Верхолазы

Верхолазы
Андрей Щупов

В сборник вошли две повести Андрея Щупова: «Верхолазы» и «Дети хлебных времен». Главные персонажи произведений – не люди, однако повествование ведется именно о нашей человеческой жизни. Только вот рассматриваться она может очень по-разному – например, через боевой прицел небесных стражей или прищуренный взгляд наших ближайших соседей. С присущим автору юмором книга затрагивает достаточно серьезные темы – такие, как попытка выжить на этой планете, дружба, любовь к ближнему.

Верхолазы

Андрей Щупов

© Андрей Щупов, 2020

ISBN 978-5-0051-8998-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ВЕРХОЛАЗЫ

«Хорошо не просто там, где нас нет, а где нас никогда и не было!»

Михаил Жванецкий

Для сухой констатации факта следовало отметить: весна вступала в решающую фазу. Намолчавшиеся за зиму птицы уже не просто свиристели, они горланили во всю ивановскую, глуша посвист ветра, шелест листвы и звон мошкары. Петр любил весну и плохо переносил пернатых. Можно сказать, едва терпел. Однако терпеть все же приходилось – в силу служебной необходимости.

С луком через плечо и кожаным колчаном возле пояса, он аккуратно перебирался с ветки на ветку, спускаясь ниже и ниже. Непрошеная, пришла на ум мысль о том, что со стороны он, должно быть, напоминает насекомое, копошащееся в зеленой шерсти Земли. Заросшее лицо планеты, ее шкура и мех обеспечивали кровом миллионы затейливых тварей. Впрочем, надолго ли? В последнее время гамоны все больше постигали искусство земных парикмахеров, выбривая тут и там целые пустыни. Такое у них было странное хобби. Петр любил облака и лесные чащи, гамоны любили пустыни.

Он одолел еще десяток саженей, и внизу показалась земля. Жилы разбегающихся корней, клочковатая, напоминающая ворс давно не чищенного коврика трава. Неподалеку от дерева Петр сразу приметил парочку гамонов – кудлатого мощного самца и изящную самочку. Чутье не подвело охотника, он вышел точь-в-точь к нужному месту.

Стараясь двигаться бесшумно, Петр спустился ниже и осторожно стянул с плеча лук. Можно было приступать к задуманному, но в это самое мгновение он разглядел качнувшуюся среди листвы кучерявую макушку коллеги. Увы, оказалось, Петр здесь не один. Еще один верхолаз, обхватив ногами толстенную ветку, целился в парочку из базуки. Серебристый поясок, кокетливая сумка через плечо, – уже по одним этим атрибутам Петр сообразил, кого именно тот выбрал в качестве жертвы. Нижняя губа охотника оттопырилась. «Серебристых» амо не любили – и не любили вполне справедливо. Петр знал эту шатию достаточно хорошо и особого уважения к ним не испытывал. В сущности, «серебристые» ловкачи не имели и представления, что такое настоящая охота, хоть и осмеливались называть себя полноценными стрелками. Вот и от этого красавчика пахло чем-то неестественным – некой смесью цветочной пыльцы и жареного миндаля. Петру стоило большого труда взять себя в руки.

– Доброй охоты! – буркнул он.

К нему обратилось пухлое личико.

– Я их первый заметил, – сварливо заявил юнец, и Петр мысленно выругался. Стыдно стало за собственную вежливость, будто и впрямь сказал что-то неприличное.

– Вот и работай, если первый. Стреляй и проваливай.

Фыркнув, юнец вновь начал целиться.

– Не промажь, красавчик, – съязвил Петр, искренне желая сопляку неудачи.

Юнец выстрелил. И не промазал – рука у стервеца оказалась твердой. Самка гамона вздрогнула, начала медлительно заваливаться. В глазах ее мелькнула характерная влага, а кудлатый самец испуганно подхватил подругу, что-то трепетно залопотал.

– Ну, как? – теперь уже «серебристый» глядел на Петра насмешливым взором. – Неплохо, верно? А теперь, с вашего позволения, я удаляюсь.

Ясный лоб, кудельки справа и слева, чуть загибающиеся на концах ресницы – какой там, к небесам, охотник! Сопляк и баловень судьбы!

Петр неприязненно отвернулся. Дождавшись, когда пухлощекий обладатель серебристого пояска скроется из виду, опустил на глаза широкодиапозонный бинокуляр. Самец – это вам не самка! Тут надо бить без промаха!

Высокие частоты, как и ожидалось, ничего не дали, поэтому пришлось пройтись по всем шкалам, и только в инфракрасном спектре охотник уловил кое-какие намеки на сердечную мышцу монстра – слабую пульсацию далекого багрового камушка. Увы, изображение оставалось смазанным, едва просматриваемым. Трудно попасть, когда видишь такую мишень!..

Он снова потянулся к верньеру настройки, и в эту самую секунду гамон его почувствовал.

Никто из жителей Занебесья не понимал, как у гамонов это получается, но неведомым образом эти твари все чаще и чаще выявляли охотников. Не спасала ни листва, ни высота деревьев. Тяжелая и мутная волна накрыла стрелка, заставив скорчиться от боли, обхватить руками шершавый ствол. Что особенно плохо, в последнее время среди амо участились смертельные исходы. Даже если охотник возвращался домой на своих двоих, никто не мог сказать с уверенностью, доживет ли он до утра. Обширный инфаркт, инсульт – бедолагу могло свалить что угодно. В лучшем случае у стрелков еще несколько дней разламывалась голова и покалывало сердце. Над темой экранирования бились лучшие из умов, однако особо обнадеживающих результатов пока не получили. Самые удачливые из верхолазов теперь частенько возвращались ни с чем, многих отчаяние подталкивало на перевооружение – то, чего раньше откровенно стыдились, о чем даже не заговаривали в приличных компаниях. Добрый лук считался оружием честным и вполне достаточным. Пороха, лазеров и прочих технических новинок небесные стрелки чурались. Впрочем, времена менялись, изменилось и отношение к оружию. В дополнение к традиционным лукам теперь позволялось брать скорострельные ганфайеры, лучеметы и многоствольники. Самое странное, что и эти совершенные машинки порой оказывались совершенно бессильными. Каким-то шестым чувством гамоны начинали понимать, что в них целятся, и били в ответ телепатическими волнами.

Петр не был желторотиком. Кое-что о повадках этих тварей он знал, как знал, к примеру, что с телепатоатакой тоже можно по-своему совладать. Если вовремя должным образом отреагировать. Вот и сейчас, справившись с первым болезненным спазмом, он отвернулся в сторону и с нарочитым равнодушием поднял над собой лук. Шутливо прицелившись в свиристящую на дальней ветке пичугу, мысленно и от души ругнул ее.

Трюк сработал. Неприятная тяжесть над желудком немедленно исчезла, рябь перед глазами поблекла. Гамон явно терял его из виду.

Еще чуток терпения! Это все, что от него требовалось. Теперь, после того «серебристого», гамон будет настороже и отреагирует быстро. Поэтому изо всех сил надо стараться думать о постороннем. Словно и нет внизу этой парочки, а в руках у Петра вместо лука невинная арфа.

Какое-то время он разглядывал писклявую пичугу, пробовал даже плюнуть в нее, но не попал. Шум в голове потихоньку утих, охотничье волнение улеглось.

Решение пришло внезапно, и с той же внезапностью Петр вскинул лук. В доли секунды визор поймал расплывчатое багровое пятно. Пульсация подтвердила, что целит он верно. Пальцы стиснули оперение стрелы, тетива с легкой дрожью натянулась. Вот теперь гамону не увернуться!..

Щелчок!

Пальцы распрямились, и одновременно Петра качнуло от жуткого нутряного удара. Он чуть было не полетел вниз. Перехватило дыхание, глаза заволокло багровой пеленой. И кузнечики, стрекочущие кузнечики вокруг.

Обморочно и звонко шумело в голове. Держась за ствол, Петр рассеянно смотрел вниз. Раненный гамон ворочался разъяренной тушей, явно ощущая дискомфорт. Стрела угодила, куда надо, вошла по самое оперение. И все-таки куратор оказался прав. Твари мутировали с пугающей быстротой. Еще в прошлом веке им хватало одного-единственного жала, а нынче, чтобы свалить иного монстра, требовалось немалое количество попаданий. Даже счастливчик Бун рассказывал, что для отстрела последней своей жертвы ему понадобилось пять стрел. Пять заговоренных стрел на одного гамона! Подумать только!..

Дрожащей рукой Петр потянулся к колчану, но, пошатнувшись, понял, что ничего у него не выйдет. Он – не Бун, и пяти выстрелов не осилит. Словно радаром, гамон продолжал ощупывать пространство. Легкие лучики шпагами пронзали листву, выискивая цель.

Петр зажмурился. Угодить еще под один удар – значило свалиться вниз и погибнуть. Можно было не сомневаться, сделать очередной выстрел гамон ему попросту не позволит, а если и позволит, то тут же добьет. Не те годы и не то здоровье. Это молодым можно шустрить да рисковать, старичкам следует всерьез остерегаться волновых ударов.

Петр со вздохом утер мокрый лоб. Жаль было себя, жаль было потраченных усилий. И все же следовало уходить. Как ни крути, а у него за сегодняшний непростой день это было уже третье накрытие.

– Ну и бес с тобой! А мы от бесов вернемся к небесам…

Скрежеща зубами, Петр забросил лук за спину и включил тягу. На самой малой скорости, чтобы не кружило без того ослабевшую голову, взмыл над лесом, лишний раз про себя отмечая: все-таки весна! Несмотря ни на что! Еще вчера все кругом было голо, прятаться казалось абсолютно невозможным, и вот в считанные часы леса накрыло зеленой дымкой, почки взорвало лиственным тестом, и полезла, поперла во все стороны неукротимая жизнь, создавая надежную грань между землей и небом. И впрямь что-то вроде гигантского щита. Только кого и от кого способен защитить нынешний щит, следовало еще разобраться.

Стараясь держать ровную скорость, Петр взлетал выше и выше. Первое же облако укрыло его от возможных глаз. Находящийся на посту амо приятельски кивнул.

– Можно поздравить?

Петр печально качнул головой. Лицо стража посуровело.

– Сегодня у всех непруха. Ты уже восьмой.

Петр хотел помянуть про юнца, застрелившего самку, но сил шевелить языком не было. Вместо этого он включил форсаж, одним махом вынырнув из облачной вязи. Земля, качнувшись, понеслась от него, все более округляясь по горизонту, из плоскости мало-помалу превращаясь в шар. Ладонь правой руки Петр положил себе на грудь. Так было легче переносить боль. А она по-прежнему не уходила. Точно нарыв ныла и пульсировала, перекрашивая волшебный мир в темные и нерадужные цвета.

***

Старый Рума не поленился лично спуститься к нему. Не забыл еще, что некогда вместе сиживали на ветках, выцеливали из луков и арбалетов дичь. От завивки Петр отказался, но против массажа протестовать не стал. Вкупе с болеутоляющим волшебные пальцы опытного мастера сделали свое дело: из салона Петр вышел значительно посвежевшим. Если бы не легкое нытье в левой грудине, все бы ничего. Во всяком случае теперь можно было смело поворачивать на склад – обновить запас стрел, а может, присмотреть и оружие помощнее. Впервые Петр не испытывал угрызений совести из-за таких мыслей. Возможная замена лука на какую-нибудь автоматику больше его не смущала.

Не раз и не два по дороге он присаживался на воздушные облачные скамеечки, бросал под язык желтые таблетки райского элексента. Не слишком мужественно, однако не в его положении бравировать тем, чего нет. В третьем по счету облаке Петр нашел себе компанию в лице такого же воина-подранка. Темный истертый пояс, шрам на лбу, сильные руки и усталые глаза – все выдавало в амо неудачливого охотника. Запах, разумеется, был соответствующий: крепкая медовуха, элексент и ароматная горечь кедра. Они ничего не сказали друг другу, лишь обменялись дружескими кивками. Все было ясно без слов: похожая судьба, схожие неудачи, а в будущем, вероятно, и одинаковые болезни…

Уже приближаясь к зданию склада, Петр услышал гам и шум. Обычно тихое и спокойное, место на этот раз было заполнено оживленными толпами амо. Петр приостановился у ворот, недоуменно сдвинул брови. Колонной, распевающей маршевые песни, мимо прошагала рота юнкеров. Юнцы, желтоволосые и пухлогубые, еще не ходили вниз и посему на мир глядели бедово, а глотки драли, точно земные дрозды. Петр насмешливо скривился. Кое-кто из бравых молодцев еще посасывал резиновую пустышку. Удивительно, но ныне это стало нормальным, почти модным! Никто и не думал смеяться над великовозрастными любителями сосок. Старикам оставалось только крякать: о, времена, о, нравы!

Пройдя на склад, Петр с печалью пронаблюдал, как те же пухлогубые стрелки без колебаний переходят к полкам с многосложной оптикой и стальными воронеными стволами. На стеллажи с пращами и луками никто из юнцов даже не глядел. Ясно было, что труд верхолазов, прячущихся среди верхушек деревьев, их немало не прельщает. Думают, небось, парить на комфортных облаках и оттуда с безопасной верхотуры выцеливать беспечных гамонов. Вот они последствия прогресса! В старые времена, если верить скрижалям, на гамонов выходили с легкой рогатиной и кинжалом. Притиснул к земле, сделал стремительный выпад – и победа! Вот были амо! Мужественные, без какой-либо серебристой примеси. Настоящие тореадоры!..