Живой мертвец

Переходя площадь, он увидел государя. Последний ехал верхом, жадно высасывая сок апельсина. Рядом с ним ехал Пален, немного позади адъютант Лопухин.

«И в руках этого человека моя жизнь, имущество и любовь», – подумал Брыков, быстро преклоняя свои колени.

Он вернулся домой. Сидор встретил его и сказал:

– Опять был этот квартальный и опять я ему рубль дал.

– Почему?

– Ждать хотел, а потом меня в часть вести.

– Но за что же?

– А просто ваши рубли приглянулись, – сказал Иван, – им покажи только! Кушать прикажете?

– Давай!

Брыков сел есть и за едой стал расспрашивать Ивана о Башилове.

– Чего! – говорил Иван. – Господин самый хороший! Кабы у нас деньги были. А то надеть нечего. Ведь как заведутся какие, сейчас в карты, а начальство – на гауптвахту! Так и живет: месяц дома, месяц там!

Брыков улыбнулся.

– А сходить к нему можно?

– Отчего нельзя? У Адмиралтейства они завсегда сидят. К ним пущают!

– Завтра же к нему схожу, – сказал Брыков.

Он лег спать, а проснувшись, сел писать письмо. Он писал Ермолину о своих делах: о дороге, встрече с Грузиновым, о своих двух днях в столице и о начале хлопот. Потом он стал писать Маше, моля ее о терпении и описывая свою любовь. Ее образ вставал у него перед глазами как живой. Ему сделалось невыносимо грустно. В пустой комнате было неприятно, оплывшая свеча горела трепетным светом, за перегородкой мирно храпели денщик и Сидор.

– Брат, брат! Что я тебе сделал? – с укором произнес Брыков, и у него невольно выступили на глазах слезы.

XIX

Добрые люди

Едва Семен Павлович проснулся на другой день, как Сидор тотчас сказал ему:

– Аспид?то этот уже тут!

– Какой аспид?

– А квартальный!«Хочу, – говорит, – на этого крепостного поглядеть».

Брыков нахмурился, но тотчас же вспомнил, сколько неприятностей может сделать ему этот квартальный, и, быстро одевшись, вышел на другую половину избы.

Квартальный, в коротеньком мундире с невероятно высоким воротником, в ботфортах и кожаной треуголке, маленький, толстый, с заплывшим лицом, сидел развалившись на лавке и говорил денщику Ивану:

– Кабы твой барин был не военный, а, так сказать, по примеру прочих, так мы за этот самый картеж из него веревку свили бы, потому что…

Но тут вошел Брыков, и квартальный оборвал свою речь. В Семене Павловиче сразу чувствовался барин, и квартальный быстро поднялся, увидев его, но потом вспомнил, что перед ним крепостной, и обозлился.

– Ты это что же! – закричал он. – Порядков не знаешь? Приехал, да вместо того, чтобы в квартал явиться, нас ходить заставляешь? А? Что за птица?

Брыков вспыхнул и забылся при виде такой наглости.

– Хам! – закричал он. – Да я тебя велю плетьми отстегать! С кем ты говоришь?

Квартальный отшатнулся и вытянулся в струнку.

– Я, ваше бла… го… – начал он и тотчас одумался. По его жирному лицу скользнула лукавая усмешка, он вдруг принял небрежную позу и заговорил: – Эге – ге! Что?то удивительно нынче крепостные говорят! Совсем будто и господа!

Брыков изменился в лице, а Сидор хлопотливо заговорил:

– Ну что, ваше благородие, еще выдумали! Он – известный музыкант, у барина в почете, вот и избаловался!

– Ты мне глаз не отводи! – сказал, ухмыляясь, квартальный. – Знаем мы эти побасенки! Идем?ка лучше, музыкант, в квартал. Там дознаемся, каков ты есть крепостной.

Семен Павлович обмер, но быстро нашелся:

– Я не могу сейчас идти с тобой, потому что зван утром к графу Кутайсову, а после…

При имени всесильного графа у квартального опять изменилось лицо. Он совершенно ополоумел, носом чуя, что здесь есть что?то неладное.

– Барина нашего просили его сюда ради музыки прислать, – слова поспешил сказать Сидор, подмигивая Брыкову.

Квартальный смущенно почесал затылок.

– Ишь ведь! – задумчиво пробормотал он. Брыков воспользовался его нерешительностью.

– Ну, мне с тобой некогда разговоры вести, – резко сказал он, – на тебе! Выпей за мое здоровье, да и убирайся! – И, сунув квартальному три рубля, он вернулся в горницу.

Минуту спустя вошел Сидор с озабоченным лицом.

– Чует, окаянный, что неладно у нас, – сказал он, вздыхая, – беда с ним будет!

– Какая беда еще! Давай есть!

– Какая беда? – повторил Сидор, принеся еду. – Сами знаете: свяжись только с полицией… последнее дело!..

– Ну, ну, не каркай!.. У меня заступники здесь найдутся!

Семен Павлович поел, оделся и вышел. На площади толпился народ, навстречу ему бежало несколько человек, чуть не сбив его с ног.

– Что там такое? – спросил Брыков у стоявшей возле него бабы.

– А казнить, батюшка, будут! Вора, вишь, казнить будут. Сперва плетью стегать, потом клеймить, а там в Сибирь ушлют.