Деяние Луны

– Жил у себя, – уголки губ слегка сдвинулись вверх, словно пытаясь полуулыбкой сгладить отсутствующее выражение, но непривычность этого действия, чужого для неё, не принесло результата, кончики лишь задрожали и тут же вернулись на место, – он – мой двоюродный брат. До смерти его родителей мы даже не знали о существовании друг друга, – девушка остановилась, а я перехватила возмущённый взгляд Константина, который подошёл к Валентине и, видимо, услышал, о чём говорила сестра.

Текучее серебро вмиг забурлило, превращаясь в грозовую тучу, внутри которой проскакивали электрические искры. Взор настолько пугал, что хотелось спрятаться, но Наташа упорно продолжала, игнорируя надвигающуюся бурю, лишь перейдя на тихий шёпот:

– Мама забрала их к себе, так как мы оказались единственными в роду, кто остался в живых. С тех пор и живём вместе. Пришлось, правда, потесниться, но в целом стало веселее.

Странно слышать это слово из уст той, кто большую часть времени, и, судя по всему, жизни, ходит с беспристрастным лицом. Она так слилась с этой маской, что полностью позабыла, как выглядят остальные чувства, не зная даже, как реагировать на простые слова. Это так грустно… наблюдать, как Натали путает эмоции, пытаясь сымитировать то, чего никогда не испытывала. Ведь даже её смех над шутками казался мне наигранным.

– Да и Костя оказал хорошее влияние на брата.

– Заметно, – съязвила я.

Между ними действительно было много общего: эмоциональная холодность, которая пугала своей таинственностью, презрение, словно ты занимаешь низшую ступень в пищевой цепи, и, что самое удивительное при всём этом наборе, темперамент, который напоминал вулкан, покрытый льдом. Пусть он веками стоит замёрзший, это не говорит о том, что внутри так же холодно. Процессы продолжаются, и лава ждёт лишь своего часа выплеснуться наружу. Да, и Данила, и Костя были одинаково невыносимы.

– Правда, – вступилась девушка, – он одел поводок на него и научил не так пылко реагировать на подколы.

«Одел поводок? Надеюсь, это иносказательно».

Валентина внезапно бросила на нас взгляд и улыбнулась:

– Подружились, девочки?

Мы резко отстранились друг от друга, сделав вид, что не расслышали вопроса, и каждый погрузился в свои мысли.

– Нужно будет нарубить дрова, помочь маме с готовкой и отвезти Романа к жене, – беспристрастным голосом перечислял Николай задания, которые мне придётся разделить со всеми. С каждым его словом перспектива сна отодвигалась всё дальше. Было сложно представить, что эти дела можно закончить хотя бы к вечеру.

– Натали, сегодня стирка на тебе. С Катей наведите порядок в доме, хорошо?

Девочки синхронно кивнули, явно привыкшие к таким распоряжениям.

– Только не так, как вчера, – продолжал мужчина, – Побитый сервиз мы заменили, но, если каждая ваша уборка будет заканчиваться подобным разрушением, у нас просто не хватит вещей.

– Я больше не буду, – насупилась малышка, обиженно надув губки, – извинилась же.

– Кать, это уже в пятый раз, – сокрушённо выдохнула Валентина, – А в город за посудой никто не поедет специально, сама понимаешь. Я, конечно, не против, бейте. Только вот под конец вам всем придётся есть из кастрюли ложками.

– Можно заменить всё деревянными мисками, – предложила Натали, к моему удивлению основательно подойдя к переживаниям матери. – Эти-то она точно не побьёт.

– Ты уверена? – усмехнулся Данил, – я бы не надеялся даже на метал с её-то сноровкой.

– Неуклюжая? – поинтересовалась я, заинтригованная её способностью крушить всё вокруг.

– Скорее слишком сильная, – пояснил юноша, впервые не отведя взор первым, хотя от этого в голубых глазах не добавилось сердечности. Они оставались такими же холодными, словно озеро, скованное льдом.

Пока обсуждались планы на день за окном и не думало светлеть. Хотя зимой всегда так, не думаю, что раньше девяти часов небесное светило покажется из-за горизонта, в отличие от нас оно предпочитает спать.

– Я помогу Валентине, – вызвалась я добровольно, намереваясь поскорее расквитаться с готовкой и затеряться в доме, дабы найти уголок, где никто не сможет вырвать меня из сна.

– Нет, ты поможешь Даниле с дровами. Сегодня его очередь,

Вот так рушится надежда. Хватило нескольких слов, чтобы перечеркнуть моё настроение, обрисовав во всей красе грядущее будущее.

«На кой я ему сдалась? – мысленно возмутилась я, – он и сам прекрасно со всем справится».

Но рот быстро закрылся, не решаясь проронить и звука, когда я заметила, как Николай задумчиво почёсывает подбородок правой рукой, хмуря при этом брови.

Если бы не жизнерадостная улыбка на смуглом лице, которая появлялась сама собой каждый раз, когда он поворачивался к нам, можно было бы подумать, что этого богатыря что-то тяготит.

Не знаю, правда, как он выглядит по утрам. Может тоже недоволен тем, что приходится работать спозаранку. Но, в отличие от прошлого вечера, взгляд чёрных глаз был чересчур угрюм, да и русые волосы небрежно торчали в разные стороны, будто их хозяин не знал, что такое расчёска, и, умывшись поутру, сразу спустился вниз.

Валентина подошла к мужу, приобняв его за талию одной рукой, пока вторая нежно поглаживала затылок, пальцами укладывая взъерошенные кудри.

Я вопросительно посмотрела на Костю, но тот был слишком увлечён болтовнёй с братом, который что-то рассказывал ему, активно при этом жестикулируя.

Единственная, кто так же озадаченно наблюдал за мужчиной, как и я, была Натали.

Мы переглянулись, словно заговорщики, которые подслушали что-то тайное, кивнули друг другу, и тут же перевели взгляд на свои тарелки, будто были поглощены её содержимым.

– Ну, как первая ночь? – поинтересовалась Валентина, обходя стол и накладывая еду в протянутые тарелки.

«Первая? – в душе что-то сжалось при этих словах, и тёмное чувство шевельнулось внутри, – сколько ещё пройдёт ночей, прежде чем я окажусь дома?»:

– Хорошо.

– Она разговаривает во сне, – произнёс Костя, соизволив наконец-таки обратить на меня внимание. – Такое ощущение, что находишься в психбольнице.

«Интересно, каким образом ты услышал, что я делаю во сне? – злилась я, бросая на него свирепые взгляды. – Когда смотался рано утром».

Но парень невинно улыбался, словно всё, что было ночью, лишь плод моей фантазии, а он, как ангел, спал до утра на отведённом ему месте.

«Да, с ним надо держать ухо востро, – нож вонзился в кусок мяса, аккуратно срезая его с косточки под бдительным оком беловолосого парня, который лишь прищурился в ответ, на взметнувшиеся вверх брови, – что ж претерплю».

Я медленно смаковала нежную мякоть, перекатывая её во рту, сглатывая пряный сок, который выделялся из волокон, когда зубы слишком сильно сдавливали кусок.

Главное, не зарубить Данилу топором. Он с братом в равной мере обращались к тёмной стороне моей натуры, вызывая стойкой отторжение.

Время текло, тарелки пустели, отправляясь в медную раковину друг за другом, но даже свежесваренный кофе не мог побороть желание очутиться в кровати, вместо того, чтобы топать во двор.

Спать уже не просто хотелось, веки закрывались сами собой, потому что тело, насладившись едой, разомлело в теплоте и норовило прикорнуть, не обращая внимания на приличия.

Диалоги прерывались, когда ресницы на миг закрывали глаза, и темы прыгали, как всполошённые хищником зайцы, ускользая от меня.

Если так пойдёт дальше, то усну прямо здесь, и не думаю, что кто-нибудь сможет меня добудиться в течение тройки часов. Организм требовал отдыха, уже откровенно шантажируя обмороком, и приходилось всячески обнадёживать его, чтобы не свалиться прямо на кухне.

От падения со стула меня спасло окончание завтрака. Катя весело щебетала о чём-то, помогая собирать со стола приборы, а Натали, видя моё плачевное состояние, пододвинула ко мне свою кофейную чашку, к которой едва притронулась.

– Спасибо, – прошептала я, отхлёбывая горячий напиток: «Какое блаженство! Не чета рассыпчатым три в одном».

После еды я неохотно натянула куртку, предложенную Валентиной, и, обмотавшись шарфом до самых глаз, выбралась на тёмный двор, с трудом прикрыв тяжёлую дверь за собой.