Я больше не боюсь

– Альма, мы очень давно вместе. Я хочу уехать.

Она вздохнула и немного опустила глаза.

– Куда ты хочешь уехать? – ее тон изменился и стал грустным.

– Ты меня не поняла, я хочу уехать с тобой! – я коснулся ее лица и провел рукой по ее волосам. Она уже была рада и смотрела на меня горящими глазами.

– Куда мы уедем?

– Мы уедем в том случае, если ты хочешь быть со мной, Альма! – ее глаза прекрасны, не могу оторвать от них сейчас свой взор, как идиот.

Улыбаясь, она положила голову мне на живот. Не знаю, о чем она думает в данный момент, но ее ответ повлияет на столько всего… От осознания чего в какой-то момент у меня даже, кажется, замирает сердце. Но потом вспоминаю, что это же ты, моя Любимая, и мы столько лет поддерживаем друг друга.

– Конечно, я хочу быть с тобой! Ты точно решил оставить все это и уехать? – она села на диван рядом со мной.

– Да, дом у озера будет лучшим вариантом, – я потянулся к ней и поцеловал.

– Хорошо, когда мы поедем? – она налила воды в два стакана, бутылка осталась пустой.

– Сейчас.

– Прямо сейчас? – она была удивлена и посмеивалась через каждое слово. – Что прямо сейчас? Бросим всё? Джек, ты сошел с ума!

– Да нет же, это реально. Просто давай сделаем это. Это только кажется сумасбродством, а когда начнем, все будет хорошо! Все сложится.

– Ооокей, – она слегка потянула первую букву. Затем, еще раз рассмеявшись, встала и, взяв с вешалки какой-то свитерок с большими пуговицами, сказала:

– Ну, мы идем?

– Да! – я вскочил с дивана и со стуком поставил стакан на стол. Он в свою очередь не устоял и упал на пол. Разбился с таким легким и звонким звуком. Мы замерли на какое-то мгновенье из-за этого – пусть думают, что нас похитили.

Альма рассмеялась, и мы вышли из кабинета. Несколько шагов, и мы уже в лифте. Пока мы довольно вульгарно целуемся, на табло ритмично подсвечиваются буквы. Нам смешно, ведь теперь все наше будущее неизвестно, но вкупе с ее сладкими поцелуями это даже возбуждает меня. Это перемены.

Когда мы спускаемся вниз, на проходной нас внимательно изучают. И мне очень хочется съязвить женщине-охраннику, если она что-нибудь скажет, но она отворачивается и молча смотрит в свой экран. В этот момент Альма отделяется от меня и идет отдавать какие-то конверты ей. Не хочу ждать и выхожу на улицу. Ветер устраивает хаос на моей голове. Пасмурно, но дождя уже нет, осталась лишь сырость и мерзлота.

Вот так стоял и ждал, пока из здания выйдет Альма. Дальше по улице вправо, в метрах ста от меня, перегородив дорогу, стояла фура, на которой была погружена какая-то большая хромированная цистерна. Я посмотрел налево. Изредка мелькали машины, на перекрестке перед фурой поворачивали и уезжали. Я еще раз бросил взгляд налево: оттуда ехал грузовик с бетономешалкой и на не малой для него скорости. Не знаю как, но он смог разогнаться, наверное, до восьмидесяти километров в час и пронесся мимо меня, обдав ветром и выхлопами.

Его водитель, заметив, что дорога перегорожена, начал сворачивать влево, но на скорости грузовик стало заносить. Он врезался в угол дома, снеся кусок стены и – видимо, с водителем что-то случилось – поехал дальше в направлении преграды на дороге. После столкновения со стеной он на всем ходу влетел в цистерну. Она издала глухой звук, появилась вмятина. Бетономешалка качнулась. В то же время кабина грузовика просела и оказалась под цистерной. Шум прекратился.

– Так вот она какая, жизнь без меня, – произнес я в воздух, не отрывая глаз от произошедшего.

– Ты так считаешь? – сказала из ниоткуда взявшаяся около меня Альма.

– Мне приходится так считать. Это позволяет мне заполнять моменты жизни, где меня еще нет и познавать новое.

– О, как! – ключи от машины звякнули в ее руке. – Ну тогда заполняй пространство в машине и поехали.

Я посмотрел на машину. Это был ее «Форд-Фокус», уже давно не новый, темно-синего цвета. На его капоте и крыше вода после дождя собралась в аккуратные капли и замерла. Можно было бы долго сидеть и смотреть на эти капли, как они с каждой минутой уменьшаются высыхая, до тех пор, пока они совсем не исчезнут из поля зрения, растворившись в воздухе.

– Как давно тебя стало тошнить от работы?

– Я думаю это всегда было не по мне, возможно, обманывала себя, что завтра станет иначе. Но ничего не менялось. Ты знаешь, как это бывает. В основном тебя все устраивает, ты работаешь, и у тебя получается. Пара повышений, и вдруг ты понимаешь, что уже не в своей тарелке, а пути назад нет, – она вставила ключи в замок двери машины. – Ты думаешь, дальше будет лучше, но там просто работа. Знаешь, что я люблю больше всего?

– Помимо меня? – на моем лице проскользнула улыбка. – Нет, Альма, боюсь, я не знаю. Но ты мне скажи, и буду знать.

– Помнишь первые недели, когда мы познакомились, мы часто гуляли в том маленьком парке, с горы смотрели в даль моря, – ключи в замке чуть позвякивали от силы ветра, я повернулся всем телом и внимательно смотрел на Альму, – а потом ты кончил в меня и мы думали, что я забеременела.

– Помню, тогда совершенно не знал, куда себя деть, все же только начиналось, – коснувшись ее щеки и приобняв за талию, я заглядываю ей в глаза, но она чуть отодвигается.

– А теперь что?

– В каком смысле, теперь что?!

– Я беременна, Джек.

Ее глаза увлажнились, и она вся напряглась.

Какие-то факты столкнулись в моей голове, и я понял, что уже пора что-то начать говорить:

– Это прекрасно, Альма!

– Ты правда так думаешь?

– Да, черт возьми, да! Теперь наша жизнь станет намного осмысленней.

– Больше всего на свете я люблю тебя и нашего ребенка, Джек.

Я поцеловал ее, и мы сели в машину. За рулем был я: не стал пускать ее в таком состоянии. Одна женщина уже разбила недавно вдребезги мой телефон и кучу посуды, не хочу, чтобы еще и Альма, внезапно вспылив из-за чего-то, попала в аварию и разнесла нашу машину. Не сейчас… Может быть, несколько позже.

Около нашей машины резко и криво остановился какой-то безликий автомобиль. Из него выскочил парень, одетый почти как я, и, что-то крикнув в салон, повернулся в нашу сторону с зажигалкой и какой-то книгой. Все произошло быстро и молча. Он поджег книгу и бросил ее в мусорное ведро, но промахнулся, и она упала в лужу около него. Нижняя часть книги промокла, а верхняя была охвачена пламенем. Я успел прочитать название, прежде чем обложка окончательно загорелась. На ней было написано «Библия».

Когда я поднял глаза на парня, он уже садился в машину – один рывок, и она уехала, скрылась за поворотом. Я посмотрел на горящую книгу и подумал, точно ли там была эта надпись, но удостовериться уже было невозможно.

Повернулся к Альме. Она сидела, как будто ничего не произошло, и смотрела на меня. Я оглянулся по сторонам. Альма нарушила тишину:

– Джек, мы поедем или как?

– Что ты думаешь делать с ребенком?

– Каким еще ребенком, Джек?!

– С нашим ребенком!

– Почему ты решил, что у нас есть ребенок?

– Ты мне сказала!

– Я такого не говорила, Джек. Ты, наверное, о чем-то опять замечтался.