Двое для трагедии. Том 2

– И не поймешь никогда.

– Твоя смерть будет бессмысленным самопожертвованием. Ты понимаешь это?

– Да.

– Тогда почему ты хочешь, чтобы я убил тебя?

– Я уже ответила на этот вопрос.

– Для него?

– Да.

– Это твое окончательное решение?

– Да.

– Как хочешь.

Я вздохнула с облегчением, без страха протянула вампиру руку, и он взял ее и притянул к своим губам. Его глаза неотрывно смотрели в мои. Он коснулся губами кожи на моем запястье и выпустил клыки.

Его действия интересовали меня. Все происходило так, словно я была не жертвой, а просто зрителем, наблюдающим за этой картиной со стороны: девушка с короткими темными волосами, в белом шифоновом платье, сжимающая в руке два ярко-красных мака – спокойна и безмолвна, – напротив нее, прижимая ее руку к своим губам, стоит ослепительно красивый темноволосый ангел с белоснежной кожей, в строгом черном костюме. Эта сцена могла быть прекрасным завершением фильма про любовь, восхитительным эпилогом для влюбленных. Но эта девушка, то есть я, не была влюблена в него, и он, Грейсон, не был влюблен в меня. Эпилог был только для меня.

Грейсон не торопился пробивать клыками вену на моем запястье: он просто держал его у своих губ и смотрел мне в глаза. Я уже успела сто раз удивиться его медлительности – он будто специально дразнил меня последними минутами жизни.

Но вдруг вместо того, чтобы распороть клыками мое запястье, вампир поцеловал его.

Я широко раскрыла глаза от удивления. Меня охватило волнение: что он делает? Зачем он поцеловал мою руку? Он должен убить, а не целовать меня!

– Что ты делаешь? – тихим, но полным возмущения голосом спросила я, сжав маки так сильно, что их стебли поломались в моей руке.

Мой голос словно вывел вампира из транса. Он резко оттолкнул от себя мою руку и отошел на несколько шагов, давя на своем пути цветы.

– Я не могу, – громко сказал он, не оборачиваясь ко мне.

– Что не можешь? – отчаянно спросила я, испуганная его поступком.

– Не могу убить тебя. Нет, я могу убить тебя, это легко! Это легче, чем сломать этот дурацкий цветок! – Он ударил ботинком по большому красивому маку, и тот, поверженный и потерявший все лепестки, безжизненно склонился к земле, поломанный надвое.

– Тогда почему ты остановился! – воскликнула я, боясь, что Грейсон не убьет меня, и мои страдания продолжатся.

– Я хочу убить тебя, но не сегодня, не сейчас, – бросил он мне. Его голос был холодным и жестким. – Попроси меня помиловать тебя.

– Нет! – мрачно откликнулась на это я.

Грейсон обернулся, и я увидела, что он был ошарашен своим поступком не менее меня. Его глаза горели лихорадочным огнем, и он зашагал передо мной, как маятник, бросая на меня полные ненависти взгляды.

– Я мог убить тебя уже много раз, и много раз собирался это сделать! Но в самый последний момент что-то сдерживало меня. Не понимаю, что в тебе есть такого, что заставляет меня отказываться от своих замыслов! Я собирался убить тебя еще тогда, когда ты проиграла мне, и тогда, когда ты не надела чертовы туфли! И сейчас я тоже не могу покончить с тобой! Я – идиот… Идиот! Нужно убить тебя, пока не поздно. – Он подошел ко мне, резко схватил меня за шею, притянул к себе и наклонился к сонной артерии, но вдруг резко оттолкнул меня. – Нет, не могу. Что со мной происходит? Что ты со мной сделала, чешская ведьма? Будь ты проклята!

– Почему? – этот вопрос вырвался из самого моего сердца. Я не понимала, что происходит! Он не может убить меня?

– Потому, что я смотрю на тебя и думаю о том, как ты прекрасна в своей верности и своем самопожертвовании. Ты готова умереть для того, кого любишь, хотя прекрасно знаешь, что ему на это плевать.

– Седрику не плевать! – вырвался у меня возглас возмущения.

– Его жизнь ты ценишь выше своей, хотя знаешь, что он все равно никогда не умрет. Но ты готова умереть для него, и это прекрасно, Вайпер!

– Какой бред… Брэндон, ведь это бред! Ты не можешь убить меня из-за этого? – Я изумленно рассмеялась. – Надо же! Жестокий лорд Грейсон не может убить какую-то смертную! И это ты столько раз пугал меня смертью и шантажировал Седриком? И что сейчас? Ты болен?

– О, поверь, я явно не в своем уме, – мрачно усмехнулся на это он. – А может, мне завести свою личную смертную? Она любила бы меня и не посмела бы и пискнуть против моей воли!

– У тебя они были! Целые толпы тех, кто любил тебя! А что делал ты? Ты закрывал и заставлял их гнить в подвале! А потом убивал! Вот, что ты делал! И ты говоришь о любви? Да как ты вообще смеешь произносить это слово! – взорвалась я, возмущенная его эгоистическими словами.

Вампир громко рассеялся.

– Глупая девчонка! Это была всего лишь влюбленность! Согласись, любовь и влюбленность – два разных слова, – это, во-первых, а во-вторых, как только они видели мое истинное лицо, то орали так, что у меня лопались перепонки. Они были просто глупышками, бесхребетными созданиями, попавшими в плен к злому охотнику!

– Ты чудовище! Ты недостоин любви! – воскликнула я, решив спровоцировать его и получить желанную смерть.

– Недостоин? – холодно усмехнулся вампир. – А как же сказал Бог: «Каждой твари по паре». Что ты на это скажешь, милая?

– Да, недостоин! Ты живешь в этом мире более трехсот лет, но до сих пор один! Знаешь почему? Потому, что у тебя гнилое сердце и гнилая душа, ты жесток и бессердечен, и живешь тем, что заставляешь людей страдать! Такие, как ты, не заслуживают права быть любимыми!

– Я не хочу убивать тебя сейчас, но быть с Седриком ты не можешь. Не должна. Но я знаю, как все решить. Я должен был сделать это еще в первый же день нашего знакомства. – Грейсон достал из кармана своего черного пиджака телефон.

По моему телу пробежал холодок ужаса: он собирался рассказать другим вампирам о преступлении Седрика!

– Нет, не надо! – вырвалось у меня. Я бросилась к нему и машинально потянулась к телефону, пытаясь забрать его, но вампир схватил мою руку и притянул меня к себе.

– Я не вправе решать твою судьбу… Хотя, черт побери, нет! Я вправе это сделать! Все они были слепы, и, только благодаря мне, ваша связь с Седриком раскрыта, – говорил он, набирая номер и не обращая внимания на то, что я безуспешно пыталась вырваться из его рук. – Но так, как из-за своего проклятого мягкого сердца я не могу убить тебя, то полностью снимаю с себя ответственность и передаю ее Маркусу.

Вампир с жарким блеском в глазах посмотрел на меня.

– Конечно, я мог бы оставить тебя себе. Но нет, я не могу позволить себе привязаться к кому-либо. Ты и так превратила меня в тряпку. Но ты можешь быть моей, Вайпер. Если ты добровольно останешься со мной, я клянусь, что не убью тебя и забуду о Моргане. Тогда, в комнате, когда я прилетел из Чехии, я еле сдержал себя. Ты не зря испугалась: я желал тебя неистово! Ты превратила меня в психа. Ты будешь со мной. Я желаю тебя так, как не желал ни одну женщину в этом чертовом мире!

Я слушала его, широко раскрыв глаза от удивления.

Он чувствовал ко мне непреодолимое вожделение? Он хотел изнасиловать меня в ту ночь? Нет… За что я заслужила эту муку?!

Грейсон схватил меня за руки и притянул к себе.

– Ты будешь послушной, и я прощу тебе то, что ты сделала со своими волосами. Ты останешься со мной! – нетерпящим возражения тоном сказал он.

– Лучше умереть тысячу, нет, миллион раз, чем терпеть твое насилие! Я люблю Седрика и никогда не изменю ему! Помнишь, ты спрашивал, был ли он моим первым мужчиной? Да! Был! И всегда будет первым и последним, единственным в моей жизни! А ты… Твои прикосновения вызывают у меня только жгучее отвращение! Я ненавижу тебя и лучше умру, чем стану твоей секс-рабыней! – выкрикнула я ему в лицо.

Даже мысль о том, что Грейсон желал меня как женщину, приводила меня в ужас: Быть послушной? Терпеть его сексуальное насилие надо мной? Лучше убить себя! Повеситься! Утопиться!

Грейсон громко рассмеялся и оттолкнул меня от себя.