Четыре гитары

Четыре гитары
Анна Гольден

В свои 27 лет Карина Шнайдер может похвастаться многим: творческой работой, высоким заработком, собственным жильём и целеустремленностью, не знающей преград. Чем не повод жить в своё удовольствие, поддерживая имидж карьеристки, сердце которой не равнодушно лишь к эстетике дизайнерских интерьеров?Однако непоколебимая уверенность девушки рушится словно карточный домик после случайной встречи в баре со старым знакомым из университета…

Четыре гитары

Анна Гольден

Дизайнер обложки Юлия Голуб

© Анна Гольден, 2019

© Юлия Голуб, дизайн обложки, 2019

ISBN 978-5-4496-9669-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1

На дне ярко-розовой кружки с витиеватым логотипом компании «Simply your home» совсем немного кофе. Буквально глоток или два живительной силы американо, и я обречена на работу до утра без персонально зарядного устройства. Я с недовольным видом трясу чашку, словно от этого она каким-то волшебным образом наполнится до краев, и залпом выпиваю остывшие остатки. Наша кофе-машина сломалась накануне новогодних праздников – в крайний рабочий день никто из коллег, в частности офис-менеджер Люба, не озаботились покупкой нового аппарата, либо ремонтом старого. Все суетились с подарками, звенели бокалами с шампанским, хохотали, предвкушали долгожданные каникулы. Едва на часах загорелось 17.00, как наши офисы опустели. Даже мой помощник по работе с клиентами Егор, который не прочь оставаться сверхурочно, и тот сделал мне ручкой в начале шестого – вспоминай, как звали до десятого января. И не важно, выполнены ли текущие задачи или нет.

Меня раздражает такое отношение к работе. Едва отгремели праздничные салюты, и я немного поспала после приторной бутылочки игристого под безвкусный «Голубой огонёк», как я стремглав помчалась на работу, подбивать документы по последним проектам. Я сижу над ними уже вторую ночь – перед глазами пляшут канкан цифры, буквы, чужие подписи и куча печатей. У меня не очень хорошо с бухгалтерией, и работа идёт слишком медленно. Помимо этого у меня ворох собственных задач, которые нельзя откладывать в долгий ящик. Отдел бухгалтерии и юристов не покажется в офисе раньше конца праздников, а для меня очень поджимают сроки. Мои клиенты, а так же сторонние компании, с которыми мы сотрудничаем по закупке мебели, стройматериалов и найму персонала, не будут ждать закрывающие документы и оплату счётов так долго. Марина из салона деревянной мебели «Лорен» тактично позвонила мне 31 декабря и не только поздравила с праздником, но и намекнула, что мы не оплатили партию столов и высоких табуретов для студии тату-салона, над которой я работала в декабре. А хорошо бы, чтобы мы перевели деньги как можно скорее и выслали им все бумаги.

За вчерашний день я успешно «закрыла» документы по двум проектам – на сегодня поставила себе задачу расправиться с остальными «хвостами» и продолжить заниматься квартирой Марка Гольденберга, моего нового сложного клиента, а так же начать думать над новым проектом небольшого городского кафе. Я даже не видела помещения, с которым мне предстоит работать, а ведь я раньше никогда не занималась дизайном ресторанных помещений. Насколько мне известно, там особо не разгуляешься из-за пожарной безопасности и их многочисленных ограничений. Мне бы не помешало нанять себе консультанта, чтобы лучше ориентироваться на местности и не предлагать одиозных неподходящих идей. Но на всё это – нет времени. И кофе – кофе тоже больше нет.

На часах начало второго, и я уже зеваю. Постоянно протираю лицо влажной салфеткой с резким запахом мяты, чтобы избавить от сонливости. Настроить себя на рабочий лад не получается, в кабинете беспорядок и хаус. Письменный стол завален нужными и ненужными распечатками, каталогами, образцами ткани и обоев. У монитора – покрывшиеся пылью бумажные стаканчики из-под кофе. Как я не стараюсь привести рабочее место в порядок, уборки хватает максимум на пару часов. Пара мозговых штурмов над проектом и стол опять, словно грибами, зарастает рабочими материалами. Пользуясь тем, что в офисе никого нет, я перебралась на пол, прислонившись спиной к стене и подложив под себя небольшую диванную подушку. Я обложилась документами и калькуляторами и битый час подбиваю финансовые доходы и расходы компании. Куча цифр и баснословных сумм. Опять зеваю и по привычке тянусь к пустой кружке. Не спать, Карина.

Включаю на ноутбуке музыку – немного альтернативного рока не помешает скучным бумагам. Под энергичных парней из «The Killers» дело явно ладится, и я стучу по клавиатуре с большим энтузиазмом. Сквозь гитарные аккорды улавливаю негромкую мелодию с рабочего мобильного. Звонит бригадир, который сейчас отвечает за квартиру балерины Большого театра, которую мы должны сдать к Рождеству. Мне не нравится его поздний звонок. Я делаю музыку чуть потише, и отвечаю.

– Карина, добрый вечер. Это Олег. Тут у нас проблема с проводкой. Если в общих чертах, то не получается подвести свет, потому что мы немного накосячили и с главной стеной, – бригадир старательно подбирает слова, пытаясь донести до меня мысль, что он последний олень на земле. – В общем, придется снимать краску, кое-что перепрокладывать, и как итог – у нас не получается к шестому числа.

– Олег! Что значит, не получается? – недовольно кричу я в трубку. Внезапный прилив гнева бодрит меня лучше двух эспрессо. – Неужели там всё настолько безнадежно, что нужно переделывать стену? Пришлите мне фотографии и отметьте, в чём там проблема, я попробую придумать что-то дистанционно! Если не получится, я буду в течение получаса.

В ожидании снимков я стараюсь убедить себя в том, что Олег и его парни просто устали, и с проектом не возникло непредвиденных сложностей. Но от бригадира приходят ужасные снимки: однозначно, нужно спасать положение. Я быстро отписываюсь Олегу, чтобы не отпускал парней, швыряю бумаги в сумку и мчусь на парковку. Внезапный звонок растормошил меня, но боюсь, что эффект будет хоть и сильным, но кратковременным. Пока автомобиль греется и готовится к ночной поездке по новогодней Москве, я ищу через приложение ближайшие круглосуточные кофейни. К счастью, в центре нет проблем с кофе 24/7. Я увеличиваю звук на магнитоле и уверенно выруливаю по намеченному маршруту.

Ездить по ночной Москве одно удовольствие. Зимний город переливается новогодними иллюминациями и искрит, как праздничная ёлка. Многочисленные магазины и рестораны ярко отдекорировали свои рекламные вывески и витрины. Некоторые даже выставили на улицу новогодние елочки, облачив их в яркую мишуру и мигающую гирлянду. Я чуть сбрасываю скорость, чтобы немного зацепиться за них взглядом и получше рассмотреть – но не стоит отвлекаться от дороги. В этой суете дел хочется нажать на паузу и насладиться атмосферой праздничной сказки, но моя реальность совсем иная. А именно – ехать в половине второго ночи почти на другой конец Москвы и принимать оперативные решения по спасению роскошной пятикомнатной квартиры балерины Рождественской. Внутри меня селится невроз: так и чувствую, что придётся провозиться там до утра! И речи быть не может, чтобы мы не успели к дедлайну. Я проела бригадиру всю плешь, чтобы его рабочие закончили все шумные работы до праздников, а после Нового года занялись косметикой – из-за какой-то ерунды мой проект не потерпит полное фиаско!

По пути до Рождественской я заезжаю за парой стаканов американо. Крепкий запах жареной арабики заполняет салон машины. В такт играющей на магнитоле песни «Franz Ferdinand» – «Love illumination» я с ветерком доезжаю до места назначения. Любимая песня бодрит меня – пользуясь тем, что меня никто не слышит, подпеваю во весь голос. Мой голос, от природы вроде бы женственный и мягкий, совершенно не мелодичен, и стоит мне запеть, как он превращается в хрипловатый сип больной кошки.

«Sweet, sweet love», — чуть ли не кричу я под гитарный аккомпанемент, роясь в бардачке в поисках нужной связки ключей. В машине обычно валяется не менее восьми комплектов ключей – в зависимости от количества проектов, которые я курирую. Выуживаю из бардачка всё необходимое – в том числе и нужные ключи. Оказавшись на морозной улице, быстро перекуриваю, трясясь не то от холода, не то от волнения. Совершенно исключено, чтобы мы за три дня до сдачи проекта начали что-то хаотично переделывать! Я дрожу на морозной улице ещё минут десять, прежде чем поднимаюсь в квартиру, пытаясь справиться с неуёмной дрожью в руках.

Олег открывает после первого звонка: из глубины квартиры слышу ругань рабочих. Я натягиваю на замшевые сапоги бахилы, бросаю шубу на комод и быстро иду в гостиную, кидая быстрые взгляды на проделанную работу. Отличный коридор: пороги ровные, картину надо повесить ровнее, зеркало протереть от пыли, а вот его рама в Интернете выглядела дороже – заменить. Приостанавливаюсь около гардероба и заглядываю внутрь пустого массивного шкафа из тёмного дуба – так и знала, что его никто не отмыл от опилок и строительной пыли. Внутри стоит затхлый запах, от которого моментально саднит в горле. Я коротко передаю Олегу все замечания и прошу пригласить сюда уборщицу, чтобы та начинала всё отмывать. Олег торопливо кивает, но, кажется, даже не слушает, что я ему говорю.

– Олег, повторите, что нужно сделать завтра? – требовательно спрашиваю я, недовольно скрестив руки на груди.

– Ну, картину помыть, добавить крючки в ванну, половик постелить при входе…

– Олег! – я поджимаю губы и с трудом сдерживаюсь, чтобы не начать на него кричать. – Всё неправильно! Не сочтите за труд взять блокнот и всё записать. Я не буду повторять два раза. И попросите своих рабочих нормально выражаться, их мат действует мне на нервы.

– Мои рабочие не спали целые сутки. Карина, пойдемте, быстренько решим вопрос с проводкой, и я отпущу смену домой…

– Никаких «быстренько», – перебиваю я бригадира и бросаю в сторону гостиной предостерегающий взгляд. – Все будут работать столько, сколько нужно.

– Вы на часы смотрели? У них смена до полуночи.

– Да, а вы на часы смотрели, когда мне звонили? – я недовольно щурю глаза и поджимаю губы. – Как будто я рада была узнать от вас в начале второго ночи, что вы что-то там запороли. Пойдёмте, глянем, что там.

Как я и думала, дела были плохи. Все техническую проводку рабочие выели не на ту стену, которая была обозначена в плане. Радует, что молдаване Олега работают очень аккуратно – ровно подбитый плинтус, идеальный белый потолок, отличная отделка стен. Не придраться. Я смотрю на план расстановки мебели и запускаю быстрый мозговой штурм. Делаю пару карандашных набросков – попробую поиграть с перестановкой мебели, но боюсь, что это упростит вид комнаты. В своё время я не один час провела за визуализацией, чтобы максимально выигрышно использовать это большое помещение. Олег переминается с ноги на ногу – я прошу его оставить меня в покое минут на пятнадцать. Не люблю, когда стоят над душой и заглядывают через плечо. Поэтому в офисе я ультимативно настояла на своем, чтобы мне выделили отдельный кабинет – даже своих помощников, Егора и Катю, оттуда выгнала. Эта молодёжь чрезмерно увлекается пустыми разговорами.

Бегло просматриваю на телефоне рабочие заготовки и порывисто черкаю на чистом листе новые варианты. Кресло и журнальный столик установить около камина? Тогда не получиться пить утренний кофе, глядя на роскошный вид набережной с пятнадцатого этажа. А если разместить книжный стеллаж под углом? Тогда комната потеряет целый метр пространства. Я черкаю один вариант за другим, ругаясь на себя и бестолкового Олега. Вы только послушайте, эти парни ещё смеют говорить обо мне в таком тоне и такими словами! Я закрываю дверь, чтобы полностью изолировать себя от мата, с которым так или иначе переплетается моё имя, и делаю глоток кофе. Ощутив внутри себя живительную силу кофеину, начинаю работать более слаженно и точно – как автомобиль, которому до упора заправили бак.

Рисую схематичный камин, кресло, маленький аквариум, кручу скетчбук вверх и вниз, пока, наконец, в моей голове не рождается идея сделать в этой огромной комнате перегородку. Она даст возможность переставить мебель таким образом, что не придется переделывать стены и перепрокладывать провода. Ширма спасает весь проект! Я делаю финальные изменения в перестановке, помечаю ещё пару дополнительных мест для розеток и радостно зову Олега.

– Олег! Я всё придумала. Вот здесь, – я помечаю на стене карандашом маленькую линию. – На этом месте мы установим ширму. Ширму я завтра куплю. Она будет из тёмного дуба с резьбой и золотистыми элементами. Не будет смотреться дёшево и по стилистике продолжит настроение комнаты. Диван мы переставляем поближе к стене, камин устанавливаем вот здесь, дальше всё остальное понятно на моём плане. Работаете вы по этому рисунку. Всё понятно?

– Да, Карина. Всё понятно. Мы можем начать делать это всё завтра, в девять утра? Парни сейчас готовы бросить всё и уйти.

– Зовите их сюда, – требовательно велю я, слегка повеселев оттого, что смогла решить проблему минимальными усилиями. – Мне не нужен бунт на корабле за три дня до сдачи проекта.

– Карина, вы время видели? – самый плечистый и старший на вид из рабочих начинает качать права прямо с порога. В нос ударяет отвратительный запах пота и дешёвых сигарет, и я торопливо открываю форточку, чтобы не задохнуться. – Мы и так застряли здесь больше, чем нужно! – он снова начинается ругаться матом, на что я лишь пренебрежительно поднимаю бровь и терпеливо жду, когда поток брани иссякнет. – Дамочка, перестаньте обезьянничать! Ваши ужимки нам не интересны! Я сейчас же разверну парней, и вы будете тут ползать с Олегом в своей дорогой шубке и заканчивать ремонт без нас.

– Смените тон, – недовольно говорю я. – Ваше право сейчас уйти и всё бросить, но в таком случае, наша компания откажется платить вам гонорар, так как работу вы не сдали. Как вас зовут, напомните?

– Максим, – угрожающе бурчит громила, протирая лоб грязной кепкой.

– Итак, Максим. Вы все, – я обращаюсь и к остальным мастерам, которые смотрят на меня так, словно я уже кинула их на деньги. – Проделали замечательную работу. Ремонт просто роскошен, и я довольна. Думаю, балерина Большого театра, София Рождественская, которая будет здесь жить со своей семьёй, непременно оценит ваш труд. И, конечно же, будет рекомендовать нашу компанию своим знакомым. И, конечно же, я, как ведущий дизайнер компании, буду привлекать вас в другие дорогостоящие проекты, – я произношу слово «дорогостоящие» чуть громче и выдерживаю небольшую паузу. – Но понимаете, будет очень обидно, если вы бросите сейчас всё, как есть. Очень обидно. И вам, и мне, и нашей заказчице. Но, как вы выразились, мне не составит труда поползать здесь три дня и закончить все мелкие нюансы, в то время как вас не хотелось бы оставлять без денег, – я снова выдерживаю театральную паузу. Станиславский аплодировал бы стоя. – Поэтому, давайте не будем раздувать из мухи слона. Мы оплатим вам все переработки, а сейчас я обсужу с Олегом все нюансы, которые вы за оставшиеся три дня спокойно доделаете. И кстати, о переработках – вы задержались сегодня не по моей прихоти, а потому что неправильно проложили проводку в стене. Мне пришлось ехать к вам с другого конца Москвы в час ночи, но как видите, я не стала устраивать из этого проблему. Сейчас можете быть свободными, – диктаторским голосом заканчиваю я, радуясь, что смогла довести эту патетическую речь до конца и ни разу не запнуться. – На работу завтра приезжайте к одиннадцати часам. Вам хватит времени выспаться?

В ответ раздаётся полифония мужских голосов, из которого выделяются «спасибо», «да без проблем», «чего это мы, в самом деле». Максим насуплено кивает мне, давая понять, что мы обо всем договорились, и рабочие уходят собираться домой. Удушливый запах пота покидает комнату вместе с ними, и я облегченно выдыхаю.

– Карина, что вы ещё хотите обсудить? – обреченно интересуется Олег.

– Я хочу пройтись по оставшимся комнатам и посмотреть, что нуждается в корректировке. Что касается ванны, коридора и гостиной мы всё обсудили. Возьмите, пожалуйста, что-то для записи, чтобы вы все зафиксировали.

Олег меня почти ненавидит, но покорно таскается за мной и слушает полные критики замечания, сдавливая в себе потуги зевнуть или послать меня куда подальше. Он делает это не потому, что он безумно любит свою работу и горит всеми этими ремонтами, как я. Когда мы сдадим проект, он получит замечательный гонорар и хорошие рекомендации. В нашем бизнесе слишком много конкурентов, слишком много талантливых и трудолюбивых парней и девушек, чтобы так наплевательски относиться к работе и заказам. Из-за этого мне не нравится работать с Олегом, и скорее всего, квартиру Гольденберга я буду делать с кем-то другим.

Я монотонно диктую бригадиру перечень дел на завтра, в то время как себе ставлю напоминание в телефоне, чтобы не забыть про ширму. Олег очередной раз пытается не зевнуть, я делаю глоток холодного кофе из второго стаканчика и продолжаю бесконечный монолог об отделке керамического фартука на кухне.

Точное время по Москве, три часа ночи.

– Карина, скажите, у вас есть молодой человек? – в какой-то момент перебивает меня Олег, отчего я обескуражено умолкаю. Меня настолько вводит в ступор его неожиданный вопрос, что я мгновенно теряю нить повествования.

– Олег, извините, я не завожу отношения на работе. Профессиональная этика не позволяет.

– Я не к тому, – спокойно отвечает парень, подавив едкий смешок. – Я женат, у меня недавно родилась дочь, и я не планирую приглашать вас на свидание. Просто ответьте на вопрос.

– Нет. Я не состою ни с кем в личных отношениях.

Олег шумно вздыхает и улыбается с таким видом, словно ожидал услышать именно такой ответ.