Деяние Луны

Что будет с её малышами, когда девушка умрёт? Не въестся ли сожаление в их мозг, следуя за ними по пятам, гложа изнутри и всячески отравляя реальность. Наверно, оно будет преследовать их, пока край не окажется так близко, что желание сорваться вниз пересилит долгую жизнь.

– Мы справимся, – рука опустилась на её волосы и начала растирать круговыми движениями затылок. – Алефтина сказала, что таково решение богини и нужно смириться.

«Слепое повиновение», – Валя была неспособна на это, на непоколебимую веру в то, что каждое решение несёт лишь благо их народу. Быть может, её статус был тому причиной. Тяжело склонять голову перед теми, кто раньше падал ниц перед тобой, даже если знаешь, что где-то в мире есть существо выше тебя, чьё могущество и вечность пропитало твой род.

Что будет, если Нина откажется подчиниться и решит сбежать? Как остановить этого ребёнка, зная, что её сопротивление приведёт только к ещё большим мучениям? Как уговорить, не пугая, и внушить смирение, не ломая волю? Ведь если ничего не выйдет, то ведьма разрушит личность, оставив лишь тело, способное выносить ребёнка, навсегда уничтожив то, что так привлекло её семью.

А как бы хотелось, чтобы это не произошло! Хочется подольше изучать девочку, запоминая оттенки глаз, забавные словечки, что Нина привезла с собой из города, всё то, что когда-нибудь Валя расскажет своему внуку, вспоминая о том, какая была его мать.

– Думаешь, как скоро они… – она сглотнула, не в силах вымолвить ни слова, ощущая, как внутренние противоречия сталкиваются в смертельном поединке, стремясь разрушить то, что не даёт успокоиться сердцу, – было бы хорошо, если б это произошло до того, как мы ей скажем. Иначе потом будет походить на насилие.

Она мечтала о внуке, о счастливом будущем, но… не желала принимать участие в судьбе Нины. Даже если от этого зависела жизнь целого племени, жертвовать семьёй не хотелось.

Тысячи против горстки – так шло испокон веков. Ценность народа превышало всё, так почему же её это так коробит? Почему её «не хочу» стремится перевесить общественное «надо»?

– Нет, – сразу опроверг супругу Коля, – Желание всегда обоюдно, ты же знаешь. И даже если её разум будет против, тело сдастся. Она не сможет долго терпеть. Рано или поздно они окажутся в постели, – его пальцы порхали вверх – вниз, пробегая вдоль тела змеевидной линией, – Костя может тянуть, пытаясь противиться влечению, но время лишит рассудка обоих, а потеряв контроль, он запросто разорвёт её в пылу страсти.

– Сколько им осталось?

– Не знаю точно, но не думаю, что больше месяца, – весь её мир сжался до тихого шёпота и неторопливого языка, который игрался с мочкой уха, обдавая горячим дыханием. – Будь он девственником, дал бы больше. Их невинность помогает тянуть время, колыхаться на грани влечения и страха, но наш сынок не затворник и женским вниманием обделён не был. Связь будет лишь крепнуть с каждым днём, сводя с ума, пока они не утолят этот голод.

– Интересно, – смутилась женщина, вспоминая, насколько силён был телесный голод у них, как жажда касаться друг друга, обладать, доводила до сумасшествия. И это тогда, когда они целые дни проводили в спальне, отбросив контроль и сдавшись на милость зову. – У людей так же, как у нас?

– Ты имеешь в виду, так же ли им сносит голову от близости пары? – произнёс он, влажными губами касаясь предплечья, ощущая, как мелкая дрожь сотрясает её тело. – От желания слиться с ней?

– Да, – выдохнула женщина, сминая узкими ладонями простынь.

– Думаю, мы это скоро узнаем, – он резко развернул Валю лицом к себе и запечатлел долгий поцелуй на покусанных губах, бережно лаская языком неровные царапины.

Нина Самохина

Я стояла на вершине горы, которая, словно Атлант, подпирала небо, оставляя глубоко внизу зеркальную гладь воды и широкую дорогу, что змеилась между зелёными склонами, убегая далеко на юг. Даже облака были ниже этого хребта. Будто остриё меча он пронзал небосклон, уходя в далёкий космос.

– Нина! – внезапно окликнул меня незнакомый голос, и сердце взволнованно затрепетало, рванувшись к нему.

«Кто это? – взгляд скользнул в сторону, пытаясь увидеть собеседника, но он не дал, остановив разворот. – Опять секреты, как же это надоело».

Морозный ветер застонал в ответ, сливаясь с моим недовольством, и яростно бросился на незнакомца, подхватывая чёрные пряди, которые длинными нитями колыхались в его дуновении. Он рвал их и метал, превращая в призрачную дымку, что окутывала нас, скрывая предрассветные облака и красный свет восходящего светила.

– Ты мне веришь? – волосы сплелись в огромных змей, которые гневно распахнули пасти, отбиваясь от резких порывов.

– Да, – не задумываясь, ответила я.

– Я рад, – раздался шёпот возле уха, и чужие пальцы упёрлись в спину, сталкивая тело с крутого утёса.

«Что?» – крик ужаса замер в голове, когда ветер скатился со склона следом, обволакивая ледяным дыханием.

Он не давал воздуху пробраться в лёгкие, заставляя втягивать через нос холод, который острым кинжалом вонзался в горло и, спускаясь вниз, вспарывал гортань.

«Если не смогу, то умру, – промелькнул страх в сознании, – хотя бы один вдох».

Снежинки вихрем взметнулись, когда рот приоткрылся в попытке урвать хоть немного живительного кислорода, и закружились рядом, словно разъярённые пчёлы, раня холодными укусами кожу, залепляя собой глаза, нос и рот.

«Боже, как же хочется, – сильный жар внезапно обжёг замёрзшие уста, проникая внутрь огненным дыханием и расплавляя кристаллики льда. – Зачем ты…?»

Я смотрела в жёлтые глаза, чувствуя, как сильные руки прижимают к чужому телу, защищая от буйства стихии, как мягкие губы жмутся к моим, делясь сокровенным дыханием, превращая колючий снег в тёплое море, которое нежно обволакивало клетки, возвращая их к жизни.

Воздух кружил между нами, раскаляясь у него в венах и насыщаясь таким нужным мне кислородом, чтобы затем заструится через влажные уста внутрь, отдавая невыносимый жар телу, которое стыло от нападок мороза.

– В вечность со мной, согласна?

– Да, – я не могла оторваться от него, выпивая жизнь с его губ, ощущая, как кровь струится по венам, ударяя в виски тяжёлым молотом.

Нет, я не была счастлива, печаль оттеняла волнующие слова, оставляя горечь в душе, не давая забыться в прекрасном моменте, напоминая, что ещё несколько секунд бытия и наши тела поглотит, раскинувшаяся внизу, земля. Целый мир, к которому ни я, ни он не принадлежали.

Нас несло вниз, словно выброшенный кусочек пазла, и мы могли лишь взирать на то, как быстро приближаются зелёные холмы, как горы становятся всё выше, прорастая из недр планеты. Мы падали, а я мечтала о полёте, боясь коснуться острого хребта и разбиться, как зеркало, на многочисленные осколки, раскрасив кровью белые вершины.

«Умереть не страшно, – прижавшись к незнакомцу, я закрыла глаза, – уже совсем скоро».

Ветер усиливался, завывая то ли от бешеной скорости, то ли от гнева, что не может оторвать нас друг от друга, как бы не вертел, как бы не бросался яростным зверем, кусая морозом и пронзая льдистыми когтями.

– Смерть? – в его голосе послышалась усмешка. – Нет, ты будешь жить. Ты никогда не умрёшь.

– Почему? – я удивлённо вперилась в него взглядом.

– Потому что не отпущу – его нежная улыбка была подобно солнцу, что ранним утром лениво вздымается из-за горизонта, мягко лаская зелёную листву своими лучами. Она разжигала в глазах совсем другое пламя, стирая всполохи страсти, демонстрируя непоколебимую уверенность.

– Правда? – изумлённо вскрикнула я и проснулась.

Вокруг меня были привычные вещи: шкаф, тянувшийся вдоль стены, и луна, которая светила сквозь прозрачные шторы. Она была уже не такая яркая, как ночью, но её нежный голубоватый свет всё так же приветливо струился в комнату, освещая моё лицо, на котором ещё жили чужие прикосновения, будто кто-то до сих пор касался его невидимыми пальцами.

«Так это был сон, – невесело усмехнулась я, – кажется, этот дом плохо на меня влияет. Ещё немного и сойду с ума».

Грусть тисками сдавила сердце, выжимая слёзы, которые подступили к глазам, норовя скатиться вниз тонкими ручейками.

«Не сейчас, не время предаваться истерике», – резким движением стерев дрожащую каплю, я медленно вдохнула, считая про себя: «Раз, два, три, четыре, – задержала дыхание, стараясь не пропустить на волю лесной воздух, что раздувал собой лёгкие, – шесть, семь, восемь, девять… Нет, больше не могу!» – и длинным выдохом выпустила его наружу.

Маленькое облачко заклубилось рядом и тут же пропало, растворившись в промозглом холоде.

«Так вот, почему я замёрзла, – хоть пуховое одеяло и было обёрнуто вокруг тела, мороз всё же просачивался между складками, короткими поцелуями оседая на коже, – может от этого был такой сон», – с надеждой пронеслось в голове, но где-то в глубине я знала, что это не так, что не холод стал ему причиной.

Внезапно послышался топот босых ног, который стремительно пронёсся мимо моей комнаты, лишь на миг притормозив у двери, словно раздумывая, ворваться сейчас иль повременить.

Не нужно быть гадалкой, чтобы понять, кто спозаранку может отбивать такую лихую чечётку на деревянном полу.

«Катя, – я зевнула, бросив взгляд на часы, – пять утра. Ну, кто умудряется вставать в такую-то рань?!»

– Слушай, замолкни! – прорычал Данила, выходя из ванны. Его пальцы схватили девочку за капюшон, пытаясь остановить барабанную дробь.