Страж Мёртвых

– Какие твои годы, – Крокер провёл по руке пальцами. – Кстати, ты познакомился с самим Угрём. Это правая рука самого Цверга. Очень опасный тип. Поменьше с ним лайся.

– Ага, не вопрос. О, смотри, кто прибыл в гости…

По улице, распугивая прохожих, промчался громадный автомобиль, с длинным капотом, украшенным золотой гравировкой. Мощное колесо со спортивной покрышкой, тихо и бесшумно раздавило валяющуюся на дороге куклу. Затем бесшумно раскрылись двери, и на улицу выбрался судья Аберкхит.

Один из Отцов Сент-Шилдса, судья Аберкхит, был широкоплечим мужчиной, седыми волосами, уложенными в дорогую, сверкающую от лака и бриллиантина, причёску. Его дорогой костюм из шерсти, и обувь их шагреневой кожи были сшиты на заказ и со стороны выглядели скорее частью тела судьи. Сам Судья ничуть не напоминал судей из газет и книжек – он был плечистый, мускулистый и поддерживал в себе спортивную форму постоянными тренировками.

Несмотря на это, его лицо выглядело несколько необычно – большие, чуть-чуть выпуклые глаза, и длинные губы, делали его похожим на не до конца, превратившегося в человека Принца-Лягушку.

За Аберкхитом на свет Божий, щурясь ёжась, выбрался его помощник и секретарь – Шон Пасюк, низенький, серенький мужчина, с длинным носом и тонкими пижонскими усиками, которые делали его лицо похожим на крысиную мордочку.

Увидев Крокера, Пасюк расплылся в широчайшей улыбке, а затем, поймав взгляд детектива, чуть-чуть мотнул головой, указывая в сторону ближайшей подворотни.

Крокер, удивлённо, прикусил губу – обычно Пасюк мало с кем болтал, предпочитая предоставлять болтовню своему хозяину. А вот такое откровенное предложение поболтать наедине, было для него совсем уж «за гранью лояльности». И явно свидетельствовало о чём-то в высшей мере невероятном.

– Крокер! – рявкнул судья так, что в радиусе квартала замолчали даже дорвавшиеся до интересного дела кумушки, отчаянно трепавшие языками. – Да тебя из дома надо в наручниках выпускать! Не успел выйти из отделения – троих убил!

– Если бы я этого не сделал, то они бы убили меня, – отрезал Крокер. – За самозащиту у нас пока не карают.

– Ой, ли? – прищурился Аберкхит. – И это ТЫ говоришь?

– Я, – отрезал Крокер таким тоном, что в пот бросило всех, кто слышал. – И хватит… не старые времена. Эти ребята хотели убить и меня и Элдриджа, и отмечу, во время этой стрельбы убили троих и ранили четверых. Им было плевать на жертвы. Ну и мне стало плевать на их жизни.

– Знаешь, Крокер, – Аберкхит сбил пылинку со своего дорогого шёлкового галстука. – Ты конечно смелый, сильный и проницательный. Я знаю, за что тебя ценят… но у всего есть свои границы и свои пределы. Не переступай их.

– Хорошее дело! – проворчал Элдридж, что уже сидел у стены и утирал пот со лба. – То есть что нам? Помереть нужно было? Не на тех напали, сударь.

– Поквакай мне ещё тут, стажёр!

Крокер развёл руками, мол, я не виноват – меня заставили. И немного призадумался над тем, почему Аберкхит сегодня какой то нервный. Обычно судья, конечно, за языком редко следил, но сегодня у него прямо из всех щелей так и лезло глубокое презрение, что было как-то странно.

Судья, цокая ботинками с серебряными подковками, отправился к Кидду, а Крокер зашёл в подворотню и принялся ждать там Пасюка.

Помощник Судьи прибыл буквально через пару секунд и напряжённо осмотрелся по сторонам.

– Тут никого нет, уверяю вас, кроме крыс, – пожал плечами Крокер и демонстративно осмотрелся. – Что случилось?

– Так-так…Слушай, Крокер, ты наверное в курсе, что у судьи Аберкхита, есть некий «любимчик», некий Джон Смит-Младший, коий не так давно стал баллотироваться в Сенат? Причём сразу в Вашингтон, в помощники самого Рузвельта.

– Да кто-ж об этом не слышал.

– Ну, в общем, всё так вот случилось… – Пасюк потёр руки и нервно осмотрелся по сторонам. – Помнишь ту девицу, которую вы сегодня утром в гостевой комнате, в компании трупа нашли?

– Хотел бы я такое забыть… А что?

– Наш Бараньи Семенники, решил из неё сделать «трамплин» для своего «любимчика».

– Эм-м-м-м… – не совсем понял Крокер.

– В общем, судья вбил себе в голову то, что она – шпионка Москвы. И планирует её признать шпионкой. И на этом основании – отправить на «иголку», – Пасюк сделал пальцами движение, словно ставил кому-то укол с отравляющей смесью.

– Он что, сбрендил? Какая шпионка? Какая Москва?

– А вот… – Пасюк покачал головой и скривился в отвращении. – В общем Аберкхит уже сегодня назвонил всем своим приятелям и готовится, раздуть шпионский скандал, что «был раскрыт благодаря Джону Смиту-Младшему, представителю Сент-Шилдса в Сенате США».

– Хм… А вы мне почему об этом рассказываете?

– Крокер! – Пасюк испугано заткнул рот после немного нервного вскрика, и огляделся. – Крокер… Это дело «шито белыми нитками». По всему видно, что тут подстава. А если кто-то копаться в нём будет? Если будут искать нестыковки? Если раскопают, что Аберкхит отправил на смерть невиновного человека ради политической карьеры своего «любимчика»? Что тогда? Ты представляешь скандалище, какой будет? И «по шапке» схлопочет не только Судья, но и куча народу. И я – в том числе. Мне только под старую свою задницу такого скандала и обвинений в подлоге не хватает.

До Крокера начало доходить – Пасюк волновался вовсе не за девушку, которую судья Аберкхит хотел выставить советской шпионкой и отправить на смертельную инъекцию. Пасюк боялся за себя. Скандал такого уровня – фабрикация дела со смертельным приговором – это ужасный риск. Действительно могли ухватиться за него конкуренты и журналисты, и, раздуть жуткий скандал. И тут уже Пасюк был прав – не поздоровилось бы никому. Аберкхит и Джон Смит-Младший ещё могли выкрутиться из этого дела с минимальными последствиями, но вот с такой мелкой рыбёшки как Пасюк точно бы «шкурку стянули».

В таких условиях точно немного напугаешься.

– А почему вы мне это говорите?

– Если честно – то ты единственный, кто может остановить Аберкхита. Я в этом совершенно уверен, – спокойно проговорил Пасюк, потирая руки, и пытаясь раскурить тонкую, женскую сигаретку. – Судья совершенно сошёл с ума. Он считает, что эта девка шпионка… Бред!

– А что его так думать заставляет?

Пасюк немного пожевал губами, и затянулся папироской, набираясь смелости.

– Короче помнишь того парня, которого вы нашли? Мёртвого… Так вот, Судья считает, что его отравили. И отравили каким то хитрым ядом, что не оставляет никаких следов в организме. Вообще никаких. А откуда такой яд может взяться у простой девушки? Тут и опоссум поймёт – она шпионка. Шпионила за тайнами или чем там ещё у нас в Сент-Шилдсе можно разжиться. А этот убитый узнал об этом. Вот его и… Того, траванули…

– Ага, а потом она потеряла сознание и впала в кому. Так что ли?

– Аберкхит уверен, что она притворяется. Или выпила чего-то слабоотравлящего, для отвлечения внимания. Какое-то вещество… Я не знаю, Всевидящий… это вне моего понимания. Просто разберись с этим. Ладно?

– Хорошо, – кивнул Крокер и, прикрыв глаза, огляделся вокруг.

И почти сразу же натолкнулся на странную парочку людей – их «сферы» сияли странным свечением, холодной и жёсткой целеустремлённостью и решительностью. Они настолько странно смотрелись на фоне остальных уличных зевак, что Крокер шагнул вперёд и уставился на эту парочку.

Их было двое. И оба – рослые, плечистые мужчины. Один был очень загорелым, с выгоревшими на солнце волосами.

Второй был каким-то элегантным мужчиной, с седыми волосами и красивым, породистым лицом, словно у «южного аристократа».

Крокер прищурил глаза и вспомнил, где видел их – они были у комнаты, в которой нашли труп странно погибшего парня.

Странно погибшего. Со странным перстнем на пальце.

Крокер присел на корточки и призадумался.

Мамук говорил, что сюда заходил этот парень с перстнем. Кваджун и Угорь тоже упоминали о том, что эти трое несостоявшихся убийц следили за кем-то. Может за этим парнем – с перстнем и девушкой?

И… почему все, кто видел этот перстень, говорят, что в нём был рубин, если там был алмаз?

Неожиданно Крокер кое-что понял.

Перстень. Вот что в этом деле центральное, как пастуший столбец, к которому привязаны овечки.