Труба

– Каким образом? Ударив по нему?

– Владимир Николаевич, – язвительно и с нарастающей злостью переключился на директора заместитель старшего, – мы же уже дали вам понять, что разбираемся в устройстве очистных сооружений! Мы, к вашему удивлению, можем даже рассказать, как работают сортиры, но сейчас в этом нужды нет. Поэтому если вы решили продолжать разговор подобным образом, то сообщаем вам еще одну деталь, – узнать которую, судя по допущенной на вверенном вам предприятии оплошности, вам будет совсем не лишним. Насосы в системе стоят не погружные, а значит ударить по ним какой-нибудь железной трубой или арматурой действительно можно. Но вряд ли тогда будет повреждена режущая часть. Зато если эта арматура или труба окажется внутри отводной трубы…

– Прошу прощения, – улыбнулся директор, – но каким образом этот посторонний предмет будет перемещаться по канализационной трубе?

– Арматура было сказано в качестве примера, – спокойно сказал старший. – Это может быть любой тяжелый, твердый предмет.

– Кирпич, например… – задумчиво сказал директор, но, поняв, что у членов комиссии от его шуток портится настроение, попытался быстро перейти к делу. – Опять извиняюсь, но вы ведь знаете, что вода по канализации движется самотеком, без напора. Угол наклона в ней настолько мал, что никакой тяжелый предмет не сможет перемещаться тут самостоятельно.

Все замолчали.

– Он может быть привязан к чему-то легкому! – выдал торжественную догадку Бобик.

– К чему?.. Тяжелое к легкому?.. Зачем?.. – изумился до крайности главный инженер и нервно начал протирать очки.

– Повторяю, – обратился лично к Бобику, директор, – в ней нет… в ней практически нет потока.

– Хорошо, хорошо! Давайте оставим эти предположения, – заговорил заместитель старшего, понимая, что адъютант «ляпнул» полную чушь. – Самый простой пример: пусть это будет металлический шар, который по естественному уклону сам докатится до насоса и переломает все ножи. Шару уклона будет достаточно?

– Металлический шар?! – засмеялся директор. – Да вы что, господа?! Откуда ему взяться в канализации?

Члены комиссии недовольно переглянулись. Действительно, – они так хорошо начали, а теперь одна их глупость следовала за другой. Выход снова нашел Бобик.

– Вы что, – завизжал он в бешенстве, – серьезно решили, что в вашем положении можно еще и издеваться над московскими проверяющими?!

– Да, Владимир Николаевич, правда. Может, вы знаете все содержимое канализации? Или вам известны все приемы, на которые могут пойти террористы? Или начальник вашей охраны может поручиться, что ни при каких обстоятельствах металлический шар или другой предмет не попадет в слив? Виталий Витальевич, вы знаете, как будут действовать злоумышленники? – спокойно, но строго, привстав, чтобы лучше видеть собравшихся, сказал старший, обращаясь сначала к директору, а затем к ВДВ.

Два Винта сидел, понурив голову, и молчал. Он понимал, что вопросы риторические и не знал: зачем директор так заигрывается?

– Я, Владимир Николаевич, вижу вам смешно находиться с нами. Ну, что ж, мы вас позабавили немножко и больше не задерживаем. Вы вполне можете покинуть совещание, – закончил свою фразу старший и повернулся к молчавшему все это время четвертому члену комиссии. – Алексей Алексеевич.

– Просто вы делаете нелепые предположения, – снова «подлил масла в огонь» директор.

– Владимир Николаевич, – сказал старший, принимая, у Алексея Алексеевича какие-то бумаги, и не глядя на директора. – Нелепым можно назвать ваше поведение в сложившихся обстоятельствах. Мы пригласили вас на это совещание с тем, чтобы вы помогли нам с решением очень важных, судьбоносных даже, вопросов. Вместо этого вы позволяете себе посмеиваться над комиссией по предотвращению подобных ЧП, которая может сделать выводы совсем не в вашу пользу. Могут пострадать и ваши коллеги, находящиеся здесь. Вы, наверное, недопоняли, что судьбы всех собравшихся находятся в наших руках. Мы сейчас поможем вам немножко осознать: кто мы и кто вы.

– Директор я, – мрачно буркнул Владимир Николаевич, а Бобик на это, не скрываясь, усмехнулся.

– Поэтому, – продолжил, не обратив внимания на эту реплику старший, – ввиду вашего отказа от содействия, – он подписал и поставил дату на один из листов, – вы с сегодняшнего дня освобождаетесь от должности директора предприятия. Вот документ.

Старший взял у Алексея Алексеевича печать, дыхнул на нее и приложил к листу. Потом поднял взгляд на директора и протянул ему приказ.

Теперь уже бывший директор не стал читать написанное и встал.

– Я могу быть свободен? – спросил он.

– Можете, – ответил старший, подписывая второй лист.

Бывший директор закрыл свою папку, двинулся к двери и когда уже был возле нее, снова услышал голос старшего.

– Владимир Николаевич, еще секундочку.

Он повернулся к столу. Старший передал подписанный лист своему заму. Тот не читая, подписал его и отдал Алексею Алексеевичу. Остальные члены комиссии проделали ту же процедуру, и лист снова оказался у старшего. Он, дыхнув, поставил печать и на этот лист.

– Комиссия постановила: что вам надлежит проследовать в Москву вместе с нами. Так что «свободны» вы можете быть только «пока», – до завершения нашей работы. О билетах не беспокойтесь, идите собирайтесь, и ждите вызов. Только, пожалуйста, Владимир Николаевич, – чтобы мы вас не разыскивали! А то это будет нелепо, как вы выражаетесь.

Заместитель директора и главный инженер похолодели от ужаса. Два Винта сидел как обычно, – спокойный и мрачный, как скала. Члены комиссии смотрели строго, лишь Бобик блестел от удовольствия.

– Ну, что, продолжим? – дружелюбно улыбнувшись, обратился ко всем присутствующим старший.

– Вовка, ты чего с ума сошел?!

– Ты о совещании что ли? – спокойно спросил директор. – Расслабься, Виталь!

Два Винта достал из сумки бутылку водки, тушенку, хлеб, лук. Выложил все на стол. Полез в шкаф за стаканами.

– Да на фига ты? Все есть, – сказал директор. – Картошка вон на плите, только погреть надо.

– Вот все, «что есть» и будем есть, а бутылки одной все равно мало.

ВДВ сразу после смены пришел к другу. Предполагал худшее, но директор оказался трезвым и даже не шибко расстроенным.

Сели за стол, налили по пол стакана, выпили, закусили, закурили.

– На хрена ты с ними так? Ведь дядьки непростые. Все ж спокойно шло, без нажима. Нужно было признать недогляд и сотрудничать.

– Виталь, ну ты ж все видел, – у них на меня уже все заготовлено было. Только подмахнули и печать приделали. Всех дел-то…

– А может, не пустили бы в ход! Ну, накалякали заранее, но не подписали же.

– Подписали бы после возвращения, еще хуже было бы. А так, поедем вместе, разговоримся.

– Разговоришься! – оскалился ВДВ. – Ты понимаешь, что не вернешься уже?!

– Да ладно страху подпускать! Посотрудничаю и отпустят.

– Я не в том смысле про сотрудничество сказал. Ты им нужен был директором, когда они сюда приехали. Потому тебя и не сняли сразу после утечки. А ты шутить начал и играться с ними…

– Знаю. Наливай, я картошку греть поставлю.

Выпили еще. Накрыли по-человечески на стол.

– Ты понимаешь, что им нужно было кого-то виноватым сделать? Я подыграл немножко, – все равно бы с должности сняли. А если бы сидели все вместе героев из себя строили, то все бы и полетели. Я бы в Москву полетел, – это вопрос решенный у них заранее был, а вы с должностей.

– А теперь, думаешь, всех простят?

– Думаю да. А чего им? Мальчиша-плохиша нашли, так зачем всех-то рубать? Для производства может еще хуже стать.

Помолчали, выпили, закусили, закурили.