Хроники дошкодного возраста

Хроники дошкодного возраста
Андрей Иванович Колесников

Родители. Все, что надо знать
Андрей Колесников – спецкор издательского дома «Коммерсантъ», главный редактор журнала «Русский пионер», автор политических бестселлеров о президенте России и десятка других книг. Но есть среди многообразия его проектов один, особенный, – «От-цеводство», посвященный взрослению его детей.

«Хроники дошкодного возраста» – это честный и искренний дневник отца, который с некоторой оторопью наблюдает за стремительным взрослением двухлетнего сына, которого не смогли назвать иначе, чем тоже Андреем: уж слишком оказался похож.

Каждый день в жизни Андрея Андреича – это цепь величайших событий. Первое надкушенное яблоко (без этих яблок он скоро не сможет даже заснуть), первая улитка, встреченная на дороге, где Андреич вечно застывает возле первого лежачего полицейского… Отец делится своими заботами, волнением, тревогой и нежностью, в ежедневном режиме описывая, как сын растет и меняется, и становится не слишком ли уж умным для своих лет…

Эта книга—актуальный архив воспоминаний, запечатленных, может, и для того, чтобы однажды взрослый Андреич вернулся к этим страницам и прочитал о том, из какого дошкодного возраста он явился в мир взрослых людей. А скоро, вот-вот, у него начнется шкодный возраст.

Хроники дополняют созданные почти в репортажном стиле и при этом полные художественного трепета иллюстрации художников аксёновы(е) инга +лёша.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Андрей Колесников

Хроники дошкодного возраста

Авторы иллюстраций – аксёновы(е) инга +лёша (aksenovii.ru)

© Колесников А. И., текст, 2024.

© аксёновы(е) инга +лёша, иллюстрации, 2024.

© ООО «Издательство АСТ», 2024.

От автора

Все дело в том, что очень жалко ускользающих подробностей. Из деталей состоит жизнь, они совершенно драгоценны, но спросите себя, как вас спросят вас когда-нибудь ваши дети: а как это было? Каким я был? Как я стал таким? Как это, черт возьми, произошло?

Ты расскажешь своему взрослому сыну несколько в меру смешных, в меру ярких историй, которые помнишь. Потом и сам удивишься себе: и это все? Уточнишь у его мамы: а ты много помнишь про нашего? И окажется, что до обидного мало.

Да, это в какой-то момент окажется невероятно обидно. И главное, ничего не изменить, не вернуть. Из памяти стираются целые миры. А ведь они были!

Чтобы такого не случилось со мной, я решил писать истории из жизни Андреича каждый день. И за последний год не пропустил ни одного. И меня переполняет сознание перевыполненнного долга.

Когда-то, 20 лет назад, в Ъ-Weekend я раз в две недели несколько лет писал о том, как взрослеют мои дети Маша и Ваня. Редко, преступно редко!

Они оба, кстати, фигурируют в этой книге, в этом дневнике тоже, и, между прочим, гораздо чаще. Но главный герой, конечно, – Андрей Андреич, Андрейка, Андре, Андрей. Один день – одна история. Одна жизнь.

Пишите дневники! Не теряйте миры! Не теряйтесь в них.

Я не теряюсь. Пишу. И буду.

Ноябрь

14 ноября

Необъяснимой магической силой обладает мультик на английском со школьным автобусом, где пассажиры – обезьянка, поросенок, котик, мишка и слон. Это слушают все дети с младенческого возраста. Это беспроигрышно. Это по 1500 раз подряд, короткий нервный перерыв на дневной сон – и опять 1500 раз подряд с несмелой детской одобрительной улыбкой.

И конечно, множество последователей в разных, а подозреваю, что во всех странах. И переводы – испанский, итальянский нравятся больше всего… Но почему же русский такой, какой он есть?! Ну почему?! Почему в оригинале папа успокаивает малыша словами «Ай лав ю!..», а в русском переводе – «Ай-лю-лю!..»

Нет, понятно, конечно, почему. Но почему?!

15 ноября

Утро начинается с того, что перед тобой возле стула за обеденным столом оказываются кроссовки. В доме нет собачки. Вернее, есть. И она принесла кроссовки и уже тянет тебя за руку, не замечая даже желанного куска хлеба на этом столе, потому что пора идти в машину. Ты берешь своего щеночка за руку и идешь, конечно.

В машине Андреич первым делом включает зажигание. Он делает это сам, а ведь это непросто для мальчика полутора лет: найти ключ, засунуть его куда надо и, главное, повернуть. Но все сделано. И радио тоже надо включить, прежде чем заработают дворники: сначала впереди, потом сзади.

Все, можно ехать. Но мы не едем. И он непонимающе смотрит на меня и разводит руками: почему? И в глазах вселенский, немыслимый укор. Как же так, отец? За что?

И он ведь уже рулит, и даже отчаянно. Он глядит сквозь лобовое стекло куда-то вдаль. И губы его что-то шепчут. И он уже не с тобой.

И все в твоей душе переворачивается. И ты трогаешься.

Да нет, нельзя же. Стоп, Андрей!

Это я себе.

16 ноября

Каково жить, когда каждый день что-то происходит с тобой первый раз в этой самой жизни?

Вот Андрэ приходит в магазин «Весна» на Новом Арбате. Не его, как говорится, инициатива. И его встречают красивые мужчины и женщины. И он, доверчивый, бросается к ним, чтобы поздороваться, потому что есть у него такая трагическая особенность, – а они ноль внимания. И это очень обидно. И он одной что-то даже кричит, чтобы обратить на себя именно это внимание. А она не реагирует. Вся в себе. И ему не объяснишь, что это манекен. Он подбегает к ней, дергает за дорогое платье и сразу несется за спину своей тети, которая вообще-то сама могла бы работать манекеном, вернее манекенщицей, да не захотела, потому что гордая была.

И потом, уже на выходе из магазина, он так стеснялся ее… Опускал глаза, обходил стороной. Ему неловко было, похоже, за свой энергичный жест.

И никогда ты ему не объяснишь, что эта девушка – ненастоящая. Что это такая огромная кукла. Нет, не объяснишь. И не надо. Он должен прийти к этому сам. И научиться сразу отличать девушку от куклы.

Я вот до сих пор толком не научился.

17 ноября

Даша и няня неистово учат мальчика сидеть на горшке. Ему это претит. Но эта настойчивость маниакальна. Удержать его на горшке любой ценой – вот задача, достойная сверхчеловека, каким я искренне считаю всякую маму, в буквальном смысле бок о бок прошедшую с ребенком его первые полтора года.

Но в конце концов сверхчеловеком из них двоих оказывается Андрей. Ибо он вырывается на свободу не просто так. Нет, он из туалета бежит в свою комнату, потрошит подгузники, забирает один из них и торжественно приносит его Даше.

Расслабься уже, мать, дает он понять. Есть же работающие ненасильственные технологии.

18 ноября

Я конечно, понимаю, как непросто Андреичу в этом жестком мире. Как он мается и борется. Вот, например, больше яблок сорта «Медовый хруст» он в жизни любит, может, только мать и отца (но и это не точно, а также желаемое за действительное). Где бы ни был и что бы ни делал, в какой-то момент он хватает меня за руку и тащит (потому что я упираюсь) к холодильнику. Он пока не может открывать его сам: какие-то восхитительно сильные магниты держат дверцу. Там, справа внизу, обычно лежит вожделенное. Но не всегда, ибо и «Медовый хруст» бывает конечен и не сразу возобновляем.

И вот в чем трудность жизни Андрея в таком периоде его раннего созревания. И как в таких адских условиях бороться и побеждать? Как донести до этих людей, что нет мочи никакой?! Он снова хватает меня за руку, опять тащит, и я знаю, куда, на полдороге бросает, потому что понимает, что без этого бессмысленного балласта будет быстрее, хватает с дивана книжку «Numbers», возвращается ко мне. Фу, почти все, дело почти сделано. Он открывает эту книжку и тычет в третью страницу. Там нарисовано большое яблоко.

Ведь иначе-то как объяснить?!