Нулевой экземпляр. Часть 1. Пепел

«Если Анна до сих пор жива, то ей уже немало лет. Ну, как Лаврин и говорил. Скорее всего кто-то просто нашёл её нож и теперь подчищает за ней её же косяки. И неужели нож действительно обладает таким свойством? Ну, допустим. Если доктор пропал… точнее ушёл, то Анна могла вернуться в больницу и всех убить? Но за что? Она так привязалась к нему, что не смогла простить его уход? Ну тогда всё сходится. Бризич ушёл, его поэтому и не нашли. Часть персонала уволилась, а оставшаяся часть вместе с пациентами была вырезана безумной девкой с ножом, обладающим свойством превращать человека в горсть пепла? Потом нашёлся подражатель, где-то достал нож Анны, стал узнавать, где живут бывшие работники и навещать их не самым гуманным способом? Так, выходит? Ну, возможно, не подражатель. Может это вообще её дочь. Откуда только числа? Вот тут да, загвоздка. И почему нож не превратил в пыль меня? Хороший вопрос. Есть, правда, ещё пара интересных моментов. С дедом, например. Даша, когда потеряла браслет, вела себя будто дед вселился в неё. Это да. Но был момент, когда она забралась на перила моста. Очень схоже с историей Андрея и его возлюбленной. Возможно, что и мост тот же самый? А женщина с ножницами? Не в тот же самый подвал забралась Дашка тогда, давно? Она их как-то чувствует? Мне всё-таки стоит сходить и навестить её. Завтра. Надеюсь, что всё пройдёт гладко, без истерик. Заодно и узнаю, что произошло с ней тогда… недавно».

В процессе тяжёлых размышлений он и сам не заметил, как завалился на бок и крепко уснул, держа в руках книгу в плотном кожаном переплёте.

Проснувшись утром, Вадим вновь открыл ноутбук, нажал кнопку и пока тот загружал систему стал варить любимый напиток. Это была его традиция. Он так жил. Он так жил последние несколько лет.

На секунду отвернувшись от плиты, Вадим заметил, что от Савы пришло несколько сообщений. Первое из них звучало так: «Верс, я по твоей милости просидел до утра, пока искал материал. Нашёл несколько роликов. Разумеется не в нашем, пришлось прочесать преисподнюю. Не благодари». К сообщению он прикрепил несколько видеофайлов. Первый был длинный, а вот второй шёл чуть больше трёх минут, и Вадим начал просмотр именно с него. Это был набор поочерёдно сменяющихся фотографий, сопровождающийся странной музыкой. Были ли они сделаны именно в том самом госпитале, либо в каком-то ином месте Вадим пока не знал. Никаких подтверждений. Был символ, на одной из стен, но этого мало. Примерно после середины ролика на фотографиях стала увеличиваться яркость, благодаря чему стали видны образы полупрозрачной фигуры в белом платье. На этом он закончился. Ничего особенного.

Второй ролик шёл уже почти четырнадцать минут и представлял собой съёмку на старую VHS камеру. С первых кадров Вадим удивился искажённому голосу автора, будто он был записан или отдельно, или вообще в процессе монтажа. Когда голос сообщил, что необходимо подождать несколько секунд, пока он снимает соседнее здание, Вадим поставил паузу. То соседнее здание было слишком знакомым. Верстаков не мог понять, где мог его видеть. Причём под тем же ракурсом. В больницу ведь он не ходил… Просидев так минуту, он решил, что вспомнит потом, а сейчас продолжит смотреть. Человек в кадре сообщил, что возможно это было здание для персонала, но он не уверен.

Первые кадры были сделаны из-под крыши здания. Голос, прорываясь сквозь шум окружения, говорил следующее: «Я вам сейчас расскажу легенду об этом интересном месте. Мы находимся на крыше одного из корпусов Старолесской психиатрической больницы. До Нерска тут километров сорок. До Старолесска всего пара километров. Вход есть только через крышу. Остальные возможные пути проникновения заварены. Нас четверо. Забрались мы сюда по деревянной лестнице, оставленной местными жителями. И где-то здесь спуск в помещение». В кадре после этих слов появляется лаз в полу, ведущий на верхний этаж здания. Человек с камерой сообщил: «Вот и спуск. Снимать продолжу, как будем уже внутри».

Фонарь освещал облупившиеся стены, в кадр время от времени лезли фигуры людей. Голос продолжал рассказывать историю этих стен:

«Эта лечебница функционировала примерно с пятидесятых годов. И закрылась, предположительно, в восемьдесят втором, хотя слово «закрылась» не совсем подходит к этой легенде. Правильно будет сказать, её работа оборвалась в один день. По легенде, от всех осталась лишь одежда и пепел, хотя пожара в здание не было. И следов огня на одежде не обнаружено. Вообще, с этим местом связано много загадочных историй. Так, например, как самая известная из них о докторе, который ставил здесь свои опыты на пациентах. Стандартная, кстати, история для подобных мест. И по легенде, он был немец. Или поляк. Кто как считает. Говорят, это он всех убил, а сам бесследно исчез».

Долгий и грязный коридор с одного боку имел около десятка небольших помещений с высокими потолками. В белой плитке отражалось пятно фонаря.

«И когда лечебница функционировала, проверка выявила факт заражения неизвестным вирусом, и, как следствие массового захоронения пациентов. Я, правда, точно не могу сказать, где их похоронили. Ещё пока не нашёл. Тут, кстати, в каком-то крыле есть крематорий. Было дело, здание хотели восстановить для продолжения работы… ну… после расследования, но пропали двое полицейских. Потом пропало ещё много людей. А те, кто вернулся, рассказывали о вещах, в которые трудно поверить. Помимо чьей-то одежды они находили следы крови, обглоданные кости и человеческие черепа. Слышали странные звуки, искажённые голоса, крики, топот и всё в таком же духе. Некоторые даже вроде видели силуэты детей. Не детей, а именно их движущиеся силуэты. И ещё, сразу несколько очевидцев утверждали, что видели чёрную фигуру, с какой-то заострённой, изогнутой арматурой. Ещё пара человек клянётся, что видели тут самих себя, словно отражение в зеркале. Только, это было вовсе не отражение.

Вот, например, есть история, которая случилась несколько лет назад, объясняющая, почему же всё-таки закрыли входы в эту больницу. Было лето. Двое друзей, гуляющих по лесу, услышали крики о помощи, которые доносились со стороны лечебницы. Ну, они и решили помочь. Подошли, а криков не слышно. Решили, что дело совсем плохо, от того и полезли внутрь. Искали, искали и в какой-то момент услышали еле слышный, шаркающий звук. Естественно, пошли посмотреть. Шли на звук и вышли в это помещение, похожее на столовую, как я думаю».

На экране появилась комната, на этот раз украшенная тёмно-зелёным кафелем. Ровно посередине, словно перетекая из потолка в пол, вырос массивный столб.

«Только представить можно их лица, когда они увидели вокруг столба кровавый круг, нарисованный телом какого-то человека. По их словам, это уже и человеком нельзя было назвать. Просто кусок мяса. Звук образовывался от того, что оно, по неизвестным причинам, медленно наматывало круги вокруг этого столба».

Человек вышел из помещения, привычные виды облезлой больницы вернулись в кадр.

«Они рванули к выходу, но на улицу выбежал лишь один из них. Второго долго не было. Тот, что выбежал, разумеется, не рискнул вновь идти в здание и принялся звать друга. Звал его, звал. Ну, тот и пришёл. Из окна второго этажа. Весь оборванный, обглоданный и без одной руки. Ну и что в итоге… Товарищ его, до смерти напуганный, прибежал в участок, запыхавшийся весь, пытается рассказать о случившемся, особые приметы еле выговаривает. Говорит, тот был в рубахе в клеточку, синих шортах, заикался. Отправились его искать. Ничего не нашли. Ни его, ни круга кровавого. В итоге и решили закрыть все входы. Приехала бригада, начала работу. И подходит к ним парень. В синих шортах. В рубахе в клетку. И заикающимся голосом просит не закрывать вход, потому что якобы там внутри его друг. Они там всё перешерстили, так никого и не нашли. И парня этого больше не видели. Но работу свою всё-таки доделали. Вот такая вот история. Верить в неё или нет – дело ваше.

Или вот ещё одна. Ещё до того, как отсюда все пропали, работала тут молодая девушка. Она познакомилась с мужиком одним… было это начало восьмидесятых. Он был немного старше её… а он занимался тут… могилы капал. И у него была лопата, на которой он крестиками помечал вскопанные им могилы. В общем, они весьма тесно познакомились, и она родила ему двух сыновей. Близнецов. Через пару лет она собиралась выйти из декрета и продолжить работать в лечебнице, но муж настоял на том, чтоб она уволилась и нашла работу ближе к городу. Желательно недалеко от дома. Она устроилась в цветочный магазин. И вот восемьдесят второй год, в лечебнице все пропадают, а она, естественно, вся в горе. И так ей трудно было растить двух сыновей, а теперь и их отец пропал. Ну, ей, короче, и принесли его одежду, найденную в больнице, с биркой его имени. Отдали ей, разумеется. И всё вроде улеглось. Дети растут, она, как может, воспитывает их. Там сад, потом школа. Проходит десять лет. Она всё работает в цветочном магазине. А потом горожане начали замечать, что она стала уходить на обед на пару часов. И в конце концов, узнали, что по вечерам, или на обеде, а иногда даже ночью, ходит к больнице. А идти сюда… ну, сами знаете. И ходила сюда, чтобы… рыть землю. Вот, прямо так, руками. Приходит и роет, роет. Пытались с ней поговорить, отвечает, что ничего такого не делает, и даже смотрит на тех, кто спрашивает, как на полных идиотов. И в какой-то день… дети не пришли в школу. Она, соответственно, не вышла на работу. Вызвали директора магазина. Тот магазин значит открыл, а там и цветов почти нет. И стали её искать. И знаете, нашли. Возле этой больницы. В одной из четырёх вырытых ею могил. В одной – она, в другой – одежда мужа, а в двух оставшихся – двое сынишек. Разумеется, все мёртвые. Все лежат на цветах, а рядом с могилами лежит лопата, полностью покрытая крестами. И знаете, что? Могилы эти до сих пор в лесу найти можно, они тут не далеко… в самом начале кладбища вырыты».

Звук шагов резал тишину пустых комнат. Видео один раз прервалось на бесцветную рябь. С началом нового кадра голос оператора звучал куда тяжелее, чем прежде. Обстановка немного поменялась.

«Слышите? Насколько я понимаю, звук идёт прямо отсюда».

Человек мягко подошёл к огромному железному ящику с изображением молнии.

«Звук, как от генератора, но ящик пустой».

Пройдя шкаф распределительного устройства, человек вошёл в достаточно просторное помещение с высокими потолками. Узнаваемая белая плитка покрывала большую часть стен.

«Вот отсюда звук», – сказал голос. Но через какое-то время он добавил: «Нет. Звук не отсюда идёт. Тут его даже не слышно».

В следующем кадре обстановка заметно изменилась, потолок стал ниже, стены поменяли свой цвет на чёрный глянцевый. Луч фонаря оставлял свет на парящих в воздухе частицах.

«Пепел видно. Это пепел. Но звука никакого здесь нет», – не громко сообщил голос.

Спустя десять секунд лампа в устройстве начала моргать, до тех пор, пока оно не выключилось окончательно. Голос нервно произнёс:

«Парни, у меня фонарь погас. Эй… парни? Блять, ребята, я же сказал никуда от меня не отходить!»

Фонарь снова заработал. Человек с камерой принялся обходить здание, меняя одно помещение за другим. Голос его стал более гневным.

«Да вы чё, издеваетесь?!» – возмущённо сказал он, проходя вдоль разрисованных стен. Его обувь задевала баллончики с краской, издавая характерный шум.

Звук ролика прервался. Последний кадр остался висеть на экране, изредка вздрагивая в полной тишине. После него видео внезапно продолжилось. Человек дышал так тяжело, будто пробежал перед этим несколько километров.

«Их нигде нет. А ещё я, кажется, услышал чей-то крик», – с трудом пытался объяснить голос.

«Я всё-таки надеюсь, что это – тупой розыгрыш. Но как они так тихо и быстро спрятались?»

Помещение вновь сменилось. В бетонном полу его расположился неприметный в темноте открытый люк. Грязные стены были украшены редкими граффити с повторяющимся рисунком. Человек начинал немного нервничать, речь его прерывалась.

«Я опять… слышал… крик. Он доносился откуда-то отсюда. Сейчас главное… не оступиться… и не свалиться вниз. Следов крови… нету. Похоже, здесь никого… нет».

Человек медленно шагал в сторону входа в очередную комнату с плиткой. На этот раз она была покрыта тёмными пятнами.

«Я думаю, что мне пора… на выход. Я не помню… всё плохо. Это… тут где-то… выход. Но этот шум… Зачем я тут…»

Пятна только казались чёрными. Издалека. Вблизи они стали сначала багровыми, а потом и вовсе алыми. Пол был измазан полностью, стены – частично. Отпечатки ладоней и, скорее всего, других частей тела. Точнее тел, кусками которых был усыпан красный бетон. И, судя по лохмотьям это были его сопровождающие.

«Привет», – раздался детский голос из угла этой скотобойни. Человек навёл объектив в сторону, но камера полетела в стену, захватив лишь тёмный силуэт, стоящий в дверях. Над дверью табличка с надписью: «Запасной выход». Её Вадим разглядел уже позже, пытаясь всмотреться в очертание ребёнка. Если это был ребёнок, конечно. Скорее всего, нет. После, видеоряд завершается уже знакомой рябью.

Вот тебе Вадим и больница. Во всей красе. Веришь, что это не шутка? Не подделка? А поверить тебе придётся, Вадим. Скоро ты во всё поверишь.

Несколько сообщений от Савы были на тему отснятого видео в доме Никитина. Он попытался проанализировать и разобраться, не может ли это быть до миллиметра выверенным розыгрышем. И вроде как всё можно объяснить, но только не удар ножом и не последующее его исчезновение. Сава всё это понимал. Он вроде как верил… Хотя, какая-то малая часть Вадима и сама не верила в то, что это на самом деле с ним приключилось. Да и не верь, Вадим. Не верь. Скоро всё равно начнёшь во всё верить. Прямо так, без разбора. В бога, в сатану, в пришельцев и макаронного монстра. Подожди немного. Самую малость.

Глава 15.

«Сон или реальность».

Город Нерск. Май 2018г.

Позвонив Маргарите Осиповной, Вадим договорился о встрече. На все волнующие её вопросы он обязался ответить ей лично. Так и так идти, чего терять время на телефонный трёп.

Ближе к полудню Верстаков вышел из дома и вместо лифта решил спуститься по лестнице. Примерно на пятом этаже он почувствовал запах. Пахло супом. Так и захотелось выяснить ту квартиру, жильцы которой решили позволить себе подобную роскошь и попросить пригласить его на обед. Питался Вадим неважно. А суп любил. Даже рыбный. А грибной так это вообще верх волшебства. И тогда он решил, что надо на обратном пути пройти через рынок и купить всё, что необходимо. И тогда будет суп.

Больница находилась в паре кварталах от дома, за железнодорожным переездом, за деревянными домами, гаражами и теплотрассой. Не так уж и далеко. Маргарита Осиповна ждала у крыльца.

– Вадимка. Живой. Слава богу живой, – прислонив ладонь к носу, прошептала женщина.

– Что со мной сделается? – улыбнулся Вадим.

– Не известно, где бродишь, ползаешь, всё что угодно может с тобой сделаться, – слёзно протянула она, обнимая обескураженного парня.

– Да всё нормально. Всё нормально. Как она?

– Она то в полном порядке, ты сам как? Ты Мише ведь ничего не рассказал. А я волновалась. Ну тогда-то понятно, шок был. Сейчас можешь всё рассказать? Мне.