Бомбилы Белокамня

– Хотелось бы на это надеяться.

Через четверть часа речная прогулка подошла к концу, и шлюпка уткнулась носом в прибрежный песок неприветливых Правобережных доков.

– Спасибо тебе, отец! – кивнул Рыков, вкладывая лодочнику в ладонь монеты. – Надеюсь, ты нас простишь за этот фокус с рублями. Ну, Ваня, побежали скорее, пока он не прочухал…

Рванули оба так, что лодочник вскрикнул от испуга, попятился назад и запнулся о лавку, отчего все монеты полетели в воду. Конечно, было жалко обманутого перевозчика, который с проклятиями судорожно шнырял в воде в поисках пропавших денег, но делать было нечего. Не убивать же его, в самом-то деле? Красть лодку тоже было подло, а вот такой вариант с потерей фальшивых (для местных жителей) монет, был самым оптимальным. Однако ругался лодочник не из-за потери денег, а из-за того, что ему приходиться задерживаться на этой стороне реки, где тебя могли пустить на дно или посадить на ножи из-за любой мелочи. Будь то обладание любой мало-мальски привлекательной для грабителей вещью, наличие ухмылки на твоём лице или косого взгляда в сторону местных обывателей. Причин было много, последствий, как правило, всего пара-тройка, не больше.

– Жалко мужика! – отдышавшись, сказал Фетисов, когда они с товарищем удалились на приличное расстояние.

– Ладно, Ваня, перестань, – поморщился Рыков. – Самому тошно. Но нам было это необходимо. Ладно, теперь нужно поискать место для ночлега и…

– Ку-ку! – раздалось позади.

– О, местная гопота пожаловала!

И правда, из темноты подворотен начали выходить разбойные рожи самых что ни на есть криминальных элементов, общим числом пять особей. Пробы ставить некуда – грабители стопроцентные, и это подтверждалось всем, абсолютно всем. И их оскаленные физиономии, со следами прошлых битв в виде шрамов, и заживающих ссадин с кровоподтёками. У одного из них на правом глазу была повязка («Будешь Циклопом!» – окрестил его для себя Рыков), ещё один щеголял огрызком уха со следами зубов на нём («Огрызок»), третий светил в полумраке ночи щербатой улыбкой, в которой не доставало значительного количества зубов («Зубастик»). Ещё один был с расплющенным носом, который оказался сломан когда-то давным-давно («Блин»). И лишь последний малый обладал целой физиономией, а также был вооружён арбалетом, держа незваных гостей на прицеле.

– Вероятно у Стрелка целое лицо только потому, что он отважно предпочитает контактному бою дистанционное оружие, – решил для себя офицер, который уже сам взял арбалетчика на мушку. – И отсиживаться за спинами своих более агрессивных и нетерпеливых собратьев.

– Готовься к бою, – прошептал Сергей товарищу. – Тихонько снимай пистолет с предохранителя. Арбалетчик и те двое хмырей рядом с ним мои, твои одноглазый и тот с дубиной.

– Хорошо, – шепнул в ответ волнующийся Фетисов.

– Отдавайте все свои вещи, и валите на все четыре стороны! – грозным голосом сказал Стрелок, в то время как его товарищи медленно окружали пришельцев. – Даю слово, вас не тронут!

– Ага, щас! – ответил ему СОБРовец, который, конечно же, не понимал ни слова из речи предводителя разбойников.

Хотя чего там понимать – грабители везде одинаковы – стращают жертву и предлагают ей добровольно расстаться с пожитками, прежде чем начнётся кровавый танец насильного отъёма материальных ценностей. Сразу же после этого автомат в руках СОБРовца оглушительно грохнул (глушителя на спецоперацию Рыков надевать не стал – надобности не было), и арбалетчик с воплем повалился на землю, разрядив своё оружие в небо. Пуля угодила ему точно в ключицу, и теперь он фонтанировал кровью, агонизируя на земле, которая должна будет стать ему пухом в самое ближайшее время. Не успели грабители опомниться, как ещё один из них замертво валиться вниз с дырой в голове, а потом и третий, когда стреляет Ваня. Его цель падает наземь, зажимая рану на животе руками и страшно хрипя, в то время как двое оставшихся грабителей с воплями ужаса спешат прочь от жутких волшебников, с которыми им не посчастливилось столкнуться этой ночью.

– Получи! – вскидывает пистолет в след улепётывающим грабителям вошедший во вкус Фетисов, но ладонь Рыкова отклоняет ствол к земле.

– Не нужно тратить патроны, – останавливает он товарища. – Пополнить их не получится.

– Да, ты прав, – вздыхает Иван. – Увлёкся. Тебе не больно?

Этот вопрос он адресует своей жертве, которая мычит и сучит ногами на земле, согнувшись клубком.

– Хрена ты изверг! – усмехнулся офицер. – Стреляешь без раздумий в живот, а потом спрашиваешь о том, больно твоей жертве или нет. Не мог сразу его прикончить, что ли?

– Ну извини, я не настолько меткий, как ты. Давай я его застрелю?

– Я тебе застрелю! Каждый патрон на вес золота! Бери нож и режь ему глотку, уж коли хочешь ему помочь поскорее отмучаться.

– И кто ещё после этого изверг?! – возмутился Ваня.

– Я предлагаю прервать его мучения, а не страдать ими до самой смерти. Но смотри сам – решать тебе.

Арбалетчик уже успел затихнуть к этому моменту, а кровь из раны больше не фонтанирует, вытекая оттуда помаленьку. Тот, что с дыркой в голове, также не жилец, а вот этот со вскрытым брюхом может мучиться ещё пару часов или дней. Тут уж как повезёт. Вздохнув, Фетисов опускается на колени к раненому, который тихонько скулит, зажимая развороченный живот. Нож в руке спортсмена удостаивается таких выразительных взглядов, что по ним плачут все киноакадемии и театральные училища разом. Тут вам и бескрайний страх, обёрнутый в плащ ужаса перед сознательным убийством раненого человека, и сожаление в обнимку с состраданием, и недоумение с немым вопросом – «а куда его нужно ткнуть или где чикнуть, чтобы он помер сразу, не мучаясь?», и ещё сто и одно чувство, вплоть до жалости к себе и ненависти к телепортациям и разбоям в переулках.

– Что, лучше мне? – спрашивает Рыков, забирая у парня нож.

– Да, – тяжело кивает тот, уступая место возле раненого бандита.

– Сволочи! – хрипит он с земли, а потом начинает булькать кровью, когда офицер СОБРа умело добивает его.

Агония длится всего пару секунд, в течение которых Фетисова начинает неумолимо выворачивать наизнанку, а сам майор уже обшаривает карманы и пояс убитого. Мародёрство – неотъемлемая часть любых боевых действий, поэтому Сергей ни мало не смущается отбирать у покойников их добро, став счастливым обладателем небольшой горсти меди и одной серебряной монеты, кисета с табаком и трубкой, четырьмя игральными костями, а также разжившись парой ножей, дубиной и арбалетом с тремя стрелами.

– Нужно потихоньку начинать переходить на местное оружие, – хмыкает майор, пакуя всю добычу в тюк. – Чтобы приберечь патроны на более сильных врагов. Ты там как, Вано, готов идти?

Стоявший у стены склонившийся в рвотных позывах спортсмен показал большой палец, после чего исторг из себя очередной фонтан, достойный по размерам и напору (но не по содержанию) любой городской площади. СОБРовец тактично дал своему товарищу время, чтобы прийти в себя, держа наготове заряженный арбалет и вглядываясь в темноту трущобных улиц, где вдали лаяли собаки, пели песни пьяные забулдыги, плакал чей-то ребёнок, а также слышались звуки бьющихся стёкол или бутылок.

– М-да, ну и райончик! Настоящее гетто. Сюда стража точно не сунется. Ну, ты там как, живой вообще? Первый раз по человеку стрелял?

– Да, – хрипло ответил спортсмен, отлипая от стены. – Первый.

– Дальше будет легче, поверь! – подмигнул ему бывалый служака. – Я после своего первого жмура тоже думал, что умру на месте, ан нет – обошлось.

– Повторять не хотелось бы, – помотал головой Фетисов. – Пошли, что ли.

– Пошли, – легко согласился майор. – Пистолет в руках держи, будь наготове.

Не успели ещё люди уйти с перекрёстка, на котором нашли свою погибель незадачливые разбойники, как из темноты начали выползать крысы и бродячие псы, желавшие полакомиться свежей плотью.

– Ничего себе райончик! – ужаснулся увиденному спортсмен, когда оглянулся назад на перекрёсток, где одна стая собак уже готовилась сцепиться за еду с соперниками.

– Дыра та ещё! – кивнул Сергей, который, сам того не ведая, точно назвал район по его народному прозвищу в Белокамне.

Дыра была самым бедным, самым опасным, самым грязным, самым безнадёжным и много чего ещё «самым отрицательным» районом города. Тут собиралась не только вся шваль, преступность и беднота города, но также скрывались от правосудия беглецы, в число которых входили как отпетые мошенники, так и бежавшие из рабства слуги. Стражники были здесь редкими и нежелательными гостями, показываясь в Дыре только во времена крупных рейдов, в большинстве которых с улиц и притонов трущоб в казематы тащили всяческую шваль, поскольку крупную рыбу всегда успевали предупредить осведомители. Притоны, бордель, ночлежки, скупщики краденного и наркоторговцы, безнадёга и грабежи, попрошайничество и воровство – всем этим и жила Дыра. Стереть этот район с карты города не представлялось возможным по нескольким причинам. Первая – трущобы были огромны. Целый город в городе, или даже отдельный мир. Вторая причина – огромная численность местного населения, которая не поддавалась точному подсчёту. По самым скромным меркам в Дыре обитало более пяти десятков тысяч разумных существ, людей и нелюдей, но многие сходились во мнении, что число это сильно занижено, ведь неизвестно, сколько ещё прячется разного сброда во всевозможных схронах и подполах. Вероятность того, что вами не заинтересуются грабители при пересечении трущоб сводилась к нулю. Защитой могла послужить только ваша репутация, размер группы, в которой вы перемещались, либо общий габитус и вооружение смельчака. Понятное дело, что с рыцарем в полном доспехе, восседающем на бронированном боевом жеребце, рискнёт связаться только крупная банда, в то время как среднестатистического местного жителя по статистике грабят по нескольку раз в месяц стабильно. И это ещё хорошо, если не изнасилуют или убьют. Девушки и женщины на улицах Дыры – редкие гостьи, которые никогда не перемещаются в одиночку, а также пропадают с заходом солнца. Большая часть домов в трущобах сделана из дерева, и находится в том состоянии, которое принято называть аварийным. Многие кособокие постройки внушали опасение своим креном, поэтому от таких зданий нужно было держаться подальше. Не проходило недели, чтобы какой-нибудь дом не разрушился прямо на головы прохожим и жильцам, не выдержав тягот непогоды, людского перенаполнения, либо от разборок поблизости.

Впрочем, тут Дыра не далеко ушла от некоторых спальных районов современных мегаполисов 90х годов, поэтому знающим людям было не привыкать. Рыков в те лихие времена только учился в школе, поэтому глубокой практики у него не было. Зато была боевая подготовка, достаточная для того, чтобы защитить не только себя, но и товарища. Вскоре на пути им попалось большое здание с огороженным двором, перед входом в которое висела деревянная вывеска, изображавшая большой котёл. Внутри звучал смех и разговоры, раздавался стук, а из окон помимо света наружу выплывали клубы неизвестного дыма.

– Судя по табличке, тут можно пожрать! – оживился Сергей.

– Или купить себе котёл, – вздохнул Иван. – Либо угодить в него, если тут обитает ведьма, или у них тут кружок по интересам, чему я, собственно говоря, уже даже и не удивлюсь.

– Подавятся! – усмехнулся майор. – Пошли, Ваня, попробуем местную стряпню. Надеюсь, каннибализмом местные жители не промышляют!

– Перестань! – взмолился спортсмен, перед глазами которого всплыл образ умирающего грабителя. – Ни слова больше!

– Хорошо, – пожал плечами СОБРовец. – Я первый, ты за мной.

Когда дверь распахнулась и майор шагнул вовнутрь, ему с трудом удалось сдержаться и не отскочить в сторону, поскольку у порога замер огромных размеров зеленокожий громила, подпиравший собой потолок. Высоты в нём была не менее двух с половиной метров, а скорее даже все три, поэтому рослый нелюдь сидел на бочке, служившей ему табуретом, чтобы не биться головой о притолку. Лениво осмотрев новоприбывших, тролль (а это был именно он), вернулся к полировке и заточке своих внушительных когтей, мерзко скрежеща по ним камнем.

– Ого! – присвистнул протиснувшийся следом Иван. – Вот это верзила!

– Ага! – согласился с ним Сергей. – Кажется, это привратник или вышибала в этом притоне. Пошли, не задерживайся у дверей. Топаем к стойке.

Однако волнения офицера оказались напрасными, поскольку их внешний вид практически не заинтересовал отдыхавших тут посетителей, занятых своими делами. Многие ели и пили, кто-то вёл неторопливые беседы или играл в кости прямо за заставленным снедью и алкоголем столом. В углу отдыхала компания уголовников столь лютого вида, что смотреть туда было попросту страшно. Среди преступников обнаружилась парочка девиц такого же разбойного типа, как и их товарищи, которые выделялись лишь наличием выпирающих бёдер или грудей, но при этом сморкались, чавкали, рыгали и ржали так же бесцеремонно, как и их собратья по банде.