ВРЕМЯ СТАЙ

Он протянул колбочку Дмитрию.

– Взгляни, если интересно. С каждым месяцем все хитрее и миниатюрнее. Прогресс, черт бы его побрал! Вот этот клопик к мембране телефона был прилеплен, этот из торшера выудили, а тот, что по форме гвоздь напоминает, в столе сидел. Питание от фотоэлементов, радиус действия – предположительно около семидесяти метров.

– Тогда нетрудно поймать слухачей.

Павел Викторович мотнул головой.

– Чего их ловить, – там они рядышком! Прямо за окнами и сидят. Копают, трудяги, криминал накануне выборов. Парочка хмырей в микроавтобусе да на стоянке легковушка с антенной. Мы уже и хозяев определили, – частное сыскное агентство «Вепрь». А тех наняли через подставных лиц наши разлюбезные конкуренты. Словом, никаких загадок.

– Так их же по бревнышкам можно раскатать, только скажите!

– Зачем? Помнишь, как пел Высоцкий, – «ты их в дверь, они – в окно». Другую найдут лазейку. – Павел Викторович пожал рыхлыми плечами. – Я о другом жалею. Мне эти штучки следовало поместить в какую-нибудь каморку, и магнитофон рядом поставить. У меня же много разных кассет – выступления, встречи, то-се… Отобрал бы самые невинные и гонял бы по кругу. Пусть бы себе слушали да радовались. А так новых игрушек накидают.

– Насчет магнитофона идея действительно неплохая.

– Ладно, успеем еще… А сейчас присаживайся и докладывай.

– Спасибо. Стоя – оно как-то проще.

– А я с твоего позволения присяду, – Рассохин не без зависти оглядел стройную фигуру Дмитрия, мысленно прикинул разницу в возрасте, со вздохом присел в кресло.

– Ну, рассказывай.

– Да что рассказывать. Как планировали, так и сделали. Стасика вот только подранили. Едва выбрался оттуда. Получил две пули в бедро. Само собой, округу малость перебаламутили. Там же кругом дачники. Кто-нибудь наверняка отзвонился.

– Нестрашно. С нашими органами мы все утрясем. Что Шмель?

– Тоже чуток зацепило, но, по-моему, ничего страшного.

– Куда отвезли?

– В Никольском высадили, в тупичке.

– Не могли подбросить до места?

– Время поджимало. Стасик-то нас прикрывать остался.

– Кстати, куда вы его пристроили? – Павел Викторович нахмурился. – Если у вашего Стасика огнестрел, это опасно. Могут заинтересоваться посторонние.

– Не заинтересуются. Больница огромная, – слона спрятать можно.

– Это что же – седьмая центральная, в которой ты сам когда-то лежал?

– Она самая. Шесть этажей, два десятка отделений, несколько тысяч пациентов. Кроме того, у меня там старый приятель. Заведующим работает.

– Вот и отлично! – Из того же дипломата Рассохин достал пачку крупных банкнот, приплюсовал к ним еще небольшую стопочку. – Все, как и договаривались. Плюс надбавка за ранение.

– Спасибо, – Дмитрий, не считая, сунул деньги в карман.

– Ну? Чего такой хмурый? Или не рад, что живой остался?

– Рад-то рад, только скверное чувство, Павел Викторович… Словно в дерьме выпачкался.

– Многих пришлось положить?

– Не в этом дело. – Дмитрий досадливо крякнул. Пройдясь по залу, качнул ладонью висящую на стене картину. – Вы мне уже объясняли, а все равно до конца не пойму.

– Чего ты не поймешь?

– Не пойму, какого черта нужно было его спасать?

– Ты про Шмеля?

– Ну да. Все равно что зверя из волчьей ямы подняли и отпустили. Он ведь зверь, Павел Викторович. Махровый и титулованный. Треть города, считай, под ним. Ну, шлепнул бы его Краевой, – эка печаль! Сменил бы один коршун другого стервятника – всего-то делов.

– Димочка ты мой дорогой! Юноша желторотый! – Павел Викторович приблизился сзади, отечески обнял за плечи. – У тебя ведь позывной «гепард», верно?

– Причем тут это?

– А при том, что даже гепарды должны понимать: этот мир можно окольцевать трижды и четырежды, перекопать траншеями вдоль и поперек, но сколько бы ты не бегал и не потел, ты ничего не изменишь. Жизнь никогда не была устойчивой. Атланты, китовьи хребты – все блеф и мишура! Правда такова, что все свои недолгие тысячелетия человечество балансировало на краю пропасти. Это только маразматики твердят, что было, дескать, время, когда молочные реки поили, да кисельные берега кормили. Чушь собачья! Хорошо никогда не было. Ни при Сталине, ни при Черчиле, ни при Цезаре с Петром Первым. Люди всегда балансировали. Между ядом и противоядием, между прорубью и огнем, между плахой и наковальней. Жизнь так устроена, Димочка. Не будет баланса, значит, будет хаос. Ты желаешь хаоса?

– Не уверен, что без Шмеля нам грозит хаос.

– Вот тут ты ошибаешься! Шмель – вор старой формации, Краевой – из молодых. Отцы и дети – вечная тургеневская тема. Первый соблюдает правила игры, второй плевать на них хотел. Первый довольствуется тем, что есть, второй же будет рвать и хапать, пока не подавится. Так и получается: выпалываешь одно, вырастает другое – более цепкое и свирепое. Как в саду на грядках. Но нам, Димочка, подобная селекция ни к чему!

– Так может, выполоть все разом?

Рассохин поморщился.

– Перестань. Если подобное было бы возможно, история давно предоставила бы живые примеры. Ты знаешь такие примеры? Я – нет. Вот и выходит, что мир переделать невозможно.

– Зачем же мы все затевали?

– Для равновесия. – Павел Викторович руками изобразил весы. – Шмель – гирька и Краевой – гирька. Пока они тянут друг дружку в разные стороны, нам хорошо. Хуже, если один из них исчезнет. Опрокинутся весы, понимаешь?

– А если они объединятся? Это вы допускаете?

Рассохин широко улыбнулся.

– Теоретически – допускаю, но только теоретически! Правда, Дима заключается в том, что такие люди никогда не сумеют объединиться. Природа у них такая. Волчья. Стая держит территорию и никогда не пустит на нее другую стаю. И еще скажу то, чего не говорил раньше… Как ни прискорбно, Дима, но Краевой нам тоже нужен.

Брови Дмитрия взметнулись вверх.

– Этот отморозок? Нам?!

– Увы. Под этим отморозком порядочный кусок свердловской железной дороги. Нужные связи и нужные люди. На этом он, считай, и поднялся. – Павел Викторович вздохнул. – А перевозить что-либо по автодорогам сейчас дело гиблое и ненадежное. Кругом теракты, милиция взвинченная ходит, на дорогах тройные заслоны выставляет. Пустим, к примеру, парочку фур, и уже до Самары их сорок раз засветят, проверят и подчистят. Мы же не мелочевку возим, сам понимаешь, под сиденье большую и серьезную вещь не спрячешь. А на взятки дорожным постам просто никаких денег не хватит. Словом, этот человек способен оказать нам серьезную услугу – и он нам ее окажет.

– Странная логика. Зачем же мы помогали Шмелю?