Неожиданно заводскому инструктору возразила Сандра:
– Мне было сказано, что убивать людей плохо и что, если выстрелить человеку в голову, он умрет. Почему-то я не хочу проверять, насколько свободно я могу существовать в этих условиях. Даже на тебе.
Уди, который всегда приходил в восторг, когда во время дискуссий кто-то из молодежи ставил Милоша в неловкие ситуации, с хохотом повалился на спину, продемонстрировав всем редкие крупные зубы.
– Ах, спасибо тебе, дорогой друг! – прыснул Грабовски. – Мы говорим немного не о том. Конечно, можно поставить жесткие запреты и дать железные директивы, но я убежден в том, что выводы, сделанные на собственном опыте, гораздо ценнее.
– Ух! … Кхе! – Старик вытер выступившие от смеха слезы. – Ты болван, Пиноккио! Для иных вещей нужен опыт многих поколений, чтобы передавать его от родителя к чаду. А у этих даже инстинктов врожденных нет. Вспомни, как они поначалу падали и ладошки не выставляли, чтоб не расшибиться! Ты им вместо родителя, вот и передавай!
Повернувшись к остальным спиной, Милош принялся с гордым видом созерцать солнечные лучи, словно воткнутые в лес кем-то сверху.
– Я не родитель, а серьезный ученый. И пара чьих-то синяков не может изменить мое научное мнение!..
– Эй, ученый! – крикнул Эму, аккуратно швыряя обглоданную кость в специально отведенный для объедков угол. – У нас не расходные материалы для твоих экспериментов, а живые люди. Целая цивилизация.
– Не болтайте ерунды! – громко перебил инструкторов старый пилот. – Вы не ученые, а прислуга. И все мы – лишь товар и не более.
С минуту все молчали, соображая, что ему ответить.
– Наш полет, наша высадка, – продолжал старик, – это все не просто так. Эти корабли со всей отделкой, этот генофонд, компьютеры, оборудование, да хотя бы просто расчет траектории, наверняка обошлись недешево! Готов поспорить, что если кто-то так крупно вложился, то, определенно, рассчитывает на этом неплохо заработать. И я бы очень хотел своими глазами посмотреть на этого человека и лично задать ему пару вопросов.
– Ты хочешь сказать, что нас кто-то купил и собирается с большой выгодой продать? – юноша со шрамом медленно и тяжело начал вникать в его слова.
– И вас, и инструкторов, и моих деда с бабкой, а заодно и меня еще до моего рождения.
– А разве людьми можно торговать? – взглянула Сандра на Эму.
– Нет, никогда, – пылко ответил ей учитель.
– Это лишь вопрос цены, – возразил Уди. – То, чем торговать нельзя, обычно стоит дороже. Разве нет? Неужели вы полагаете, что все это добро кто-то просто взял и выкинул в космос?
– Нам было сказано, что это научная программа, – нахмурился Милош. – Очень масштабный научный проект…
– Ну, и кто увидит результаты вашей программы? – перебил своего инструктора Уди. – Где они будут опубликованы? Каково их практическое применение? Кто и когда их применит на практике?
Милош и Эму встретились взглядами и тут же отвернулись друг от друга, уставившись в ноги. Кассийские рядовые сидели рядком и хлопали глазами.
– Помянете мои слова! – грозно заключил Уди, когда стало ясно, что ему никто не ответит. – Кто-то инвестировал небывалую сумму в этот проект и обязательно захочет вернуть свои денежки обратно, дай ты срок!
Х Х Х
– В чем дело? – хлопал глазами Фил.
– Ты только что чуть не совершил самоубийство.
Быстро вытолкав парня за дверь обеденной залы, я прижал его к стене темного коридора. Его накладная борода теперь была на моем лице, отчего мне было очень неудобно разговаривать.
– Ты же сам говорил, что мне надо быть как генерал…
– Манерами, дружок, манерами, а не вот этой мочалкой!.. – Я потряс перед лицом Фила элементом его грима. – Надо было лишь поставить себе в пример этого достойного человека, но при этом оставаться собой! А не переодеваться в него и уж тем более не привязывать себе на рожу это безобразие.
– Что же я наворотил-то?.. – запричитал Фил.
– Прекрати! Ты ничего не успел наделать, потому что я тебе не дал. Но могу сказать, что народ от души посмеялся бы и до самой старости вспоминал бы тебе эту выходку.
– Значит, ты отобрал у меня бородищу и надел ее на себя, чтобы надо мной не потешались?.. – У парня уже начал трястись подбородок.
– Чудаку с другой планеты многое прощается. – Я положил руку ему на плечо и повел по коридору подальше от выхода из зала. – Но, боюсь, ты этих насмешек не выдержал бы, не так ли?
– Ты прав, – кивнул юноша. – Проще было бы застрелиться. Какой же я дурачина!..
– Выводы, – жестко встряхнул я Фила, – Какие ты сделал выводы, бандит?
Парень ничего мне не ответил, и просто ушел. Тем же вечером Пэт рассказала мне, что с ним творится что-то не то. По ее словам, даже девчонки из других квадов заметили, что он стал молчаливым и отстраненным, а близкие друзья начали беспокоиться, не случилось ли с ним чего.
Половину ночи я, как всегда просидел на берегу озера, потягивая вместо виски травяной отвар из термоса. Пахучая жидкость чем-то напоминала иван-чай с примесью матэ. Для вкуса и для расслабляющего эффекта мне посоветовали добавлять в питьё светлячкового меда. Штука эта, доложу я вам, расслабляет так, что за руль после нее лучше не садиться. К сожалению, даже в мою последнюю ночь на Неоновом Пляже юная подружка Пэт скрасить моё одиночество так и не пришла.
Перед восходом солнца меня немилосердно растолкал рыжий. Собственно никакого восхода в моей каменной келье без окон ощущаться не могло. Как и заката. Из кромешной темноты коридора ко мне просто ворвался Рино с горящим факелом и принялся будить.
Дождавшись, пока я оденусь, парень повел к озеру. Даже прохладный и влажный после утреннего шторма воздух не сразу привел меня в чувства. Окончательно я сообразил что к чему, когда увидел, что на сыром песке сидит Брутан Бастион.
– Пришел твой трирог, – вместо приветствия произнес он.
– Как пришел? – зябко поежился я. – По почте?
– Сам пришел. – Черный человек лихо вскочил на ноги и отряхнул мокрый песок со своих штанов.
– А можно я посмотрю? – спросил отца Рино.
– Как сочтешь нужным.
– Ты хочешь, чтобы я залез на этого зверя сейчас?! – беспомощно посмотрел я на рыжего парня.
Тот уже отбегал подальше на безопасное расстояние, то и дело оглядываясь на меня.
– Ночью мы уезжаем. – Впервые за это утро человек со шрамом удостоил меня взглядом. – Я не знаю, зачем Мастеру Эму понадобилось тащить с собой такую обузу. Чтобы не доставлять нам проблем, ты к моменту отъезда должен держаться в седле. …Если цел останешься.
Не желая больше терпеть издевательства, я принял максимально гордый вид и усмехнулся.
– Ну что ж, хорошо! Давай сюда своего зверя!..
Небрежным движением Брутан почесал черный от щетины подбородок и взялся пальцами за какой-то блестящий предмет, что висел в петлице его камзола. Эта вещица была похожа на древнюю золотую пуговицу.
– Мерлин! Мерлин, выходи на берег! – несколько раз негромко повторил он, а потом снова обратился ко мне: – Никогда не отзывайся о них негативно или резко. Лучше вообще при них не бранись. Если они воспримут плохие слова на свой счет, то это плохо для тебя закончится.
– Они понимают человеческую речь?
– Да, понимают, – подтвердил Брутан. – Причем как на слух, так и в радиоэфире. Третье поколение, выращенное в наших конюшнях, мы даже ничему не учили. Им все передали старшие особи.