Разговор с автором

– Понесешь?

Я взял книги, и мы вышли из дворов на улицу. Стало настолько холодно, что я хотел застегнуть пиджак, но не мог из-за книг. Так и шел, прижимая их к себе, как дурак. Мерз.

– А ты всегда одна так поздно ходишь? – сказал я, сравнявшись с Алисой.

– Всего девять же…

– Не страшно по темным улицам слоняться?

Она хитро улыбнулась, посмотрела на меня и выдала:

– Я темноты совсем не боюсь в отличии от всяких незнакомых преследователей.

– Да не преследовал я тебя. Я помогал Настасье Евгеньевне перенести эти вот книги. – Я потряс их в руках, как бы демонстрируя.

– А остался зачем? – с той же улыбкой продолжила Алиса.

– Интересно стало.

– Пишешь, что ли, тоже?

– Ха! Нет. Из меня писатель непутевый получится. Просто Настасья Евгеньевна пробудила давно угасший интерес к литературе.

– Да, она умеет.

– Ну, и к авторам тоже, – я посмотрел на нее. – Как вы пишите, как мыслите, как видите этот мир.

– Сложно.

– А?

– Сложно видим, – повторила она, обернувшись.

Возникла пауза. Мы проходили мимо светящегося торгового центра, главной достопримечательностью которого был «Магнит». Я старался не постукивать зубами от холода и думал, как хорошо было бы попасть уже в теплое помещение или хотя бы застегнуться. Мимо этого торгового центра я постоянно хожу. И за тот год, что он тут стоит, его фасад успел уже прилично надоесть. Простецкое такое получилось здание, дешевое. Иногда я даже думал, что, наверно, в деревнях такие же строят. Тут и бабушки иногда появляются с цветочками или носочками на продажу. Усаживаются в ряд и устраивают мини-рынок прямо возле входа. Потом, видимо, их разгоняют. Но спустя время старушки снова приходят на свой пост. И так по кругу. Сегодня их не было. Даже хорошо. Я бы, если честно, в такую погоду на улице сидеть никому не пожелал. Хотя, бабушки эти морозостойкие такие… Их тут и зимой парочку раз было видно. В такие моменты проходишь и, даже если тебе ничего не надо, все равно хочется у них что-нибудь из жалости купить. Сидят же, бедненькие. Мерзнут. Мурашки пробежали по моей шее и рукам от очередного порыва ветра. И вдруг Алиса снова заговорила:

– Видишь тех девочек? Да-да, вон тех, что раздают листовки возле магазина. Что ты видишь?

– Эм-м, – замешкался я. – Да обычных девочек-подростков. А что?

– А я вижу, с одной стороны, счастливые детские годы, радость от проведения времени с подружкой. Вижу их счастливые здоровые семьи. Рисую себе, что это подработка по их собственной инициативе, послешкольная забава, чтоб скрасить скучные деньки. Мне хочется верить, что им вовремя и неплохо платят. Что рабочий день не длинный, и они не устают. Что они сейчас придут каждая в свой дом, прогулявшись после работы вместе, потому что живут рядом, и будут кушать ужин каждая со своей семьей.

– Ничего себе как ты подробно обрисовала…

– Да, таков мой писательский мозг. – она улыбнулась и немного повела головой вверх как будто гордится своими словами. – А что еще хуже, так это обратная сторона – мой другой взгляд. Под ним видно рабский детский труд за копейки в плохую погоду, взрослых, которые хорошенько наживаются на малолетках, родителей, которые не в состоянии обеспечить своих детей, поэтому им приходится самостоятельно с малых лет зарабатывать себе на одежду, которую не придется донашивать за старшими. Или же родителей, которым все равно на то, чем занимаются их дети. Детей вижу уставших, разбитых, натянуто улыбающихся прохожим, потому что тетенька начальник сказала улыбаться, иначе не заплатят. И вот они стоят, улыбаются… и боятся.

У меня сперло дыханье. Так интересно было слушать Алису, ее странные и такие взрослые мысли. Идти рядом с ней и на нее смотреть. Мне не хотелось уже есть и было не холодно. Я про все это забыл. Забыл и наслаждался. Не чувствовал, наконец-то, раздражения и бессилия, не хотел кого-нибудь ударить или лечь прямо на пол. Просто идти рядом с ней и слушать… Слушать.

– Я все это вижу за секунду. У меня в голове на одного человека рождается несколько судеб, несколько образов. Я не могу сказать, плохой этот мир или хороший, не могу быть оптимистом или пессимистом. Ненавижу свой мозг за это. Он слишком много знает, слишком много разных точек зрения и обстоятельств берет в расчет. Короче говоря, широкий кругозор – это ад. Я бы хотела ничего не знать.

И в этот самый момент я понял, что она, эта маленькая хрупкая девчонка, живет в совершенно другом мире, в другой реальности. Она иначе думает, видит то, чего не вижу я и все такие же обычные, как я. Все ли писатели такие? Или только она? Я не встречал еще таких людей, не вел таких разговоров. Пьяные кухонные посиделки и размышления о философском не стояли даже рядом с мыслями, которые она извлекала из своей головы. И мне стал интересен этот мир. Даже не она сама, а то, что она видит. Рядом с ней я чувствовал, будто весь мой жизненный опыт – ничтожество. Будто я и не жил вовсе. Хотя я был более чем уверен, что жил интересную и насыщенную жизнь, но слушая эту молодую девушку…

– А я бы не смог… – пробормотал я.

– Что не смог?

– Быть писателем.

– Почему?

– Ну, как там Настасья Евгеньевна сказала? Надо личный опыт. А у меня ничего в жизни не происходит интересного…

Алиса улыбнулась и тихо сказала:

– Я же произошла…

Мы дошли до яркой белой вывески «Хочу ноут», и я осознал, что мое путешествие в ее мир совсем скоро закончится. Прошли по протоптанной грязной дорожке в газоне. Зашли во двор. Она остановилась у подъезда красивого кирпичного пятиэтажного дома, который был явно новее, чем мой.

– Ладно, спасибо, – сказала она и протянула руки.

Я замешкался. «Что? Что она хочет? Обняться? Мы же едва знакомы… – думал я. – Хотя, есть же люди, которые любят со всеми подряд обниматься». Я потянулся к ней и только в этот момент сообразил, что руки для обнимания были у меня заняты книгами. «Ну конечно! Ей книги нужны! – озарило меня. – И на что надеялся? Какие объятия?! Дурак…»

Я протянул ей книги. Она бросила: «Пока», – и, погремев ключами, скрылась за толстой металлической дверью подъезда.

Обратно я шел довольный. Довольный собой и всем тем, что сегодня со мной приключилось. Люди вокруг стали как будто приятнее. И воздух свежее. Я вдохнул полной грудью. Теперь-то будет не скучно. Теперь я начну жить. И жить мне будет интересно. Боже, как же хорошо!

—

В четверг утром я проснулся в шесть. Нет, ну, надо же! Проснулся от того, что живот весь свернулся в трубочку и ныл. Конечно! Я же вчера ничего так и не поел. Вообще не помню, как пришел домой. И как спать лег. Зато осталось теплое и приятное ощущение в… В чем? Где-то в теле, но непонятно, где. Будто даже везде. Ну, кроме живота ясно дело. Наверно, в душе. Мне было спокойно и хорошо. Дышалось полной грудью.

Я встал, открыл окно, высунулся из него, облокотившись на подоконник, огляделся. Заметил, что со стороны улицы мой дом вблизи выглядел очень уставшим. Цемент между кирпичами местами обвалился, а сами кирпичи потрескались. Мда-а… Ремонт сейчас очень в тему. Только бы он еще шел, а не стоял. Также в процессе вращения головой по сторонам я увидел соседский балкон. Абсолютно пустой и не застекленный. Странно-то как. Обычно нормальные люди на балконах хранят всякий хлам. Был бы он у меня, я б тоже нашел, что туда сложить. А если не хлам, то курят. И запаха сигарет с улицы я не слышал никогда. Зачем же им тогда балкон? Может, там и не живет никто? Странно. Сам я лично курю только на работе и то от скуки. Большой привязанности к сигаретам никогда за собой не наблюдал. А устроился в салон и все почти три года на улицу под этим предлогом бегал. Меня всегда раздражало то, что люди некурящие обязаны весь день на рабочем месте торчать, а курильщиков никто не осуждает даже. Говоришь: «Я покурить», и все сразу: «Да, да, иди конечно». Глупость. Начальство все курит поголовно. Приезжал наш региональный директор как-то в салон. Так он на крыльце возле себя целую свору таких же курящих работничков собирал. И никто никого не осуждал. Ни в коем случае. Эту фишку я быстро раскрыл. Стал сначала один ходить, отдыхать от офисной духоты. А потом появилась Света. И мы вместе стали выходить в два раза чаще, чем я ходил до этого. Мы тогда еще встречались с Анжеликой. И она, конечно, замечала приевшийся к моей офисной одежде запашок, но ничего осуждающего не говорила. Такое ощущение, что от сигарет ничего плохого не бывает. И никотин не убивает. Всем по барабану! А Светка-то заядлая курильщица. Вот у кого-кого, а у нее точно зависимость была. При чем, как выяснилось, давно. Это был ее личный способ снять напряжение. Ее и всех остальных заядлых курильщиков на земле. Она и в сигаретах толк знала. Брала всегда какие-то изысканные. То табак высшего сорта, то ароматы какие-то. Иногда, бывало, приносила тоненькие, как их там… Дамские пальчики или что-то типо того… Как-то раз она мне даже поведала, там же, на крылечке автосалона, как таким знатоком в сигаретах стала. Таскала сначала у отчима, пока была совсем мелкая. Времена тогда были тяжелые, а дети – еще тяжелее. Те отчимовские сигареты были крепкие, вонючие. Ей не нравились, но курила все равно. Было модно. Потом, как повзрослела, работала в баре каком-то. В нашем же городе. Просто того бара давно уже нет. И пила сильно. Барменом же была. На работе немного, потом после работы. А под алкоголь сигареты хорошо идут, это я слышал. В том баре она усилиями коллег начала и в выпивке, и в табаке хорошо разбираться. После еще в какой-то магазин перешла работать. Маленький розничный магазинчик с чем-то… Забыл с чем. Ну, чем-то не очень, видимо, интересным. Там с хозяевами сдружилась. Пару раз пила с ними даже вместе. Тогда те хозяева привезли ей откуда-то из отпуска те самые тонкие дамские сигареты. Ей понравились очень. А потом и у нас их стали продавать. В общем, история Светкина с табаком – это, конечно, та еще информация… Суммарно, наверно, не курила она лет пятнадцать. И то, если брать в расчет детство. Что самое забавное, муж у нее – крепкий малый, – не курил никогда (при мне, по крайней мере). Выглядел очень здоровым. Такие дела… Она меня постоянно угощала. Как повелось, так и не помню уже, когда сам последний раз пачку покупал.

Балкон. Хоть бы раз на тот балкон кто-то вышел. У них – соседей – даже окна на него закрыты всегда были. Ну, может и не всегда. Но я их открытыми ни разу не видел. Мама моя такой балкон давно бы облагородила. Она – странный, если честно, человек. Не признает балконов. Всегда говорила, что это место, пожирающее жилплощадь. Не знаю, что она конкретно из этого балкона могла бы сотворить. Но свою лоджию в их с Вадимом квартире застеклила она сразу. Снесла, силами бригады мастеров, смежную стену и объединила ее с комнатой. Вышло неплохо. В той комнате теперь окна до пола во всю высоту, утепленный в районе бывшей лоджии пол. Красиво получилось. Что касалось интерьера, она у меня мастер. Вкус хороший. Вот будь у нас нормальные отношения, не раздражай она меня так, и свою бы квартиру позвал облагородить. Ну, эту… Съемную. Ах, еще, если б деньги были. Деньги… Надо было все же вчера хоть немного поработать. А сегодня – все уже. Третье число, конец отчетного периода. Хана моему плану по продажам. Хана.

Я прикрыл окно. Надышался. Пошел к компьютерному столу. На улице уже было светло и так же, как вчера, солнечно. На столе все еще лежал листок с написанными карандашом целями. Оно и понятно. Лежит, где оставил. Кому ж его здесь кроме меня трогать-то? Сел и заметил, что последний пункт уборки не вычеркнут. «Помыть окна – есть», – подумал я и провел по словам карандашом. После чего оглянулся на окна. От дождя в начале недели на них появились противные разводы. Помыл, называется. Все коту под хвост! Зато, как спокойно-то было тогда. Как мне нравилось сидеть и протирать их тряпочкой. Такое удовлетворение я тогда испытал. А ведь и представить не мог, что совсем скоро эту Алису встречу. Даже с ней поговорю. Тогда мне было, конечно, в миллион раз спокойней, чем сейчас. А сейчас радостно и… волнительно. Интересно, придет ли она все же в кофейню? Встретимся ли с ней на следующем занятии? Что она обо мне подумала вчера? Да, какая разница!? Главное, что она жива. Жива, невредима и существует. Она рядом, где-то тут. Я ее еще увижу. Обязательно увижу. И это хорошо.

Живот заурчал еще раз. Сильнее, чем во все прошлые разы. Я прогулялся до холодильника, но ничего нового там не обнаружил. Когда живешь один пропадает какая-то магия холодильника. Раньше, в детстве, заглянешь – а там всегда что-то вкусненькое лежит. Мама принесла, а ты и не знал. Но сейчас… Кто же кроме меня что сюда положит? Пустые полки и все. Зачем мне, вообще, этот холодильник нужен, если там никогда ничего нет? Так стало от этого грустно. А привычка остается. Привычка из последних сил плестись к холодильнику, открывать его с надеждой. Ты, вроде, знаешь, что конкретно там лежит или, что не лежит ничего. Но все равно каждое открытие холодильника – это сюрприз. Я вот стоя и глядя на эти пустые полки подумал, а что, если однажды я, живя все так же один, открою холодильник и там, наконец, что-то будет? Что-то сладкое или просто вкусное. Это ж страшно! Кошмар. Это будет значить, что в моем доме кто-то был, кроме меня. Разовьется паранойя. И я уже не буду чувствовать себя у себя дома в безопасности. Так что хорошо, что чуда не случается. Хорошо, что там ничего, как не было, так и нет.

«Хорошо-то хорошо, – простонал мой желудок, – а кушать хочется». И правда. Я взял стакан, налил воды. Сделал пару глотков, а потом подумал: «А не вскипятить ли мне воду?» Вернее даже, разогреть. Говорят, теплая вода лучше голод утоляет. Так и сделал. Эта теплая вода спустилась по горлу, я почувствовал, как она движется в желудке, обволакивает его, но сильного улучшения не заметил. «Мало!» – проурчал живот еще раз. «Ну, дружище, – ответил я ему вслух, – тут я ничем помочь не могу. Рань такая, где ж я еду-то сейчас найду?» И действительно, прошло всего двадцать минут с момента пробуждения. Магазины откроют, в лучшем случае, в восемь. Надо чем-то заняться. Отвлечься.

Приполз я обратно в комнату, уселся на стуле и включил компьютер. «Завтра» – гласила заставка фильма, который я в выходные так и не посмотрел. Бегущий по белой стрелке такой же белый человечек как будто насмехался надо мной. И я подумал: «Чем черт не шутит? Лучше так, чем никак». Включил.

За фильмом пролетело полтора часа, и моментами я даже немного дремал, так что, когда он закончился, я не чувствовал себя разбитым и не выспавшимся. Скорее, наоборот. Во мне появилось на удивление много сил и даже желание идти на работу. Я встал с дивана и снова посмотрел в окно. Вспомнил, как плохо мне было вчера и вообще последнее время и улыбнулся. Фильм оказался до боли сопливый, как я и думал. Но сегодня он мне понравился. Я смотрел его уже не как обычно смотрю фильмы, а как бы вглубь смотрел. Следил за постановкой сюжета, за актерами, как они говорили и что. Я анализировал этот фильм с точки зрения искусства. И, наверно, именно это помогло мне его лучше понять и полюбить. Еще несколько дней назад меня бы от него тошнило. А сейчас я даже подумал, что понял мысль. Герой там чем-то смахивал на меня. Обычный, ничем не отличающийся парнишка, живущий обычной скучной жизнью. И в один самый обычный день с ним начали приключаться странные вещи. По итогу дурацкого стечения обстоятельств он оказался аж в Мексике с едва знакомыми людьми по делу, о котором не имел не малейшего понятия. А потом, когда все это закончилось, он сидел на берегу чего-то водного, большого и красивого. Сидел и думал, что за этот день его жизнь сильно изменилась и, что завтра будет совсем другим. Завтра он станет новым человеком с новым опытом. Я всегда над такими фильмами смеялся. Потому что думал, что это до банального предсказуемо и, более того, не реально абсолютно. Я думал, что в жизни так не бывает. А теперь я – этот самый герой. И вижу, что, оказывается, бывает. Алиса и этот литературный клуб тоже свалились на меня как снег на голову. Так это забавно, чувствовать себя героем фильма, совсем не похожего на реальность, который никто никогда не посмотрит и, о котором вряд ли узнают. Но красиво-то как… Так и в судьбу, и в бога поверить не долго.

До работы оставалось еще два часа, живот все чаще и чаще заявлял о своих потребностях в еде. В восемь уже хоть что-то должно открыться. Ах, как жаль, что наша кофейня работает с девяти, как жаль.

Я включил карты и попытался найти кафешку, которая сейчас открыта. Поблизости не нашел. Тогда сосредоточился на продуктовых магазинах. Не смотря на голод, сил было столько, что мною даже было принято решение прогуляться сегодня до работы пешком. Я оделся, вышел из пыльного подъезда и попал на прохладную улицу, слегка озаренную солнцем. Там уже кипела жизнь. И кто все эти люди, которые работают с восьми и с девяти? Несчастные. Вообще, есть же еще некоторые особо отважные, которые каждый день так в шесть и в пять встают. И что они только делают все это время до работы?

Ветер отмораживал мне шею. Шарф сейчас пришелся бы очень кстати. Который раз уже думаю, что надо его купить, но все никак руки не доходят. А скоро уже холода, сейчас осень, потом зима… Бр-р-р. От этих мыслей стало еще холоднее. Но я упорно шел через Центральную до улицы Шилова, к своей работе. Прошлый свой шарф я потерял на корпоративе в честь восьмого марта и двадцать третьего февраля. А был этот корпоратив вообще в апреле. Смешно вышло. Тогда наше начальство решило на праздниках сэкономить и поздравить и девочек, и мальчиков вместе. Мы все после этого заявления, а было оно на новогоднем корпоративе, думали, что отмечать будем где-то сразу после восьмого марта и в черте города. Но одна наша коллега с шилом в попе предложила съездить на туристическую базу. Она никому не нравилась именно по причине этого шила. В общем, она и еще парочка ее подружек, по совместительству коллег из центрального офиса, напели в уши начальнику, что такая поездка выйдет не дорого, благодаря сезонным акциям. Этим же подружкам по итогу корпоратива на пьяную голову было поручено заняться организацией. Они же благополучно дотянули до последнего и, когда спохватились, все места на праздники и на весь март в принципе были уже заняты. Помню, как все тогда ругались в общем чате. И вот мы поехали в апреле. Что самое смешное, вышло вообще никак не дешевле и даже не столько же, как если бы мы нормально раздельно отмечали эти праздники в офисе или в каком-нибудь ресторане городском, а немного дороже. Что называется, хотели, как лучше, а получилось, как всегда. Зато гульнули мы тогда на славу. Несколько наших девчонок даже так напились, что в нижнем белье полезли в остатки снега прыгать. Нас со Светкой сильно пьяных забрал тогда ее муж, за что ему отдельное спасибо. На такси вышло бы очень дорого. Свету еще там тошнило, я за ней бегал, следил, чтоб в остатках сугроба не уснула. Так про шарф свой и забыл. А по дороге ее еще и укачало. Останавливались мы раза два точно, так сказать, избавиться от содержимого желудка. Следующая неделя была у большинства больничная. И после всего этого наш начальник написал в чат, что ему все понравилось и надо будет повторить. Сумасшедшие, честное слово! Ему, наверно, девчонки наши, которые в нижнем белье бегали, весь рассудок затуманили. Хорошо все-таки работать в более-менее молодом коллективе. У нас кроме Светки еще только три девушки замужние были. Сейчас одна из них в декрет ушла. Про парней как-то не знаю. Никто из тех, с кем я хорошо знаком, ничего про семью не говорил. Да и эти замужние отдыхают еще хлеще свободных. Короче, сказка, а не коллектив. Весело с ними и всегда приключения какие-нибудь находятся. Особенно на пьяную лавочку.