Двое для трагедии. Том 2

Казалось, мои слова заставили леди Морган замолчать: я видела, что она не находила слов мне в ответ, не знала, как опровергнуть мои доводы, когда сама же доказала их своим поспешным прилетом.

– Хорошо, Вайпер, ты выиграла: мне не удалось обмануть тебя, – тихо сказала она после недолгого молчания. – Но раз обман не помог, тогда, может, правда откроет тебе глаза? Правда о том, до чего доведет Седрика твоя смерть?

– Грейсон рассказывал мне о Барни, но, поверьте, его история не повторится с Седриком! – воскликнула я, почувствовав жалость к этой прекрасной женщине – матери моего возлюбленного.

Она улыбнулась, и в ее улыбке была жгучая боль.

– Он поклялся, что после моей смерти забудет обо мне и полюбит вампиршу, что продолжит свой род! – продолжила я.

– Ты не понимаешь, о чем говоришь! Он не разлюбит тебя! Это невозможно! Вампиры любят только раз в жизни, и эта любовь остается с ними на всю вечность, и они любят не смертных. Но Седрик, мой младший сын, полюбил тебя! Он не должен был… Когда ты умрешь, он умрет вместе с тобой, только ты будешь мертва физически, а он – духовно: он превратится в умалишенного, сознание покинет его, и он иссохнет! Вот, какую судьбу ты уготовила ему! – Голос леди Морган задрожал, а в ее глазах заблестели слезы.

Мне стало жаль ее за то, что своей любовью к ее сыну, я заставляла ее страдать.

– Но он пообещал мне! И я верю его обещаниям! – сказала я, едва сдерживая слезы: они стояли в моих глазах, превращая облик леди Морган в расплывчатое цветное пятно.

– Он сделал это потому, что не хотел причинять тебе боль, но теперь ты все знаешь. И если ты действительно любишь моего сына, то спасешь его от себя.

– Как? – еле вымолвила я, и две слезы одновременно упали с моих глаз: до меня дошел весь ужас моего поступка. Я убью Седрика своей смертью, а он – так великодушен, что скрыл это от меня. Но ведь, когда Грейсон первым раскрыл мне всю правду, я сомневалась в его словах, хоть страдала не меньше, но сейчас… Сейчас это сказала мать Седрика.

– Ты должна отказаться от него, именно ты, потому что я знаю своего сына – он никогда не откажется от тебя первым, – сказала мне вампирша. – Я понимаю тебя: безумно тяжело, отказаться от того, кого любишь, но, поверь, так будет лучше: ведь у вас никогда не будет детей, вы не сможете вступить в брак, а когда ты постареешь, все будут считать тебя сначала его матерью, а затем бабушкой. Ваш союз невозможен, и ты сама понимаешь это.

Эта была жгучая правд, и я смотрела на леди Морган, и из моих глаз, одна за другой, текли горячие, полные боли и сожаления слезы. Мои губы дрожали.

– Я обещаю не убивать тебя, ведь ты не виновата в том, что приняла Седрика за человека – это наша маскировка. Скорее, это он виноват в том, что позволил себе полюбить тебя, – мягким тоном продолжила мать Седрика.

– Но я не понимаю. Я и так умру, так какая разница, когда именно он потеряет меня? – спросила я, надеясь на то, что мне разрешат прожить с Седриком мою короткую жизнь.

– Если ты будешь с ним до тех пор, пока не умрешь от старости, Седрик еще сильнее привяжется к тебе и после твоей смерти сойдет с ума, потому что не сможет понять, как жить без тебя. Мы, вампиры, не знаем, что такое потеря, и мой сын привык к тому, что все, кого он любит и кто любит его, всегда рядом с ним. А ты… Он не сможет даже прикоснуться к тебе, потому что ты будешь скрыта от него под толщей земли. Ты умрешь, и твое физическое отсутствие приведет его к сумасшествию. Седрик будет гнить и медленно сохнуть, как дерево без воды. Вайпер! Ты должна спасти его! Если сейчас ты позвонишь ему и скажешь, что между вами все кончено, конечно, он впадет в депрессию, в меланхолию, будет страдать, но смирится с этим. Он забудет тебя рано или поздно. А ты сможешь выйти замуж и родить детей, чего никогда не сможешь сделать с моим сыном. Зачем тебе портить свою и его жизни? Все зависит только от тебя! Умоляю тебя, Вайпер, пойми меня! Я его мать! И я прошу: пощади нас! Не отбирай у нас нашего сына!

Это был последний удар по моей броне – она раскололась, и я возненавидела себя. Я поняла, что не могу принять жертву, которую так желал принести мне Седрик.

– Я позвоню ему, – сквозь слезы, прошептала я.

Мать Седрика умоляла меня отвергнуть его, и она имела на это право. Я не должна была отнимать его у семьи. Моя любовь к нему была чистым эгоизмом, если я заставила так страдать его мать.

– Держи, – услышала я голос Грейсона. Он подошел ко мне и протянул мне мой телефон.

Я машинально взяла телефон и трясущимися руками стала искать номер Седрика. Леди Морган стояла передо мной со слезами на глазах и ладонями, прижатыми к груди.

«Но имею ли я право отказываться от его жертвы? Он делает это ради меня! Он хочет, чтобы я была счастлива. Седрик подарил мне свою жизнь, и разве имею ли я право отказываться от него только потому, что его родители страдают из-за этого? Ведь он будет страдать сильнее, но безропотно принимает реальность, только, чтобы быть со мной. Он дарит мне свою жизнь и будет разбит, если я не приму его дар! Это – измена ему!» – пронеслось в моей голове.

Я не могла изменить ему. Не могла предать его.

– Нет, – тихо сказала я, опуская руки и смотря на пол.

– Чего ты ждешь! Звони ему! – послышался недовольный голос леди Морган.

Я подняла взгляд и смело встретила ее взор: в нем больше не было мольбы – в нем было удивление. Мое короткое слово поразило ее.

Отец Седрика, лорд Морган, нахмурился, и я поняла: чтобы я не сделала, для них я навсегда останусь только врагом.

– Я не могу предать его, – твердым, недрогнувшим голосом сказала ответила я.

– Да как ты смеешь! Дрянная смертная девчонка! Так-то ты любишь моего сына? Ты смеешь ставить свою эгоистическую любовь выше его жизни? – полным гнева голосом сказал отец Седрика и быстрым шагом направился ко мне.

Я сжалась, но продолжала стоять и смотреть на них, не отступая ни на шаг. Леди Морган молчала, но ее глаза метали молнии: казалось, она хотела разорвать меня на куски.

– Ты сейчас же позвонишь ему! – Лорд Морган грубо схватил мое запястье и сжал его так сильно, что я невольно вскрикнула от боли.

– Я лучше умру, чем предам его! – вскрикнула я.

Он сжал мою руку еще сильнее, и я вновь закричала от боли.

– Это твое последнее слово? – мрачно спросил лорд Морган, и я увидела, как Смерть улыбнулась мне.

– Да! – бесстрашно воскликнула я, и меня тут же оглушил сильный удар: я почувствовала ужасную боль на лице, и через миг – в спине. Я ударилась спиной о что-то холодное и твердое, а затем мою голову пронзила острая боль. На несколько секунд сознание покинуло меня, но, придя в себя, я увидела, что лежала на полу у мраморного камина, а на нем – пятнами алела моя кровь. Моя голова раскалывалась, будто ее разрывали на части: я схватилась за нее и почувствовала под пальцами что-то мокрое – на затылке была большая рана, и из нее быстрым тонким ручейком текла кровь. Мои руки вмиг покрылись моей собственной кровью. От падения у меня ныло все тело, и мне показалось, что все мои ребра были сломаны. Мне было трудно дышать: при каждом вдохе я чувствовала жгучую боль в груди.

Лорд Морган вновь направился ко мне – его суровое лицо было безжалостно, и я не сомневалась, что второй его удар будет для меня последним: мое слабое смертное тело не выдержит его чудовищной силы.

С трудом приподнявшись на локтях, я увидела, что меня и Морганов разделяла вся длина огромной гостиной: сила удара была такой мощной, что я пролетела через весь зал и ударилась о мраморный камин.

Я смотрела на Морганов и думала о том, как мне удалось выжить после такого ужасного удара, столкновения с камином и падения на пол, но знала, что со вторым ударом лорда Моргана боль закончится вместе с моей жизнью.

– Лорд Морган, остановитесь, – вдруг сказал Грейсон. Он встал передо мной и заслонил меня от него.

Мое тело было сплошной болью, но даже я удивилась его поступку: зачем? Что он делает?

– Это еще почему, черт побери? – воскликнул отец Седрика, не спуская с меня горящего отвращением взгляда, но все же, остановился.

– Брэндон, прошу тебя, не лезь в наши семейные дела! – вкрадчивым тоном сказала леди Морган.

– Поверьте, я никоим образом не желаю вмешиваться: вы вправе убить ее, и это, действительно, необходимо, но, если вы это сделаете, Седрик узнает об этом и никогда не простит вас, – спокойно объяснил им Грейсон.

– Он никогда ни о чем не узнает, если ему об этом не скажут, – сказала мать Седрика, пристально смотря на меня: я поняла, что она сама была не прочь убить меня.

– Бросьте свои недостойные намеки, леди Морган. О том, что Вайпер здесь, знают только четверо: я, вы, и Маркус, и думаю, это в ваших интересах – чтобы Седрик не узнал об этом, – ровным тоном сказал Грейсон.

– Тогда как он узнает? – тихо спросила леди Морган.

– Очень просто: насколько я знаю, через четыре дня Вайпер должна вернуться в Чехию, и представьте, что будет, если она не приедет, не позвонит ему, а просто пропадет. На кого падут подозрения в первую очередь? Вы знаете, на кого. Седрик навсегда отвернется от вас, ведь вы лишите его самого ценного, чем он дорожит в жизни, – сказал Грейсон и с усмешкой взглянул на меня.

Воцарилась тишина: было слышно лишь мое прерывистое дыхание. Я лежала на полу, чуть приподнявшись на локтях и испытывая почти невыносимую боль, но внимательно наблюдала за происходящим: решалась моя судьба, и я ловила каждое слово, сказанное вампирами.

– Он прав, Грегори, – наконец, сказала леди Морган своему супругу. – Если мы убьем ее, Седрик поймет, что это сделали мы. И он проклянет нас.

– Но нужно что-то предпринять. Я предпочитаю стать ненавистным собственному сыну, но спасти его, чем оставить в живых эту мерзость и позволить ему погибнуть из-за нее, – тихо ответил ей лорд Морган.

– А я нет! Я не вынесу, если мой сын отвернется от меня! Я – мать, и у меня больше прав на моего ребенка! Я родила его, и мне решать его судьбу! – вскрикнула леди Морган, подойдя к мужу, и теперь они вместе пронзали меня взглядами, как ядовитыми кинжалами.