Верхолазы

Не желая топтаться рядом с юнцами, Петр отправился дальше.

– Подыскиваете что-нибудь компактное? – начальник склада, колченогий крепыш с изуродованной ступней, поднялся из-за стойки, шагнул навстречу. Глаза умные – вприщур, на смуглой груди – ожерелье из нескольких десятков каменных кругляшей. Каждый кругляш – пораженный гамон. Невольно сравнив собственный боевой счет с коллекцией этого снайпера, Петр почтительно кивнул:

– Надо, знаете ли, попробовать…

– Бросьте, – радушно прогудел кладовщик. – Старого вояку издалека видать. И нечего тут стесняться. Если даже Совет разрешил, почему бы и не испытать, в самом деле? Гамон нынче злой пошел да живучий, на стрелы практически не реагирует. Да вы это лучше меня знаете. Судя по вашему виду, досталось вам изрядно. Когда это случилось? Вчера?

– Сегодня.

– Даже так! – кладовщик уважительно покачал головой. – Сколько раз ударило?

– Три накрытия.

– Крепко! А выглядите, признаться, молодцом! Ей Богу! – кивнув в сторону галдящих юнкеров, кладовщик потер украшенную иероглифом шрама щеку, с печалью в голосе проговорил: – Видали? Эти гаврики хватаются за то, что помощнее. Думают, поможет. Только я вам так скажу: нашему брату солиднее охотиться с легким и простым оружием. Вроде стандартного мушкета.

– Вероятно. Я, собственно, и хотел с вами посоветоваться.

– Все правильно. Уж своему-то я врать не буду, скажу все, как есть… Вот, могу порекомендовать одну из неплохих моделей. Не самая современная и эстетичная, зато надежная. Пять стволов и пять зарядов. Одно нажатие курка, и сходу попадаете в гамона критической дозой.

– Надо только попасть, – пошутил Петр.

– Точно. Попасть – никогда не мешает. Но после лука из такой штучки разве что ребенок промажет, – кладовщик качнул на руках замысловатого вида мушкет. – Вот добротная штучка. Пробивает любое укрытие. Можно бить по гамонам через стены и крыши. Дробный заряд позволяет накрывать приличную площадь, так что можно особенно и не целиться… А хотите, попробуйте ганфайер с инфракрасным наведением. Вон он у меня – в углу стоит. Фиксация цели идет по излучаемому теплу и пульсу. Скорострельность – шесть зарядов в секунду.

Петр твердо покачал головой.

– Не годится.

– Согласен! – кладовщик понятливо усмехнулся. – Красиво, шумно, но не для нас. Потому как пока техника будет фиксировать да распознавать, гамон вас десять раз по листве размажет.

Петр кивнул. Кладовщик был тертым парнем, толк в охоте действительно понимал.

– Ну что? Значит, мушкет?

– Давайте.

– Кстати, можете попробовать подводный вариант. То есть, если, конечно, любите нырять и плавать. Подкрадываться и целиться сложнее, согласен, зато и гамон вас почти не чувствует. В последнее время таких охотников становится все больше.

– Спасибо, я уж как-нибудь на суше. Привык, знаете ли, к деревьям…

– Тогда удачи! – начальник склада упаковал мушкет в кожаный чехол, к чехлу приложил увесистую коробку с патронами. – Если будут замечания, приходите. Своему всегда рады помочь. Я ведь тоже когда-то этим баловался. Пока не брякнулся после накрытия с дерева. Нога – вдрызг, пара ребрышек наружу выскочила – в общем видок был аховый. Спасибо друзьям эскулапам – вытащили… Кстати, про конверсию с мораторием ничего не слышали?

Петр покачал головой.

– Ну и ладно. Может, просто слухи… – Прощаясь, кладовщик крепко стиснул ладонь Петра, еще раз от души пожелал удачи.

– Главное, не вешайте нос и не забывайте: без нас все пойдет прахом. «Серебристые» и прочая мелюзга погоды не делают, этот мир держится исключительно на таких, как вы.

***

К вечеру Петр узнал, что погибли два знакомых верхолаза – Маячок и Ярослав. Оба в один день. Все получилось до обидного просто – почти как у него, только с летальным исходом. В самку опять выстрелил кто-то из «серебристых». Ярослав с Маячком не успели даже поднять луков. По неписанным правилам более честно было выпускать вперед охотников на самцов, да только «серебристые» знали, что начинается после. Обозленные гамоны, бывало, цепляли случайной волной всех подряд, сшибая амо на землю словно перезревшие плоды. Разумеется, «серебристых» подобная перспектива не прельщала. А потому сплошь и рядом они норовили опередить охотников на самцов. Самка гамонов практически никогда не отвечала телепатическими атаками. Да и хватало ей как правило одного-единственного заряда, как в старые добрые времена. А потому не водилось у стрелков дружбы. Уже давным-давно.

Виктор, седой ветеран с сильными руками, сосед и приятель Петра, рассказал, что около часа назад в кабачке отметелили компанию «серебристых». Может, и не тех, которых следовало, но так ли уж это важно? «Серебристые – они и есть серебристые!..» Даже посланники архишефа не сразу успокоили драчунов. Страсти накалились до предела. Кто-то даже сгоряча предложил бастовать, требовать пересмотра первого закона. А до тех пор не охотиться. Вообще.

– На это разрешения не дадут, – возразил Петр. – Очень уж круто.

– Вот, чудак-человек! На то она и забастовка, чтобы не спрашивать разрешения. Глядишь, и к закону небесные власти более пристально присмотрятся. – Виктор приложил к уху свой любимый трофей – раковину из Эгейского моря, словно услышав нечто доброе и умное, удовлетворенно кивнул, взмахом подозвал официанта. Спустя пару мгновений тот уже ставил на столик пузатую амфору с медовухой. Два хрустальных бокала, вазочку с горкой крапчатых акрид.

– Но ведь это первый закон! Охота на гамонов – почетный долг и обязанность каждого совершеннолетнего амо… – Петр в сомнении покачал головой. – Кто такое осмелится пересматривать?

– Ясно, что никто. Но наверняка призадумаются над сложившейся ситуацией. – Виктор налил из амфоры, первый отхлебнул. – У-ух! И вкусно, и крепко? Это вам не земное бродилово!

– Вкусно, – согласился Петр. От первого же глотка в голове у него приятно зашумело. Даже боль в груди чуть поутихла. Он с удовольствием огляделся. Этот кабачок ему всегда нравился. Уютный, чуть покоящийся на солидном облаке седьмого уровня, музыки и света – всего в меру. При желании он мог и раскачиваться с положенной для подобных заведений амплитудой, скорее усыпляя, нежели кружа голову. Симпатичный голубоглазый тапер ласкал пальчиками бело-черные зубья клавесина, ему вторил на лютне пристроившийся в углу подросток. Играли, надо признать, неплохо. Негромко и мягко, что преимущественно и любили жители Занебесья. Внешняя музыка не должна заглушать внутренней. Иначе это уже не музыка.

– Да, дорогой Петр! Дел у наших архистратегов, конечно, по самое горлышко, да только и земным проблемам следует уделять внимание. А первый закон – что ж… Он, конечно, хорош, но ведь и хорошие законы нужно чем-то обеспечивать? А кто нынче этим занимается? Власть?.. Нет. Исключительно такие, как мы с тобой.

– Верно, – Петр припомнил слова ветерана со склада.

– Вот и рассуждай дальше. Картину в целом никогда не рассмотришь, но можно улавливать тенденции, понимаешь? Проблемы наблюдались и раньше, кто спорит, но с ними справлялись. Теперь же – иное дело! Гамоны стали другими.

– Они мутируют.

– Верно, мутируют. И нашему брату с каждым годом становится сложнее и сложнее.

– И где же выход? Думаешь, изменения в законе что-нибудь изменят?

– Кто знает… Я ведь не раз уже про это размышлял. Может, на самом деле, имеет смысл на них плюнуть?

– Плюнуть? – поразился Петр. – Как это возможно? Мы же для них это… Вроде земных пчел. Не станет нас, они же там вымрут. Уже через полвека лет размножаться разучатся.

– Это ты так думаешь! А они так вовсе не считают, – Виктор залпом допил из бокала, вплотную приблизил к собеседнику свое побагровевшее лицо. – Знаешь, Петруш, временами мне начинает казаться, что мы им вовсе не нужны, понимаешь? Совсем! Каждый сам себе придумывает жизненный смысл, вот мы и придумали. А гамоны, к твоему сведению, давным давно выучились размножаться и без нас.

– Что ты такое говоришь! – Петр даже испуганно осмотрелся.

– То, что слышал. Им так даже проще. И не верти головой, про это уже многие шепчутся. Потому что факты говорят сами за себя, и статистика – суровая вещь!

– Ты изучаешь статистику?

– С некоторых пор приходится. Жизнь вынудила. Так вот, петруш, ты знаешь, скольких гамонов мы подстреливаем ежегодно?

Петр покачал головой.

– Вот именно, что не знаешь! И другие пребывают в счастливом неведении. А ты возьми и полистай как-нибудь небесные сводки. Уверен, все твои кудри встанут дыбом! Потому что семьдесят с лишним процентов уходит на сторону. Семьдесят! Подранки, а то и вовсе чистые. И у большинства, заметь, появляется потомство. Вот тебе и первоисточник мутаций! Подранок родит более злого потомка, а тот в свою очередь обходится без наших стрел, и получается поколение особо невосприимчивых. Неуязвимые!

– Ученые объясняли, будто у гамонов нарастает что-то вроде сердечных мозолей…

– Слышал! – Виктор пренебрежительно отмахнулся. – Кальциевая скорлупа миокарда, хитин-холестерин и прочая абракадабра. Только нам-то что до этого? Мы свое дело делаем честно, согласен?

– Ну, да, – Петр заметил, что приятеля заметно развезло от выпитого.