Двое для трагедии. Том 2

«Барни сошел с ума… Так вот, что скрывает от меня Седрик! Как он может? Зачем он изводит себя? Зачем пытается пожертвовать собой ради нашей любви? Нет, Седрик, не такой ценой! Ты же поклялся мне!» – Слезы текли из моих глаз, губы дрожали, как в лихорадке: мое сознание было оглушено жестокой правдой.

Но могла ли я принять его жертву? Имела ли я право делать его несчастным на всю вечность? Отторгнуть от семьи и друзей?

Нет.

– Теперь ты поняла, чего я хочу? Я хочу оградить бедного безумца от тебя и твоей навязчивой ненужной любви, чтобы он увидел, как заблуждался! – ледяным тоном сказал Грейсон.

– Но разве это возможно? – с надеждой в душе спросила я.

– Возможно ли? Пока не знаю, но время покажет. Ты же не хочешь, чтобы он страдал из-за тебя?

– Нет! – ответила я, с ужасом осознав, какая судьба ожидает Седрика на самом деле. – Я не хочу! Я не знала, что он делает с собой!

– Поздно сожалеть! Твое покаяние ни к чему не приведет! Пожинай то, что посеяла, моя милая!

– Тогда убей меня! Я не могу жить, зная о том, что Седрик гибнет из-за меня! – взмолилась я.

– О, нет, глупенькая, ты будешь жить и мучиться, а я буду наслаждаться, наблюдая за тем, как ты уничтожаешь себя своими же мыслями! – Грейсон прикоснулся к моей щеке, и я вздрогнула: вампир смотрел на меня, как кат на жертву. – Сейчас я принесу твои ужасные стоптанные тапочки, а ты вытрешь свои слезы, умоешься, и мы пойдем к гостям. Я ненавижу, когда ты плачешь, и люблю одновременно. Ты так красива, когда плачешь. В первый и последний раз я уступаю тебе. Слышишь? В следующий раз я заставлю тебя выполнить мой приказ, и лучше тебе не дожить до этого дня, – мрачно процедил Грейсон и, поднявшись с кровати, вышел из комнаты.

Медленно соскользнув с кровати, я зашла в ванную, чтобы умыть лицо. Мое горло болело: Грейсон так старался задушить меня, что на белой коже остались синие следы его пальцев. Умыв лицо, я вернулась в комнату.

Грейсон уже ждал меня.

На полу, рядом с кроватью, стояли мои любимые черные балетки.

– Спасибо, – сказала я, поспешно надевая обувь.

– Гости уже ждут нас, – спокойно ответил он. – Приподними волосы.

Я молча выполнила его приказ, и он надел на мою шею похожее на широкий золотой ошейник колье и погладил мои волосы, пропустив пряди между своих холодных белых пальцев.

«Колье… Конечно, гости не должны видеть его издевательств надо мной!» – усмехнувшись в душе, подумала я.

Вампир взял меня за руку, мы вышли из комнаты и неторопливо направились к ожидающим нас гостям.

– Веди себя прилично, иначе, я рассержусь, – предупредил меня вампир, когда мы подошли к большим белым дверям. Очевидно, это и была конечная точка нашего маршрута через весь замок.

– Мне уже нечего терять, не находишь? Теперь, когда ты рассказал мне правду о том, за что ненавидишь меня, я могу… – возмущенно начала я.

– Ты ничего не можешь. Запомни: судьба Седрика по-прежнему в моих руках, – мрачно перебил меня Грейсон.

– Но ты ведь не желаешь причинить боль своему лучшему другу, не так ли? – тихо воскликнула я, встревоженная тем, что он вновь взял в руки нить, которой может играть мной как куклой.

– Могу или нет – это неизвестно, ты же знаешь, какой я, – насмешливо усмехнулся на это Грейсон.

– Да, знаю! Ты подонок! – процедила я и тут же почувствовала жгучую боль на своей левой щеке. Через секунду я лежала на полу, оглушенная сильной пощечиной. Машинально схватившись за горящую огнем щеку, я испуганно посмотрела на вампира.

Но вместе со страхом меня охватил гнев: я дрожала от ярости, с усилием сдерживая ругательства, вертевшиеся на языке, но боялась, что вторая пощечина будет еще сильнее, но не убьет меня, а лишь причинит мне еще больше боли. Или, следующим будет его кулак? И я молчала, напряженно думая о том, ограничится ли вампир одной пощечиной или мое тело ждали еще большие физические страдания.

– Что это, Вайпер? Ты оскорбляешь меня? – свысока смотря на меня, зловеще спросил Грейсон. – А не боишься, что мое терпение когда-нибудь лопнет?

– Ненавижу тебя! – вырвался из моих легких тихий возглас.

– В следующий раз, клянусь, я убью тебя, – жестким низким тоном ответил на это он. – Вставай, и следи за тем, что говоришь, несчастная!

– Убьешь? Ха! Как тебе угодно! – парировала я. – Ты освободишь меня от страданий, чертов вампир!

– Значит, ты осмелела настолько, что идешь мне наперекор? – насмешливо улыбнулся он.

Вампир был прав: теперь, когда я знала о том, что он ничего не сможет сделать Седрику из-за Маркуса – своего лучшего друга, ведь было очевидно, что Грейсон блефовал, когда говорил, что, может, и причинит боль Маркусу, во мне вновь появилась смелость.

– Да, Грейсон! Я буду сопротивляться твоей тирании до последнего вздоха! Ты можешь бить меня, издеваться надо мной и пить мою кровь, но я больше не буду куклой, которой ты крутишь, как тебе заблагорассудится! – воскликнула я, нарочно назвав его Грейсоном, ведь это так не нравилось ему. Я поднялась с пола и гордо подняла голову, показывая вампиру, что объявила ему войну: меня подхлестывали гнев и жгучая ненависть к этому садисту.

Но, к моему изумлению, в ответ на мою тираду, Грейсон рассмеялся своим красивым низким смехом. Его реакция встревожила меня: неужели он не принимал мои слова всерьез, и я только рассмешила его своей внезапной смелостью?

– Ну, наконец-то! Теперь наша игра будет еще интереснее: охотнику всегда приятно и сладостно покорять свою жертву. Твоя пассивность не устраивала меня – мне нужны сопротивление, динамика! И сейчас я ее получил. Победа без яростного сопротивления врага – разве это победа? – сквозь смех, говорил вампир.

Меня охватил ужас: для него все это было только игрой, веселой забавой, победой над врагом!

Я не хотела доставлять Грейсону удовольствие игрой и борьбой с моим сопротивлением, но и не могла больше терпеть то, что он постоянно унижал мое человеческое достоинство. У меня не было желания быть игрушкой в его руках, пластилином, из которого он лепит, что пожелает. Так что же мне делать? Злить его, пребывая в покорности, и уничтожать свою гордость, или сопротивляться ему, оскорблять, высмеивать и унижать его? Но тогда я пойду у него на поводу… К сожалению, верной альтернативы для меня не существовало: в любом случае, я была всего лишь жертвой. Что для меня важнее? Моя гордость и борьба за достоинство или желание злить вампира, пакостить ему, быть послушной и бесить его?

– Тяжелый выбор, не правда ли? – насмешливо сказал Грейсон, словно прочитав мои мысли.

Я удивленно взглянула на него: откуда он узнал, о чем я думаю?

– Как я догадался? Все очень просто: если бы ты прожила на свете столько, сколько прожил я, то читала бы даже малейшие оттенки изменений на человеческом лице. У тебя все написано на лбу. – Он насмешливо усмехнулся, глядя в мои глаза. – Черт побери! Если бы я не был бессмертным, а твой взгляд мог бы убивать, ты бы давно убила меня им! Но ты не можешь убить меня: в этом замке я хозяин и палач. Твой палач. А ты – ничто, ты – букашка, которую я могу раздавить одним движением пальца. И никогда не забывай о том, что даже одним словом я могу разрушить твою жизнь и жизнь того, кого ты так любишь. Ты в ответе за все, что натворила. И сейчас ты пойдешь к гостям и будешь милой и веселой. Ты будешь исполнять все, что я прикажу тебе.

Моя душа была полна негодования: слова Грейсона были полны яда, упрека, обвинений и презрения ко мне. Он говорил так, будто уже давно знал о том, что в один момент я перестану быть просто жертвой, запуганной и смиренной его воли, и превращусь в волчицу, пытающуюся зубами вырвать себе право на уважение.

– Всегда помни о том, что своей дурацкой любовью ты уничтожила жизнь Седрика: ты отобрала его у родителей, у брата, у нас. Ты сломала его и заплатишь за это сполна. – Вампир открыл белые двери комнаты и с силой втолкнул меня в них.

Глава 44

От неожиданного сильного толчка в спину я буквально влетела в комнату и упала на пол, не успев даже вскрикнуть.

– Вайпер, неуклюжая девочка, не забывай смотреть под ноги! – услышала я обеспокоенный голос Грейсона.

Он заботливо помог мне подняться.

Я была обескуражена его поступком: он толкнул меня, выставив дурой перед гостями!

– Не ушиблась, дорогая? – спросил вампир самым искренним и полным тревоги тоном, но, взглянув на него, я убедилась в том, что это была всего лишь тонкая игра: он насмешливо усмехался.

– Вы не ушиблись, мисс? – Вдруг послышалось из глубины комнаты.

Этот голос… Новый голос за весь долгий безрадостный месяц!

Обернувшись, я с замиранием сердца увидела гостей: они не были вампирами, но такими же смертными как и я. Мою душу наполнил непередаваемый прилив радости оттого, что я увидела себе подобных. И я могла разговаривать с ними! Смотреть на них! Задавать им вопросы! Живые, смертные люди, здесь, в замке!