среди них были и мои ровесники, и согбенные старцы. Несли они с собой круги некие, но не спасательные: то были китайские палатки, самовыпрыгивающие из чехла, чтобы спасаться от комаров в ачехских мечетях. Летели в Ачех белые иностранцы и иностранцы, уже много лет работающие в разных организациях помощи Ачеху, и посему знающие индонезийский язык (возвращались с отпусков); летели белые туристки с серьгами и заколками и туристы с рюкзаками и татуировками, летели сами индонезийцы, побывавшие в богатой и цивильной Малайзии (или других странах) и вкусившие там счастья цивильной жизни, а также с заработков летели деревенские жители Суматры. И я тут тоже летел, причём почему-то на самом последнем месте в самолёте. Билет мне обошёлся в 25 долларов, если интересно, а лёту было примерно час. Вот мы и снижаемся: внизу какие-то пальмы, поля, хижины, зелень… Вот и она, Индонезия!

Бандар-Ачех сразу отличился от организованной, опрятной и удобной Малайзии. Выпендриться решили здесь так (а наверное не только здесь, но и по всей Индонезии, в аэропортах) – всех въезжающих фотографировать и дактилоскопировать. Мне своих отпечатков пальцев не жалко – много где они уже хранятся в архивах, – но для большинства это была новость. Дактилоскопировали не краской – прислоняя пальцы к сканеру. Но так как окошек для проверки документов, вклейки виз и дактилофотографирования больше не стало – а точней, всего два окошка и было, из которых иностранцы могли направляться только в одно, – я прождал в очереди час, отплёвываясь и перекидываясь недоумённым взглядом с бородатыми тайскими мудрецами. Наконец и мне поставили штампик и пустили на свободу, а при всеобщем раздолбайстве можно и так было выйти, без штампа и без «пальчиков»: двери были открыты, хоть с визой, хоть без неё, с паспортом или без него можно было спокойно выйти в зал аэропорта – и потом в город.

Из аэропорта Ачеха никакого автобусного транспорта в город не было видно. Только несколько назойливых таксистов поджидали клиентов. Один даже догнал меня, заманил в машину и стал демонстрировать табличку с ценами отелей и на проезд. Я покинул его, и через пять минут меня подобрал на машине сотрудник «Айр Азии», который оказался англоговорящим – и, узнав, что я из России, ругал коммунистов, которых наверняка не видел никогда. Всем взрослым и пожилым индонезийцам успели когда-то внушить в школах, что марксизм-коммунизм – величайшее зло. Это было во время охлаждения советско-индонезийских отношений, которое длилось довольно долго.

Привёз меня он сразу к главной мечети Байтурахман, которая является символом Ачеха. Из неё уже доносился призыв на вечернюю молитву. Пока все собирются и молятся, я сообщу читателю подробней о прошлом, настоящем и будущем Ачеха.

Город Бандар-Ачех раньше назвался по-другому, а является он ровесником Москвы, и с раннего средневековья мелькал – то в китайских хрониках, то в записках Марко Поло и дневниках Ибн Батуты. Во времена Поло и Батуты это был уже процветающий торговый мусульманский город. Ведь арабские купцы контролировали всю торговлю по Индийскому океану от Мозамбика до Суматры, и занесли ислам и в Ачех, и на восточное побережье Кении, и много куда ещё, кроме Антарктики.

Ачех всегда был самый строгий и фундаментальный, и в средневековье тутошние правители внедрили шариат во всём регионе (султанате). Но потом пришли европейцы, и постепенно заграбастали себе и Ачех, и почти весь мир. А потом Индонезия освободилась и стала светская, демократическая, с мусульманским уклоном. Но на западе хотели отделиться, сделать отдельную страну, вернуть шариат, чтобы все женщины ходили одетыми, чтобы нельзя было ничего греховного употреблять внутрь, чтобы все деньги от нефти, газа и дурианов оставались в Ачехе и не уходили в Джакарту, и чтобы все говорили по-ачехски и писали не латиницей, а арабицей. (А на востоке, тем временем, папуасы тоже в мечтах об отделении: чтобы все деньги от злата оставались у папуасов, чтобы не заставляли учить индонезийский язык и т.п.) Такая была у них вооружённая патриотическая тусовка – «Движение за Свободу Ачеха», воевали они с 1976 года, около двадцати пяти лет.

Наконец, как я уже упоминал, правительство навстречу пошло им так: дали Ачеху самую большую автономию, разрешили им шариат (но чтобы к иноверцам не приставали со своими правилами; так и есть – не пристают); провели выборы – вожди повстанцев вошли в правительство; деньги от нефти пообещали оставлять ачехчанам. Максимальная автономия, но в пределах страны.

Не успели ачехцы построить светлое будущее, как 26 декабря 2004 года, землетрясение в 9,5 баллов в море, в районе Бандар-Ачеха, вызвало цунами, которое достало до десятка стран и вызвало разрущения по всему побережью Индийского океана, включая отдалённые Мадагаскар и ЮАР. А сам город был смыт, можно сказать, наполовину. Произошли всякие необычности. Например, плавучий корабль-электростанцию весом в много тысяч тонн сорвало с якорей, подяло и перебросило прямо в город, где в 4 км от берега и находится теперь это судно. Что стало с командой, не знаю. При падении это судно разрушило несколько домов, так оно и стоит, как памятник – назад в море перетащить его нет возможности. Другой корабль, но небольшой – деревянный – забросило на крышу цементного дома, где он и сохраняется по сей день. Все деревянные постройки, и половину цеметных, превратило в сор, между которым валялись остатки людей, машин и пр.

После цунами город наводнила уже не вода, а международные спасатели и помощники, из почти ста стран. Все, кроме диких африканцев, полетели помогать Ачеху, и город наполнился деньгами. Пообещали отстроить Ачех – как был и даже лучше, и так и вышло. Никак без цунами такого бы не было, а тут международники навезли и детские площадки, и госпиталя, и строительные оборудования, и деньги, и сами понаехали помогать тем, кто выжил, и в несколько лет город весь обновили. Только в некоторых местах дыры или развалины – если вся семья погибла, то и некому восстанавливать, и там травой зарастает, как в Джаффне или Грозном.

Это всё было лирическое отступление, и мы возвращаемся в храм, куда на вечернюю молитву стеклось множество сотен людей. Хорошо бы остаться на ночь в ней, в самой главной мечети. Но вышло иначе – после моливы ко мне подошёл местный человек по имени Фикри, познакомился и поинтересовался по-английски, имею ли я место для ночлега.

Главная мечеть Бандар-Ачеха

– Пока нет, – отвечал я, – но я планирую заночевать в этой мечети. Не знаю только, принято ли у вас об этом кого-то информировать.

В прошлый приезд в страну (2008) я повсеместно останавливался на ночлег в мечетях, что и описано у меня более подробно в другой книге «Автостопом по Индонезии и к папуасам». Это здесь привычное явление – не только мусульманские проповедники, но и иные путники, если их никто не позвал в гости на ночлег после вечерней молитвы, могут остаться на ночь в самой мечети.

– Идём лучше ко мне, – возрадовался мужик, – у меня есть место для ночлега, гэстхаус.

– Если твой гэстхаус бесплатный, то пойдём, – отвечал я.

– Да-да, бесплатно, – отвечал он, – мой гэстхаус только открылся, и там пока никого нет. А ты помолишься за меня, чтобы у меня появились клиенты.

Я согласился оказать такую услугу, и мы пошли. У Фикри оказалась машина, в которой поехало четверо: Фикри, его престарелый отец, я и человек-страннюк, который оказался младшим братом Фикри. Тому сильно не повезло: он был слепоглухонемой и ещё и дёргался постояннно. Видимо, его нельзя было оставлять одного дома, поэтому и повезли его в машине до мечети и обратно, но в саму мечеть инвалид не ходил. Между собой Фикри и его отец говорили на ачехском языке, который настолько отличался от государстевнного индонезийского, что я не понимал ни слова. На том же ачехском говоре говорили и другие жители, хотя гос. язык они знали тоже.

Фикри сообщил, что власти Ачеха решили развивать туризм, и он подключился тоже. Он открыл агенство по туризму, а на втором этаже решил организовать гэстхаус. Я был его вторым клиентом с момента открытия ночлежки. В общем, привёз он меня туда (оказалось недалеко от мечети), вручил пакет с едой, а сам отправился отвозить домой отца и брата. Потом вернулся, интересовался Россией и всякими странами: мужик оказался продвинутый, бывал и в Европе, и в Узбекистане, и даже на Аляске.

Ночью в комнате, которую мне выделил Фикри, я перелёг на пол, чтобы было привычней организму. Как оказалось позднее, это было ошибкой. Ночью меня атаковали муравьи. Я их не видел, так как они были мелкие, но я начал чесаться, ругаться, мыться, при свете фонарика смотреться в зеркало: кто-то покусал. (А центральное электричество временно отключили в городе.) Гады! Неужели клопы? – думал я, но не может быть: ведь цунами смыло наверняка всех клопов, а новых кто мог привезти, неужели предыдущий единственный клиент этого «Crystal Tour»? И только утром я разобрался, что то не клопы, а маленькие, очень маленькие муравейчики. Ещё у Фикри имелся таракан размером с маленький мобильник, но он не кусал меня – и ладно.

Итак, я приехал на Крайний Запад! Но я пообещал Фикри не только помолиться, но и порекламировать его муравьинный «Crystal Tour». Делаю это: город Бандар-Ачех, jalan (улица) Sultan Iskandar Muda, #3, Pungejurong, напротив банка BPD. Продажа авиабилетов, туров и пр. А муравьёв он когда-нибудь, надеюсь, истребит.

Несколько наблюдений о штате Ачех

Штат официально называется Ачех Даруссалам – «мирный край». Когда-то (тыщу лет назад) он был восточным краем большой мусульманской Ойкумены. А вот другой Дар-эс-Салам – который нынче в Танзании – являл собой крайнюю западную точку оного.

Теперь к современности. Власти города и штата всерьёз, без шуток, решили выжать максимальный доход из прошедшего в 2004 году цунами. Международные доноры, отстроив город и коммуникации, скоро разбегутся, но цунами можно превратить его в источник постоянного дохода – привлекая туристов. Выпуская брошюры для своих турфирм «Цунами – источник туризма», «Туризм, основанный на Ачехском цунами», они пиарят его как величайшую трагедию за всю историю человечества. Поэтому памятники цунами в виде столбов, грибов, волн и пр., заполнили город, а также развесили плакаты «Ачех – наилучшее туристическое место». Параллельно пытаются привлечь паломников-мусульман тем, что Бандар-Ачех – город героической истории ислама, со времён Халифата до наших дней. И ещё завлекать дайверов-интуристов. Так что цунами прославило и обогатило Ачех, это теперь знаменитый город-герой.

Интернета в Ачехе очень много, он на каждом углу, быстрый и дешёвый. Вероятно, причина – международные организации помощи, которые без Инета жить не могут и проложили в Ачех специальный скоростной и очень толстый канал. В посёлках по трассе с Ачеха на Медан тоже много интернета. Но стоит только переехать в Меданскую область, не затронутое цунами – как интернета становится существенно меньше! Вот как цунами развило интернет.

В Ачехе гораздо меньше курят, чем в других областях Индонезии.

В Ачехе и прибрежных селищах рядом с ним значительно меньше детей, чем в других индонезийских городах. Причина – цунами, которое смыло, в первую очередь, детей, из-за их меньшей массы и силы. Есть такие прибрежные селения, где выжило 10—20% жителей, детей среди них совсем мало.

98% ачехских женщин ходят с покрытыми волосами и головами. При этом встречаются и непокрытые женщины – или христианки, или иностранки. Никто не запрещает ходить «простоволосыми», но 98% одеваются.

В городе Бандар-Ачех всё относительно дорогое, и почти всё привозное. Иностранные деньги, направленные в регион, привели к его удорожанию, в среднем на 25% по сравнению с обычной Индонезией, а прожиточный минимум тут выше, чем в любой другой провинции Суматры или Явы. Платные жилища – что съёмные, что гостиничные – в Бандар-Ачехе дороже вдвое, чем в обычных городах острова.

Зная богатую сущность иностранцев, некоторые несознательные граждане мечтают получить с иностранца, в подарок, или в оплату каких-то мелких услуг, один доллар или другую сумму!

Цены в магазинах почти нигде не написаны. Встречаются и супермаркеты без цен. Местные, конечно, знают все цены наизусть, а иностранцам приходится догадываться, и не факт, что легко выберешь самый дешёвый товар.

Мечетей очень большое количество, хотя есть и китайский храм, и церкви – видимо, получившие поддержку после цунами от мировых помощных организаций.

В Ачехе нет приморских домиков на ножках, как в Сандакане и других городах – все дома на ножках в мгновение ока смыло и они уплыли в океан со всеми их обитателями. Более 50% зданий в городе построены в последние пять лет (2005—2010).

И ещё тут очень много ментов, относительно остальной Индонезии, ментов и солдат, которые, впрочем, по улицам почти не бродят, а сидят в своих воинских частях с бронемашинами – опасаясь, что Ачехцы вновь восстанут, чтобы добиться полной и окончательной независимости. На иностранного туриста, однако, не обращают внимания, документы не смотрят, это вам не наша Средняя Азия.

Утром Фикри пришёл к себе на работу в турфирму и уселся за компьютер. Клиентов не было, но он активно копался в интернете, может быть рекламировал себя. А я пошёл гулять по городу. В мечетях я так и не пожил в Ачехе – во-первых, лень было уезжать от Фикри, а во-вторых – решил я – «святых мужей» с бородами и так достаточно в городе и без меня.

Хоть власти и решили развить туризм, но опубликованные карты города Ачеха, как и все индонезийские карты, составлены были какими-то неудачниками. Мне досталось три карты – две подарил мне Фикри, одну я сам купил в магазине – они были ужасны. На одной карте, например, не была показана главная река, идущая через центр города, это всё равно что напечатать Красноярск без Енисея или Новосибирск без Оби – ведь это главный ориентир! Не было ни других речек, ни мостов через них, масштаб врал, улицы были показаны далеко не все. Высотные ориентиры – мечети, вышки – не были показаны нигде. Секретность? Или тупость? И на самой подробной карте такая важная мелочь, как автовокзал, был показан неведомо где, найти его с помощью карты было невозможно. А ещё на карте Свободного Ачехского Края была нарисована извилистая железная дорога, от коей в Ачехе уже сорок лет как ни рельсы, ни шпалы уже не осталось! Есть только памятник паровозу, без рельсов, без вокзала, на бетонном постаменте.

Весь день я ходил по городу и фотографировал его, побывал и на базаре, съел пару дурианов – самых вкусных и сильно пахнущих фруктов. Этот фрукт ещё неоднократно будет встречаться в моей повести, поэтому напишу о нём здесь несколько строк. Дуриан – довольно большой, от одного до пяти килограммов, кругловатый плод, покрытый шипами, размером с небольшую круглую дыню «колхозница». Растёт он на деревьях. Это самый вкусный и нежный фрукт тропической Азии, но он имеет весьма сильный запах, который чувствуется на несколько десятков метров. Если дуриан положить на стол, в рюкзак, в машину и т.д., то даже после исчезновения дуриана этот предмет будет пахнуть, несколько дней, а то и месяцев. Из-за сильного запаха многие люди ненавидят дуриан, и запрещают с ним входить в мечеть, в магазин, в квартиру, в кинотеатр, на пароход или в другое публичное место. Некоторым, напротив, дуриан очень нравится. В России он не продаётся, даже в самых дорогих магазинах – из-за запаха. Мне самому дуриан очень нравится, и я, когда вижу сей плод, сразу спешу приобрести его, хотя стоит он, по индонезийским меркам, недёшево.

Кроме Индонезии, чудо-фрукт растёт в Малайзии, Таиланде, Камбодже, Вьетнаме, на Филиппинах, на юге Китая и в других местах Юго-восточной Азии. Имеется несколько сортов дуриана. Пахнут все сорта. Если дуриан не пахнет, значит, он ещё не созрел и для еды не пригоден.

…Посмотрел на разделку рыб размером с человека, полазил по деревянным рыбацким судёнышкам и посетил два мемориальных корабля, о которых я уже писал: плавучую электростанцию, выкинутую за 4 км от берега, и корабль, заброшенный на крышу цементного одноэтажного дома. Это, как ни странно, пошло на пользу окружающим: судно так и застряло в крыше дома, а окружающие люди, барахтавшиеся в воде (уровень воды на некоторое время сильно поднялся), стали тянуться к судну, оттуда сбросили верёвку (кто-то из команды остался невредим) и 56 человек спаслись на этом корабле, в ожидании, пока спадёт вода. Недалеко от судна стоит щит с фотографиями спасённых и с этой необычной историей. Ну, а жители дома под судном, наверное, все погибли, поэтому и решили не восстанавливать дом, а сделать его памятником.

Многие дома, тех, кто погиб в цунами, сейчас стоят полусломанными, некоторые участки зарастают травой, а существенную часть города вообще пришлось отстроить заново. Пользуясь случаем, что все дома в районе посносило, власти провели новый проспект, которого на картах пока что нет. Вообще все три карты Ачеха, что я видел – врут.

Вечером Фикри повёз меня на танцы (смотреть их). Власти города, привлекая туристов, каждую неделю распорядились танцевать бесплатно в центре города местным фольклёрным коллективам. И женские, и мужские команды танцуют каждую субботу, а поглазеть собираются в основном ачехские девушки. Я пофотографировал и зрительниц, и танцоров, после чего Фикри отвёз меня обратно в свой офис.

Где я вторично заночевал. Уже на кровати, а не на полу – прошлая ночь в обнимку с муравьями научила меня осторожности.

Из Ачеха в Медан

На другой день, а было это воскресенье, 20 февраля 2011 года, я стал покидать город Бандар-Ачех. Решил на некоторое расстояние выехать на автобусе, а продолжить – автостопом. Думал также заночевать в какой-нибудь ачехской деревне, проверить гостеприимство местных жителей, а заодно узнать, что осталось от железной дороги Бандар-Ачех – Медан, показанной на многих местных и мировых картах вот уже более сотни лет.