Труба

Корнеев содрогнулся и сделал такой большой глоток, что даже облился.

– С каким стариком?

– С тем самым.

– Чего ты мелешь? Как увидеться?

– Очень просто. Проведу тебя ночью на «Лиду» и повидаетесь. Он там с тех пор так и ходит по путям. Может чего интересного тебе расскажет.

– Ты одурел что ли, ВДВ?! – затрясся от страха и ярости мент.

– А что ты так испугался? Когда заставил старика отмывать пути и тепловоз, – не пугался, а сейчас сбледнул. Разве ты не знал, что он не виноват? Знал. Прекрасно знал, что это был несчастный случай.

– Я, между прочим, должен был до выяснения его под стражу взять!

– Так и взял бы сразу, может, он живой бы остался! А ты сначала поиздевался над невиновным, а потом посадил. И где он умер, не вспоминаешь? С удовольствием напомню – у тебя в обезьяннике.

– Я должен был так поступить…

– Как это «так»? У тебя были показания двух десятков очевидцев, с которыми Лида шла со смены, что старик не виноват.

– Ладно, хватит! Может я и погорячился, – молодой был, а машину все равно нужно было кому-то мыть…

– Ну, это уж не твоя забота была: кому ее мыть. На своей территории я бы как-нибудь сам разобрался: кому что делать…

– А ты не лезь в следственные мероприятия! Это моя территория, – перебил Корнеев. – Так что, квиты. Тем более я сказал, что погорячился, может быть, по молодости лет. И вообще, хватит нам с тобой собачится, ВДВ! Мы ж офицеры, однополчане, можно сказать…

Глаза ВДВ налились кровью, его затрясло. Он накинулся на Корнеева.

– Какой ты офицер! Мент ты поганый! Закрой «варежку» и не вякай! – ВДВ толкнул обратно на лавку, начавшего было подниматься, Корнеева. – Слушай сюда, вонючка ты пивная! Ты хоть раз друзей в бою терял, а?! Сядь, сука, я сказал! Ты, падаль, в окружении хоть раз отстреливался до последнего патрона?! Ты хоть раз раненного из-под минометного выносил?!

– Виталя, Виталя! – закричали бабушки и побежали к лавочке. – Отпусти его, Виталя, Бог с тобой, не связывайся!

Мойша услышал крики во дворе и выглянул из окна. Корнеев, спасенный старушками встал, а Два Винта наоборот сел на лавочку, держась за сердце. Мойша метнулся в комнату, напялил тельник и побежал вниз, забыв даже, что босяком.

– Вот что, – сказал, уходя, Корнеев, – разговора нормального не получилось. Беру тебя в разработку за укрывание преступника! Я найду способы очистить от него город. Обещаю вам! – торжественно заявил он, обращаясь почему-то к бабушкам.

– Ишь ты, обещает он, огурец в кобуре! – зашипели на него на все лады старушки. – Иди отсюдава, окаянный! Защитник тожа выискался! Глаза-то вон залил и драку устроил! Мы вот начальнику твоему скажем, как ты хулиганишь, бессовестный!

Корнеев схватил свою сумку с пивом и быстро зашагал прочь. Когда Мойша подбежал к лавочке, он был уже далеко. Савельев рванулся было догонять, но Два Винта успел схватить его за руку.

– Куда ты босяком!

Саша посмотрел на свои ноги в пыли и со свежим порезом от осколка бутылки, полученным прямо тут, у лавки.

– Это Корнета пахан?

– Да, Корнеев, – ответил ВДВ.

– Давно не видались…

Они смотрели на быстро удаляющегося мента. Вдруг он остановился, и из кустов к нему вышли две фигуры. Большая и маленькая. В опускающихся сумерках и на таком расстоянии было не разобрать кто эти люди, но Мойша и Два Винта поняли, что это Лёха Беззубый и Корнет, который получил от папы сумку с тремя бутылками пива и, судя по взмахам рук, какие-то инструкции. После этого группа разошлась в разные стороны. Корнеев пошагал дальше, а сынок с другом скрылись обратно в кусты.

– Виталий Витальевич, что за дед? – тихо спросил Мойша, закрывая за собой входную дверь. – Я, выходя из подъезда, его на лавке срисовал.

У окна на табурете перед, ставшей коричневой от заварки банки с кипятильником, сидел, чуть сгорбившись, невысокий старичок в выцветшей полосатой рубашке и кепке. На этом табурете всегда сидел Мойша – это было его любимое место.

Незнакомец, не обращая внимания на пришедшего, разминал пальцами просыпанный на подоконнике черный чай и нюхал его.

– Проходи в комнату, – кивнул Два Винта.

Мойша прошел короткий коридор, из которого увидел силуэт гостя и вошел в комнату.

– Отец, местечко мое ослобони. Я чай пить стану, – бросив мимоходом взгляд на старика, произнес Савельев.

– Не гоже так гостя встречать, – сказал мужчина и повернулся, – да и поздороваться ты забыл, входя. Или сейчас в кентовке таких понятий не втусовывают?

Это был Дядя Миша. В детстве Саша, как и многие в городе, испытывал страх от одного лишь упоминания этого имени. Но детство прошло, и вместе с ним ушел и страх. Его место заняло гораздо худшее чувство – отвращение. Очень уж Дядя Миша сомнительная фигура.

Савельев не знал как себя вести. Такого с ним не бывало уже давно. На зоне все понятно, но на воле?

С одной стороны, встретились два уголовника, два рецидивиста. С другой, Сашины «пляски с ложкой» не идут ни в какое сравнение с двумя хладнокровными убийствами Дяди Миши, который Савельеву по возрасту еще и в отцы годится. Один больше половины жизни с четырьмя подсидками провел «за забором», другой только освободился со второго срока. Первый авторитетный вор, другой… А что, собственно, другой? Про себя Саша уже все знал, но что подумает гость, да еще такой «мутный»? Беда, правда, не в том, что надумает себе Дядя Миша, а в том, что в отличие от братвы, Мойша не считал гостя «правильным». Некоторые противоречия в положении не давали покоя Савельеву с тех самых пор, как он окунулся и стал своим в криминальной среде. Может, как раз сейчас все выяснится? В том, что рядом с ним наседка он не сомневался. Но чтобы «выкупить» и отсечь все ложные мысли, сначала надо послушать, о чем базарить станет.

Подождем. Ситуация слишком неоднозначная, а встреча вряд ли случайная. Мойша решил сыграть на том, что растерян и даже смущен неожиданным появлением авторитета.

– Дядя Миша! – потупился он. – Как же, Дядя Миша, не признал, звиняйте! Учили люди, а то ж…

– Кто учитель? – также спокойно продолжил пожилой мужчина.

– Статья…

– Стой, стой, – перебил Дядя Миша, – ты уж совсем не в ту степь коней погнал! Я ж не вертухай, да и мы с тобой не в хате. За твои статьи мне все известно. Да и не только за них. Я вообще все про тебя знаю: и про паровоз, и про раскрутку… Только статья – не учитель. Мне Виталий сказал, что погоняло у тебя? Так вот за него и ответь. Кто нарек? Если правильные люди, то и я тебя так называть буду.

– Витя Таёжный на первом сроке.

– В ёлочку. Еще кого знаешь?

– Базарова, Иглу.

Повисла небольшая пауза. Дядя Миша не спеша разминал чай и смотрел на свои пальцы.

– Не прощаешься с пацаном, значит, не все знаешь. Отъехал Игла, упокой его душу.

– Когда?

– Два дня.

– Помог кто?