не об Удаче будет речь:
смотри, как я прекрасен!
лишь огород для этих плеч,
для этой ипостаси…
– Фортуны сын, чей царь – каприз,
побойся с неба кары!
ведь не тебе пенять на жизнь
и быть неблагодарным;
ты пил нектар, забыв полынь,
спал в золотой одёжке,
и три огромные пчелы
тебя поили с ложки;
ты видел снег, а за снежком
чернела жизнь и лампы;
зима серебряным стежком
писала вместо папы,
но полон был дверной проём
и честно ждали дома;
и Слово веское твоё
звучало по-другому;
ты слышал бирюзу травы,
цветы тебе звонили;
ты только вспомни, кем ты был,
ты, Всадник на кобыле…
и, пятерых всех пережив,
взяло твоё безумство!
к чему теперь души надрыв?
– в душе, как прежде, пусто…
я не искал в тебе себя,
как шулер был неважен,
а ты – моя епитимья,
стоять цветов на страже, –
так он ответил, мчась верхом
в Лесной стены заглушье,
и только в кронах листьев хор
ласкал…и резал душу.
*
Июль, вверху сгорев, обмяк
на Ново-Бочаровской;
как в палисаднике сорняк –
дом 26 неброский.
направо дальше от него –
столб голубой колонки:
по желобу скользит бегом
водичка струйкой тонкой;
и между щебня и травы
разложит блюдца лужиц;
и банда ос, взяв перерыв
попить, над ними кружит.
бурьяна сорного укроп