Разговор с автором

– А кем ты работаешь?

– Менеджером в автосалоне.

– Прикольно! Я в автосалонах даже не была ни разу… В сериалах только видела.

– Сильно не удивляйся. Так себе работа. Ничего интересного. Это тебе не писательство.

– А мне кажется, интересно. Вы же со столькими людьми общаетесь.

– Раньше, может, и общались. А сейчас у нас перекати поле по салону бегает целыми днями.

– Что так?

– Все в онлайн уходит, – вздохнув, ответил я. – Так отвратительно. Все навыки, что мне дали, что я годами вырабатывал, обесценились. Я хорошо умею общаться с людьми, но как бы крут ты ни был в устных продажах, какой-нибудь чувак в интернете на своем блоге продает в месяц больше машин, чем я за год. Потому что по салонам никто не ходит уже. Легче забить, что нужно, в поисковую строку.

– А почему бы тебе тогда тоже свой сайт не создать? Это же прогресс, нельзя его винить за то, что все меняется.

– Я не говорю, что прогресс – это плохо. Просто злюсь на то, что за ним не успеваю. Лень мне переучиваться. Да и стимула хорошего нет. Пока деньги платят, и пусть…

– Мда-а, – вздохнула Алиса. – Неужели во всех автосалонах так плохо?

– Ты не поверишь, во всех! Думаю вот, может уже по специальности пойти… Но там денег мало платят и начинать с нуля придется.

– А на кого ты учился?

– На банкира. Не доучился, кстати.

– М-м-м, – как будто с пониманием покачала головой Алиса. – Как же тогда работать, если не доучился?

– Во-о-от. Еще одна причина, почему я торчу в этом проклятом салоне.

– А мне вот наоборот прогресса не хватает.

– В смысле?

– Ну, у тебя никогда не было таких мыслей, что изобрети человечество что-нибудь, жизнь стала бы намного легче? Из разряда вещей, про которые в двухтысячных говорили, что скоро это станет всем доступно.

– Ты про летающие машины что ли?

– Не совсем, но пример хороший. На дворе две тысячи двадцать первый, а мы все еще в пробках стоим, как дураки…

– Просто какой-то сценарист из «Назад в будущее» переоценил силу прогресса…

– И наши умы.

Мы вместе рассмеялись.

– Отвечая на твой вопрос, – продолжил я, – думал однажды о том, как хорошо было бы иметь телепортатор.

– Чтоб путешествовать?

– Чтоб еду быстро доставляли!

Алиса рассмеялась еще сильнее.

– Так есть же доставка.

– Доставка – это не то. В нашем городе два с половиной ресторана доставляют. Она дорогая и едет по часу-два. Это мне, чтоб ужинать нормально – надо с работы еду заказывать. Легче в кафешку сходить.

– Смешной ты, Андрей.

– Ага. А вот когда ешь одубевший на морозе шашлык, там уже совсем не смешно, – поправил ее я и сам усмехнулся.

– А я больше думала про электронный считыватель мыслей. Чтоб можно было прямо из мозга мысли доставать и в заметки. А то вот так идешь иногда, что-то увидишь важное или интересное, это натолкнет на мысль, мысль прокрутится в голове. После этого ты еще подумаешь: «Черт, красиво как… Надо записать», и не запишешь. Забудешь или отвлекут. Вот так теряются во времени очень важные мысли. А еще ты иногда эти мысли вспоминаешь и понимаешь, что настолько они были четкие и красивые, что могли бы своими несколькими строчками заменить всю книгу, которой предназначались. Но уже поздно, книга написана…

Я сделал глоток латте, а Алиса продолжила:

– А ты только представь, насколько было бы проще жить, если бы такие мысли автоматически в заметки заносились!

– Тогда и память человеческая не нужна. Роботизацией попахивает.

– В каком смысле?

– Ты что, не смотрела фильмы про царствие машин? Серьезно хочешь доверить все свои мысли бездушному роботу? А у него же тоже сбои в системе бывают. Представь, если это не ты что-то забудешь, а машина. Сама ты, как говоришь, если сильно попытаться вспомнить сможешь. А вот машина – нет. Лучше память развивай, а не на железки полагайся. А то до деградации человечества недалеко будет.

– Нет, ну я не во всем хочу власть машинам отдать. Некоторые изобретения так меня вообще бесят.

– Это какие, например?

– Ворд.

Я снова усмехнулся.

– Чем это может бесить ворд? Ну, кроме, разве что, Т9?

– Да это палка о двух концах. С одной стороны круто, больше возможностей. А с другой, так много писателей сейчас в корректировке тонет, в доведении до идеала. Я когда начинала писать тоже мучалась долго, редактировала, редактировала, потом еще из-за этого бросала на полпути… А идеала-то не существует. Все равно вечно что-то да не нравится.

Я внимательно на нее смотрел, а она продолжала:

– Хорошо было раньше… Печатные машинки не давали права на ошибку. Просто пишешь и все. И не исправляешь по двадцать тысяч раз. Зато все правила языка хорошо знали и не кривили душой. Что вышло – то вышло. Так рождались великие произведения. А сейчас…

И я тут же вспомнил про наш незавершившийся университетский проект «Катрина» и про то, сколько споров вокруг себя он вызвал: шутить над учителями или не стоит, какой длины делать выпуски, в каком стиле. Про то, как проект назвать, вообще шла целая дискуссия в несколько дней. Кстати, закончилась она очень смешно. Санек психанул и, то ли в шутку, то ли нет, сказал всем, кто не согласен покинуть группу. А они реально все взяли и ушли. И мы остались втроем. Все трое согласные с названием «Катрина». Когда начинали садиться за редактуру роликов, стольким были все недовольны, что во избежание очередной ссоры, переносили эту редактуру из раза в раз на другой день. Потом и вовсе пропал интерес. А вот если бы мы так сильно не заморачивались, как говорит Алиса, не мучались с доведением до идеала, может, был бы наш проект уже популярен… А сколько книг и рассказов вот так же похоронено, как наша Катрина, даже представить сложно. Алиса права! Нужно срочно вернуть печатные машинки.

О прогрессе проговорили мы еще долго. Потом я вернулся домой, смотрел какой-то глупый американский сериал и осмысливал все темы, поднятые в разговоре с Алисой. Какая же она все-таки умная, такие интересные мысли высказывает. И так лично, по-настоящему как-то переживает за все, о чем говорит. У нее даже, кажется, горят глаза. Вот это я понимаю – творческая личность. Думается мне, эта девочка далеко пойдет.

Остаток дня пролетел незамеченным. Когда я уходил из кафе, Алиса, вдохновленная нашей беседой, вернулась за свою писанину. Я чувствовал, что помогаю ей. От этого становилось приятно. Она, мне кажется, тоже эту помощь чувствовала. Даже сказала, что нам нужно обязательно встретиться в воскресенье. И, что она меня будет с утра в кофейне ждать. И, когда, проснувшись следующим днем, я спустился в кафе, она уже сидела там, за тем же моим местом, но уже с одним отличием: ей вернули тот самый аляписто обклеенный ноутбук. На улице было все еще пасмурно. Осень шла полным ходом со всеми из нее вытекающими, в прямом и переносном смысле. Как я зашел Алиса, разумеется, не заметила. Она вообще, когда пишет существует как бы в другой вселенной. Настолько сосредоточена, что не видит происходящего вокруг. Этому я даже немного завидую. Не знаю, на какой она была части и был ли это вообще тот самый конкурсный рассказ, но наблюдать за ней было очень смешно. Ее длинные пальчики то перебирали по клавишам очень-очень быстро, то останавливались вовсе и повисали над клавиатурой в неопределенном состоянии. Из-за длинных рукавов ее – на этот раз, розовой – толстовки, торчащие пальцы казались какими-то скилетоподобными, но от этого становились только красивее и страннее. Она улыбалась и хмурила брови, делала все это непроизвольно, как будто сильно сопереживая тому, что пишет. Она проживала те эмоции, которые выносила на бумагу. А я все это видел. Стоял сзади, выглядывая из-за спины. И вдруг она говорит, не отрывая взгляда от экрана:

– Андрей, я тебя вижу!