Разговор с автором

– А что общего у вас всех?

– Ничего, – продолжал он, – в том-то и дело. В детективах же часто всякие разные люди оказываются вместе в одних условиях. Вот он, – пацан показал на меня пальцем, – и есть наш детектив. Про всех все самое обидное сказал.

Я закатил глаза. Не хотел же высовываться… Ну, как так?!

– Вам так показалось? – с улыбкой сказала Настасья Евгеньевна.

Подружки и пацанчик молча закивали. А по лицу Алисы было понятно, что она бы тоже с радостью высказала мне все, что думает.

– Как же хорошо! – Настасья улыбнулась еще шире. – Потому что тема сегодняшнего занятия – проекция.

Она встала, подошла к доске и молча написала скрипящим мелом это ужасное слово.

Тут меня, как молнией пронзило. Настасья эта снова попала в самую точку. Я сказал про каждого то, что в самом себе вижу и ненавижу. И без дальнейших ее объяснений я уже, вот прямо сейчас, с одного слова понял, что произошло.

Она потом еще долго говорила. Другие вступали с ней в диалог. Обсуждали и делились мнением о разных персонажах и произведениях, добрую половину из которых я даже не знал. Наверно, современные какие-нибудь популярные авторы. И как хорошо, что Настасья меня больше не трогала. Никто на меня не оборачивался, не разговаривал со мной. Я просто сидел, смотрел на все еще злую Алису, слушал интересные мысли и удивлялся им, периодически вспоминал про свой голодный живот, но самое главное – я был учеником. Как же давно я им не был… Не самым, может, хорошим учеником. Но мой учитель восхищала. У нас, вроде, не очень большая разница в возрасте, а она настолько мудрее… Давно я таких взрослых не встречал. Вот именно взрослых взрослых. Мыслящих. Понимающих этот мир. Обычно же взрослые – это просто большие дети. Но она явно не такая… Нет. Она точно что-то знает. Как мудрец. Забавная мысль пронеслась в голове и я от нее заметно хихикнул. А представил я Настасью Евгеньевну в костюме Йоды. С ушками даже. Хихикнул так, что она заметила, но никак не отреагировала. Эх… Если б мне в университете хотя бы один такой преподаватель попался, может и учиться бы интересно было. Не было в ней этого стандартного учительского превосходства. Она со всеми говорила наравне, но и не по-дружески, с уважением. И это притягивало. Вызывало неподдельный интерес к ее, так называемому, предмету.

Когда же она закончила свою последнюю на сегодня мысль о том, как проекция важна и, что ее многие авторы используют в процессе написания, а читатели – во время прочтения, она сказала всем разобрать принесенные мною книги и объявила урок оконченным.

– Интересное вышло занятие, – сказал я, подойдя к Настасье Евгеньевне, пока остальные толпились у задних парт.

– Рада, что тебе понравилось. Еще придешь?

– Я…

Тут телефон, лежащий на столе начал громко жужжать.

– Ой, извини, – прервала она, – сейчас вернусь.

Она взяла свой телефон и вышла из класса.

– Мне обидно вообще-то было! Хоть бы извинился… – сказала, подошедшая ко мне со спины, Алиса.

И тут я вспомнил, что хотел поговорить с той дамой в красном шарфе. Судя по взгляду, я ее тогда сильно задел и нужно было срочно извиниться. Я обернулся, осмотрел класс. А ее уже не было. Ушла…

– Ну и ладно! – продолжила Алиса, как бы разговаривая сама с собой. – Не очень-то и надо!

– Алис… – повернулся я к ней и положил руку на плечо. – Ну прости ты… Просто ты так себя ведешь… Ты… ты меня сама вынуждаешь с тобой в конфликт вступать.

– Это ты первый гадости обо мне говорить начал. – Она дернула плечом и скинула мою руку. – Психопатом назвал. Это же ты меня тогда толкнул. Я тебя не просила мне помогать! И что ты тут вообще делаешь? Преследуешь меня?

– Не преследую я тебя! Успокойся. Прости еще раз за грубость. Но если бы я тогда тебя не «толкнул», как ты говоришь, ты бы попала под машину. Как же ты не понимаешь, а?

– И пусть!

– Да, я уже сам не рад, что тебя спас. Ей богу! И тут я не из-за тебя. Доброе дело сделал, называется! Лучше б шел себе тогда по своим делам. И не надо было бы за твой ноутбук платить…

Тут вернулась Настасья Евгеньевна, и мы оба замолчали.

– Мы собираемся по средам в девятнадцать тридцать. Здесь. Приходи, если хочешь.

– Всего один раз в неделю?

– Да, пока так. Сейчас привыкну к новому классу, может легче станет. Там посмотрим…

– Хорошо, спасибо, – ответил я и пошел к двери.

– Так. Теперь ты. – Она посмотрела на Алису. – Садись, мне есть, что тебе сказать.

Алиса послушно села и с большим вниманием уставилась на учителя. Я уже вышел из кабинета, когда осознал, что что-то точно забыл. Да-а… Алису обвинял в невнимательности, а сам… Я остановился в коридоре и пытался вспомнить, чего же мне так не хватает. Бинго! Пиджак! Пришел-то я в чем-то теплом.

Я вернулся к классу. Тихо зашел обратно. Они не обратили на меня никакого внимания. Вот он, тут! Висит, где оставил. Волей – неволей краем уха я слушал разговор Настасьи Евгеньевны и Алисы. И звучал он так:

– Ты пишешь как-то… Как-то не так. Вот твой герой, он не настоящий. Он даже злится искусственно. Не знаю… Вот ты когда-нибудь так злилась? Или видела, как так злятся?

– Ну…

– Вот! Ты не знаешь, как в жизни это выглядит. Ты не знаешь пока, что испытывает человек, которого предали. И слава богу. И хорошо. Надеюсь, ты никогда этого не узнаешь. Но он искусственный именно потому, что ты не можешь описать то, чего не видела. Ты можешь предполагать, но не чувствовать по-настоящему. А чтоб писать, как мне кажется, надо чувствовать. Персонаж должен жить. Вот я чувствовала. И я знаю, что это не так, как написано у тебя. Пиши ты то, о чем знаешь. Не лезь за популярными темами. Совершенно не важно, насколько популярно ты пишешь, если ты пишешь не интересно, не по-настоящему – не будут тебя читать.

– Но я… А если слишком мало знаешь и не о чем писать?

– Так узнай!

– Это как?

– Ты молодая, энергичная. Пойди, да узнай. Хочешь, чтоб у персонажа были проблемы – найди себе проблемы. Хочешь о бездомном писать – поживи-ка на улице денек-другой. А вообще… – Она остановилась на секунду, осознав, какие страшные вещи и какие неправильные советы говорит такой молодой и хрупкой девушке. Задумалась. – А вообще, в каждой жизни, даже самой, казалось бы, не интересной, можно найти что-то. Что-то, что можно показать миру под своим углом. Просто тебе нужно это найти и прочувствовать.

В этот момент они меня, наконец, заметили. Алиса обернулась, и я судорожно начал напяливать на себя пиджак как будто так и задумано. Как будто я только что его нашел. И как будто я не стоял сейчас с круглыми глазами последние несколько минут и не слушал их разговор.

– Я поняла, – сказала Алиса Настасье Евгеньевне, но продолжая глядеть на меня.

– Пиджак забыл, – испытывая неловкость ответил я на ее немой вопрос.

Она молча встала, подошла ко мне, взяла оставшиеся две книги с соседней парты и направилась к выходу. А я машинально двинулся за ней.

Попрощавшись с Настасьей Евгеньевной, мы вышли из класса, а потом и из школы. Шли в гордой тишине по темным прохладным улицам. Шли, а напряжение нарастало.

– Чего ты идешь за мной? – обернувшись, сказала Алиса.

Я аж удивился.

– Ты что? Нам же в одну сторону.

Она недовольно промычала в ответ.

– И вообще, темно уже. Давай я тебя провожу хоть.

Она опять обернулась и прищурилась. Думал, сейчас скажет что-то вроде: «Нет уж! Не надо», но нет… Протянула мне руки с книгами и говорит: