Бомбилы Белокамня

Примерно так представляли себе авантюристов. А вот охотники за головами были ещё более жуткими парнями (и девками, поскольку женщинами или дамами таких персонажей язык не повернётся назвать), поскольку охотились они за живыми существами. Поскольку на память полагаться было нельзя, эти убийцы частенько срывали ориентировки на преступников со щитов, чтобы иметь возможность сравнить картинку с оригиналом. Ведь доставлять живого опасного преступника в суд – себе дороже. Лучше отрезать ему голову, и доставить уже её, чтобы не рисковать быть прирезанным собственным же узником во сне или его товарищами по дороге. Все помнят историю с головой Марвина, которая случилась несколько лет назад. Отъявленный преступник был объявлен в розыск, причём живым он правосудию был без надобности – слишком опасно тащить этого пса живым. Да и всё равно его бы в таком случае ждала петля или топор палача, так чего напрягаться? Самого Марвина удалось найти в Южном – порте на берегу моря, в двадцати километрах от столицы, когда негодяй пытался покинуть побережье с одним из судов. В ходе кровавой схватки, в результате которой погибло четверо воинов, три обывателя и петух с курицей, голова преступника оказалась отделена от туловища и помещена в мешок для трофеев. Но это оказалось только началом истории, ведь за Марвина платили очень щедро. Поэтому израненных охотников ожидал сюрприз, когда по пути к городу на них напали бандиты. Знали они о голове в мешке или нет, история умалчивает, но когда они обнаружили, что среди награбленного добра имеется жуткий трофей, то возбудились не на шутку. Естественно, что личность убивца была опознана, а в мозгах уже крутились бешеные суммы за её доставку. Шутка-ли, ведь правительство обещало выдать за голову Марвина серебра на тот же вес. Весил кочан душегуба изрядно, поэтому сумма набегала астрономическая. Именно это и послужило поводом для начала короткой, но очень кровопролитной войны за драгоценную голову преступника. Жуткий трофей за два дня перешёл из рук в руки неисчислимое множество раз, причём, иногда вместе с этими самыми руками, поскольку некоторые мертвецы впивались в предметы мёртвой хваткой, раскрыть которую помогали только кинжалы или топоры. Трупов из-за Марвина в самом Белокамне за прошедшие двое суток кровавых гонок случилось столько, сколько самому маньяку и не снилось. В общем, охотники за наградой, грабители и прочие авантюристы накрошили за дорогой трофей столько людей и нелюдей в фарш, что сам маньяк, будь он жив, мог бы гордиться своими последователями или рыдать от зависти. Итог был таков, что из-за мёртвого Марвина полегло больше народу, чем он сам сжил со свету, пока был жив. Поскольку скальп преступника всё никак не мог попасть к городским властям, переходя из рук в руки в многочисленных боях, то со временем поистрепался в передрягах, от царившей в городе духоты и голодных бродячих псов, и поэтому стал попросту неузнаваем, а потом и вовсе утерян в неизвестном направлении. Это позволило решить проблему без выдачи награды, убив сразу двух зайцев и множество отчаянных сорвиголов, сделав закоулки и районы города немного спокойнее.

Поэтому теперь, когда трое головорезов стали срывать листы со стенда, обыватели нисколько не удивились, решив, что это группа охотников за головами. На всякий случай они лишь ускоряли шаг, поскольку слышали о грязных приёмчиках этих типов, когда они убивали похожих людей, намеренно уродуя им лица, а потом пытались впарить эти головы властям, рассчитывая обмануть стражу и получить за это награду. Попадаться подобным нечестным дельцам в качестве подобной жертвы никому не улыбалось, да и вообще, вредно для здоровья стоять в тех местах, где ссорятся несколько могучего вида мужиков, вы так не считаете? Особенно пугало то, что кричали эти трое на неизвестном языке, а с залётными, как вы сами понимаете, дела всегда обстоят намного хуже. Вечно они местных порядков не уважают, законов не соблюдают, а на местных бросаются с кулаками или даже ножами.

– Это я не смогу позаботиться о себе самостоятельно?! – удивился Сипа, ткнув пальцами себя в тощую грудь, украшенную несколькими украденными ожерельями.

Вкупе с вытатуированными перстнями, балахоном и общим габитусом вид складывался вполне себе залихватский, напоминавший о рэперах, певших о тяготах жизни за колючей проволокой и битвах за жизнь в городских трущобах. Вот только слушать подобный музыкальный понос заключённый не стал бы сроду, предпочтя ему так называемый «блатняк» или тюремный шансон. Да и на чернокожего Сипа не походил даже отдалённо, а то, что пытались петь белые рэперы, можно было назвать одним лишь ругательным словом.

– Никто такого не говорил! – поспешил успокоить его Фетисов.

– Ты можешь утащить нас на дно благодаря своей поганой привычке воровать всё, что не приковано цепями! – сложил на могучей груди не менее крепкие и могучие руки Рыков. – Рано или поздно тебя схватят, а потом и нас вместе с тобой за компанию!

– Да?! – истерично хохотнул Сипа. – Отлично! Я ухожу!

Он демонстративно повернулся к своим согражданам спиной, начиная топать вниз по улице, однако его окликнул Фетисов.

– Да отстань ты от него! – успокоил его СОБРовец. – Пускай топает, куда хочет!

– Но как же так?! – квохтал разволнованной наседкой Иван. – Нужно держаться вместе, иначе как нам удастся выбраться отсюда домой?!

– А я и не собираюсь отсюда выбираться обратно! – крикнул издали зэк. – Тут мне нравится намного больше, чем в Воркуте за колючкой! Счастливо оставаться!

С этими словами он свернул за угол, помахав на прощание Сергею и Ване ручкой.

– Пускай идёт! – удержал на месте Фетисова СОБРовец. – Ты его слышал – ему возвращаться обратно нет нужды, и тут он прав. Там его ждёт зона, а тут он может жить полноценно, судя по тому, как легко ему удаётся воровать.

– Тогда тем более нужно догнать его, пока он…

– Нет! – твёрдо отрезал Рыков. – Его пристрастие к кражам легко может довести нас до тюрьмы. А я не собираюсь нарушать закон ещё больше, чем мы это сделали при своём появлении. Хватит с меня того парня, которого я застрелил! Кроме того, ему до нас и нашего путешествия в пространстве нет никакого дела, как и до поисков обратной дороги домой. Оставь его. Будем выбираться сами. Неплохо было бы найти того парня в плавках, поскольку мы не знаем о нём ровным счётом ничего стоящего. А ему, может быть, что-то известно об этом городе или его жителях.

Глава 2

Жрать хотелось немилосердно. Желудок уже давно свернуло судорогой в бараний рог, однако возможности поживиться чем-то на халяву не оказалось. Роман лишь тяжело вздохнул, и это движение отозвалось болью в челюсти, которую ему громила-орк сначала выбил, а потом вставил на место вторым ударом. Мало того, так теперь и одного зуба на месте не было, отчего безупречная до сих пор улыбка становилась ущербной, как убывающий месяц. И как теперь, скажите на милость, улыбаться дамочкам?

В миру Черепанов был тем ещё повесой, способным разбить не одно женское сердце, и даже умудрился в этом городе сделать это заочно, влюбив в себя художницу, которая рисовала его портрет для стражи. Однако теперь Роман мало походил на своё изображение, мелькавшее на плакатах со всех рекламных досок. На них он внимания и вовсе не обращал, поскольку срочно требовалось решить несколько вопросов. Сначала было необходимо определиться с местом текущего пребывания, разжиться деньгами и найти себе ночлег, поскольку солнце на небе уже начало клониться вниз. Само светило тоже было странным, поскольку в России и Испании оно было меньших размеров и не отливало краснотой.

– Возможно, я где-то на экваторе? – подумал киллер, прижимаясь к стене дома, чтобы пропустить отряд конной стражи. – Почему у полицейских тут сабли с мечами, а также арбалеты? Где все пистолеты? Что эта за страна такая? Хотя о чём это я?! Тут же гоблины ходят по улицам также спокойно, как у нас узбеки какие-нибудь! Нужно срочно найти себе пропитание, иначе…

Путь бредущему киллеру преградили двое амбалов низко интеллектуальной внешности, и с такими гнусными ухмылками на рожах, что становилось понятно – кровопролитию быть. Кроме того, один из них баюкал в ладонях дубину, в то время как второй поигрывал щербатым ножом, демонстративно держа его на виду.

– Слышь, ты, монах! – усмехнулся один из бандитов, чьё лицо пересекал грубый толстый шрам. – Далековато же ты забрался от своего храма! Ты чего в доках-то забыл, увечный?

– К Ариадне в бордель идёт, не иначе! – осклабился его товарищ, блестевший в лучах заходящего солнца бритой макушкой. – Эти святоши, они такие! В храме смирные и спокойные, а за его стенами…

– Ты чего молчишь-то, тупица?! – надвинулся к Роману шрамированный тип. – Язык прогло…

Договорить он не успел, поскольку кулак убийцы врезался ему в лицо так быстро, что никто ничего не успел сообразить. Естественно, что пришелец ни слова не понял из речи двух грабителей, но сообразил по их виду и интонации, что ничего хорошего от этих амбалов ждать не приходиться. Хрюкнув разбитым носом, Шрам свалился на землю, держась руками за пострадавшее место. Бритоголовый сразу же махнул своей дубиной, однако куда ему было угнаться за Черепом, который не зря считался одним из лучших киллеров. Раз! И рука уже перехвачена на болевой приём. Два! И дубина со стуком падает из разжавшейся кисти на мостовую. Три! И киллер пинает по лицу Шрама, который уже начал приходить в себя, вгоняя амбала в бессознательную меланхолию. Четыре! И слышится недобрый хруст, когда рука оказывается сломана, и бритоголовый со скулежом падает на землю. Опомниться ему Роман не даёт, быстро добивая подранка, после чего присаживается на колени возле поверженных соперников.

Немногочисленные свидетели скоротечной расправы выражают своё одобрение, хлопая в ладоши монаху (вернее, это они так считали, что аплодируют священнослужителю, ведь на Черепе красуется ряса ордена Заступника), поэтому никто не зовёт стражи, а наоборот – люди начинают расходиться по своим делам, что позволяет победителю обыскать тела и одежду проигравших. Вскоре один из грабителей оказывается раздет и бос (его одежду с обувью киллер прячет под рясу, намереваясь потом переодеться), а содержимое карманов и тощих поясных кошелей переходит в собственность молодого человека. Местные монеты весьма странные, поскольку они не только медные и серебряные, но и украшены непонятным гербом, а с обратной стороны отпечатан лик неизвестного правителя.

– Жаль, что вы не попались мне раньше! – ухмыляется Роман, а потом шипит от боли в потревоженных губах и челюсти. – С вами справиться было не в пример легче, чем с тем детиной в рясе! Ох, и знатно же он меня головою приложил о дерево! Интересно, что это за местная шелупонь?

Задерживаться рядом с пострадавшими нужды не было, поэтому Черепанов поспешил вперёд. Вскоре пред ним предстало большое двухэтажное здание, внутри которого звучала весёлая музыка, слышался смех, перебранка, а также доносились сладострастные стоны из окон второго этажа. Возле входа прогуливается несколько едва одетых фемин, чей общий вид выдаёт в них жриц продажной любви.

– Бордель? – осматривает заведение Роман, держа наготове под рясой трофейный кинжал. – Ладно, не впервой! Кроме того, где ещё можно переночевать без лишних вопросов?

Мужчина устремляется к входу, сопровождаемый насмешливыми взглядами и ухмылками со стороны проституток-зазывал, и их можно понять. Во-первых, разбитая в кровь рожа (на лицо это сейчас не потянет), а во-вторых одежда монаха, входящего в обитель разврата, развлекут кого угодно.

– Ладно, не время для комплексов! – сам себя успокаивает Роман, толкнув дверь заведения. – Ох ё-моё!

А удивляться есть чему, ведь это «Озабоченная русалка» – постоялый двор и бордель в одном флаконе, которым управляет самая настоящая русалка по имени Ариадна. Второй по ценам и величине публичный дом в городе, пользовавшейся хорошей репутацией у всех слоёв населения из-за своих приемлемых цен и хорошего качества. Это вам не особняк мадам Ллойс с её дорогущими девицами-доппельгангерами, способными менять облик по первому требованию, но и с низкопробными «Смачными прелестями» трущоб не сравнится. В общем, твёрдый середняк в сфере секс-услуг.

Причиной раскрытого рта и выпученных глаз человека стала не только хозяйка сего заведения, плескавшаяся за барной стойкой в специально оборудованном для этих целей бассейне, но и отдыхавшие гости с двумя вышибалами, кои оказались самой настоящей водой. Точнее, это были антропоморфные существа с двумя руками, ногами и головой, целиком и полностью состоявшие из воды, и сейчас они занимались тем, что тащили под руки двух бузотёров, решивших выяснять отношения внутри обеденного зала. Громко прошлёпав мимо застывшего киллера, водные элементали вышвырнули драчунов наружу, придав им напоследок хорошего ускорения. На этом сюрпризы не закончились, поскольку оба вышибалы сразу же с брызгами плюхнулись на пол, стекая по слегка наклонному полу большими ручьями к стене заведения, словно их и не было вовсе. Ошарашенный Череп проследил за путём опасных существ, удивляясь всё сильнее и сильнее. Он уже не шарахался при виде кентавров, людоящеров, орков и прочих нелюдей, но элементалям и русалке удалось удивить его снова. Он нисколько не сомневался в том, что эти два водных существа могут собраться обратно также легко, как они только что стекли вниз.

На какое-то мгновение в помещении воцарилась гнетущая тишина, и все обыватели перестали жевать, пить, говорить, играть в кости или возиться со своими вещами и прелестями продажных дев, которые в зале были также и за официанток, уставившись на нового гостя.

– Вероятно, в храме Заступника произошли перемены в устоях или этот тип явился сюда как инквизитор, выжигающий греховодников калёным железом?! – предположил в звенящей тишине кто-то, и все насторожились ещё больше.

Орден этого храма и божества всегда выступал против смертных грехов, приветствуя скромную и размеренную жизнь, направленную на восстановление справедливости. Особенно люто последователи этой религии ненавидели разврат во всех его проявлениях, но это объяснялось скорее тем, что их храм был соседним с приходом Нимфсатра – обоеполым божеством похоти и разнузданных отношений. Озабоченные жрецы и послушники Нимфсатра частенько в шутку подкалывали своих пуританских соседей, а иногда и вовсе прибегали к различного рода провокациям, задирая свои рясы, чтобы смутить монахов Заступника, заставив их нарушить свой целибат и бежать из храма. Что и говорить, тактика весьма действенная, поскольку в служителей Нимфсатра набирали только таких существ, которых можно было смело выставлять на страницы эротических журналов. Стоит ли говорить, что между двумя этими храмами шла постоянная партизанская война не только и не столько за умы верующих, сколько утолялась вековая жажда мести, благо козней за прошедшие века эти два неугомонных соседа состроили превеликое множество. У Нимфсатра праздничная оргия? Отлично, в саду их соседей только что разгрузили свежий навоз и жгут старую утварь, которая словно нарочно воняет практически как отрыжка дохлого упыря, сдохшего от отравления съеденной просроченной мертвечинкой, нашпигованной острыми гвоздями и стеклом (некоторые охотники на нежить практикуют подобное до сих пор). У Заступника торжественное богослужение? Отлично, их соседи уже оголяют свои срамные места в саду за оградой, отвлекая прихожан такими откровенными эротическими сценами, от которых могут покраснеть даже суккубы с инкубами, эти демоны похоти и мастера развращения. Нимфсатр проводит набор новых кандидатов? Самое время поорать у них под окнами различные оскорбления, выдать парочку отменных сексистских шуточек, а также покричать названия особо постыдных венерических заболеваний, от которых у послушников отобьётся всякая охота продолжать церемонию посвящения. Заступники набирают кандидатов? Отлично, пора напомнить и послушникам, что те могут потерять в случае принятия целибата! И так далее, и тому подобное. Временами обе стороны отваживались и на более смелые мероприятия, типа раскраивания парочки черепов булавами (любимое оружие всех последователей Заступника), либо изнасилованию (излюбленный приём всех священнослужителей Нимфсатра).

Поэтому смятение всех присутствующих, а особенно персонала, понять можно было легко. Ариадна, которая привлекала сюда мужчин толпами благодаря отсутствию любых одежд (зачем они русалке, которая больше половины времени проводит под водой или на её поверхности?), могла смутить своим бюстом кого угодно. Чёрт, да высокий приток клиентов в сие заведение обуславливался именно мужским любопытством и тягой к прекрасному. Как можно побывать в городе, где есть таверна с самой настоящей сисястой русалкой внутри, и не посетить его? Кроме того, распалённые похотью посетители так и норовили затащить кого-нибудь из официанток-куртизанок в номера, отчего доход заведения рос как на дрожжах. Выручка складывалась не только от продажи еды и напитков, но и от оказания интимных услуг, и все были довольны.

Возможно, именно поэтому Ариадна никогда и не скрывала свою кормилицу-грудь внушительного размера, за редкими случаями стеснения, которых можно было пересчитать по пальцам одной-двух рук. Визит боевого монаха ордена Заступника, известного своей нетерпимостью к разврату любого типа, стал причиной того, что русалка к вящему неудовольствию большинства посетителей поспешила закрыть самую лакомую часть своего тела длинными каштанового цвета волосами. Многие продажные девы также поспешили одёрнуть и пригладить свои одежды, скрывая самые аппетитные участки от взора поборника морали, лицо которого дышало яростью и отливало благородной синевой свежих побоев. Ни дать ни взять – вернулся с рейда по особо злачным местам. Оставалось надеяться на то, что на сегодня у него запал уже пропал, и он не станет лютовать особо сильно. Конечно, монаха завсегда можно выкинуть наружу при помощи водных элементалей, если он начнёт бузотёрить, однако до подобного лучше не доводить. Ведь при подобном раскладе завтра сюда может нагрянуть уже не один, а целый отряд боевых жрецов, спалив тут всё дотла открыто, либо устроив внутри скрытную диверсию, прибегнув к услугам наёмников. Эти святоши только с виду добрые и благожелательные, на деле же сущие бандиты, каких свет не видывал. Подобные случаи были обыденной практикой для большинства местных религий и культов, особенно во времена Храмовых Войн, которые, как гласила официальная версия, была развёрнута за умы прихожан и увеличение паствы, а на деле свелась к обычному мочилову с кучей грязных уловок и приёмов, направленных на физическое устранение конкурентов. Тогда Белокамень стонал от того беспредела, который творился не только в Храмовом районе, но и на улицах прочих кварталов, куда ретивые жрецы перенесли свои разборки, и проливали кровь вёдрами до тех пор, пока местные власти жестоко не вмешались в эту войну, заставив выбирать всех между насильным примирением или полным уничтожением культа. Скрипя зубы все пошли на мировую, прекратив открытое кровопролитие, однако все духовные лидеры никогда не брезговали с тех пор небольшой партизанщиной, гадя друг другу исподтишка.

Понимая, что все в зале смотрят на него, Роман постарался укрыться капюшоном от многочисленных взоров, направляясь в сторону стойки, где замерла насторожившаяся Ариадна. Её приветствия человек, естественно не понял. Без особой надежды Череп осведомился у хозяйки, говорит ли она по-человечески, по-испански или на английском, но на все свои вопросы получил лишь отрицательное покачивание головой. Сам же молодой человек отрицательно покачал головой, когда милая русалка заговорила с ним. Понимая, что монах не собирается бузить или толкать свои гневные проповеди о моральных ценностях и деградации собравшихся тут людей и нелюдей, посетители и девки немного расслабились и вернулись к своим делам. Кабацкий гул возобновился, над головами снова поплыли клубы табачного дыма, по столешницам застучали кружки и игральные кости. Отдыхавшие погрузили свои лица в тарелки, кружки или бюсты сидевших у них на коленях дам, послышался смех, и про монаха забыли.

– Подожди, милый, я сейчас! – остановила жестом Черепанова Ариадна. – Фелиция, поди сюда!

Кивнув, Роман стал ждать, пока случится что-то, чего хотела сделать хозяйка. Он до сих пор сжимал в ладони украденный щербатый нож, готовый при необходимости пустить его в случае надобности в ход. Наверняка хуже уже быть не может, поскольку место выглядело в понимании киллера самым настоящим притоном, поэтому стражу звать вряд ли станут. Да и потом, не стоит забывать о тех двух водяных, которые незадолго перед этим играючись выкинули двух крупногабаритных нарушителей на улицу так же легко, словно это были два нашкодивших котёнка.

– Против таких и нож бессилен! – подумал Роман, бегло оглядывая обеденный зал.

Большую часть посетителей составляли нетрезвые матросы и мужики сомнительной интеллектуальной и законной наружности, место которым было на плахе или шибенице, но никак не на улицах города. Хотя, надо отдать Ариадне должное – никто из них не бузил, не кричал особо громко, и не размахивал оружием, помятуя о волшебных вышибалах. Встречались тут и вполне респектабельные с виду личности, которые с равным успехом могли быть как торговцами, так и какими-то учёными или управителями. Вот из толпы выделилась длинноногая красавица, не обременённая избытком одежд, которая вопросительно-соблазнительно заняла место рядом со стойкой, осматривая попеременно то русалку, то застывшего рядом с ними боевого монаха Заступника.

– Я с ним в постель ни за какие сокровища мира не лягу! – поспешила обозначить свою твёрдую позицию Фелиция. – Уж увольте! Спать вместе с поборником морали – удовольствия никакого нет! Им такие извращения вечно подавай, что диву даёшься!

– Мне не нужна девушка! – поспешил отказаться Роман от услуг продажной девы, которая явно была чем-то недовольна.

– Чего он лопочет? – удивилась куртизанка.

– Это я у тебя хотела узнать, дорогая! – пожала плечами Ариадна. – Ты не понимаешь того, что говорит этот тип? Я думала, что с твоими познаниями Западных и Северных наречий ты сможешь если не переводить его слова, то хотя бы опознать язык, на котором это чудо пытается говорить.

– Блин, чего вы там лопочете? – начал сердиться киллер. – Не нужна мне баба, не нужна!

– Вот ведь чучело! – хмыкнула Фелиция, оглядывая расквашенное лицо Ромы.

– Тише ты, дурочка! – шикнула на неё русалка. – Возможно, монах нас проверяет, или что-то в этом духе!

– Ой! – сразу же испугалась девица. – Прошу меня извинить!