что поедали дома;
напрасно тыквы не росли,
как лишь на корм воронам;
прикосновения бойких рук
хранили стены эти,
где детский смех, нудня старух,
а меж – молчание средних.
*
тогда ещё, давным-давно,
май начинался только,
глухой тропой каждый ведо?м,
в ночь собралась Пятёрка;
на старом Кладбище огни:
дым сигаретный, ветки;
в ночь Вальпургиеву они
решили сесть в рулетку;
ни душегуб, ни конокрад
там не сидел меж ними;
вкруг на надгробиях сидят,
с бутылочкой полыни;
кладоискатель и смельчак
из них там каждый пятый;
Удача с острого плеча
роняла…на лопаты;
за нею шли – вниз и наверх –
её искали шибко;
звон черенка – Фортуны смех,
а сгиб – её улыбка
и, может быть, давным-давно,
Удачу звать ужели,
крутить, как Смерть веретено
своё вращает, сели;
– дружили крепко впятером, –
сказал один той ночью, –
и вместе навсегда уйдём,
собой удобрив почву;
искали золото земли,
пускались в приключения,
Фортуны дерево трясли –
где Плод свершит падение?
пришла пора отдать долги
Судьбе, кладоискатель;
споём безумству этот гимн,
отдав себя…лопате!
и четверо вскричали «да!»,
хлебнув по новой пойла;
кто жизнь Удаче не отдал –
тому нигде не пёрло;
– из плоти наших бедных тел,
из пепла да из праха,