Биологическая опасность. Последний приказ

Я внимательнее посмотрел на ногу и увидел, что повязка пропиталась кровью как-то "точечно", будто мне ногу не располосовали, а всего лишь сделали несколько дырочек.

– А сколько я был… в беспамятстве?

– Да со вчерашнего обеда, как разбились. Мне твоя жена весь мозг вынесла попутно. Пришлось отдать телефон Васе, так и ему мозги вынесла. Вместе с его женой.

– Лена может… – усмехнулся я. – А как космонавты? Их же не бросили?

– Сам не знаю. У меня вон, четыре боевые единицы вне игры как минимум на месяц, ушибы я даже не считаю. Добавь то, что мы теперь без транспорта, практически без имущества…

– В смысле? Самолёт сгорел?

– Нет. Мы просто не успели забрать всё, что уцелело. Ты был на волоске от смерти.

– Из-за перелома ноги?

– Из-за него тоже. Олег сказал, что буквально миллиметром в сторону осколок, и ты бы истёк кровью ещё на месте. А что по имуществу – пришлось оставить двоих на месте крушения, охранять имущество и извлекать его.

– Понял. А наш… подотряд?

– Четыре человека, здоровых, естественно. Коля и Витя по крайней мере могут сами идти, а вот Вася… у него уже были такие застарелые переломы, врач однажды сказал, что…

– Ещё раз сломаю, могу идти стреляться! – воскликнул Вася.

– Ну зачем уж так принципиально? Просто сказали, что в бой тебе не пойти. – заявил Жека.

– Вот и я о том же!

– Через месяц опять будешь в строю. Успокойся!

От этой перепалки, пусть даже сдобренной самоиронией и юмором, у меня разболелась голова.

– Ребят, можете потише, у меня голова раскалывается!

– Можем. Ладно, иди, валяйся, отдыхай, короче, просиживай штаны, пока доктор не разрешит встать.

– Слушай, где мой автомат?

– Автомат пришлось выбросить – мы попытались выстрелить для проверки, но у него сначала погнуло, видимо при ударе, а потом вообще разорвало ствол. А вот пистолет держи. – на этих словах Жека вытащил из-под кровати мой рюкзак. – Патроны от твоего калаша я позволил себе изъять, вместе с рожками.

– Так, товарищи офицеры, время для посещений истекло, прошу на выход. – заявил появившийся в помещении врач.

– Вас понял. Коль, пошли.

– Пошли.

Жека с Колей вышли, оставив нас троих наедине с врачом, и боюсь что фамилия этого доктора – Франкенштейн.

– Доброго вечера, гляжу у нас пополнение? – доктор кивнул головой в мою сторону. – Доброе утро, Павел.

– И вам не хворать.

– Хорошо. Я уже представлялся товарищам офицерам, в то время, как кое-кто был под наркотой. Ладно, Михалычем зови. Я местный фельдшер.

– Приятно познакомиться.

– Нам-то как. В общем, не буду ходить вокруг да около – травмы у вас довольно несерьёзные для человека, который пережил авиакатастрофу, но всё же значительные.

– И… насколько я тут застрял?

– Ну, на месяц это точно.

Я посмотрел на него таким взглядом, мол "А побыстрее нельзя?".

– Ну, неделю-полторы точно тут лежать будете, надо следить за ногой, и взрослые подгузники мы имеем, так сложилось, потом потихоньку будете вставать и ходить на костылях, это недели две-три, только после этого выпишу. И да, после выписки две недели никакой нагрузки на ногу.

– Понял… а рёбра?

– Пока лежите, сростятся. А там и мозг на место встанет.

– Хорошо… музыку лучше пока убрать в сторону?

– Почему? Что-нибудь спокойное, мелодичное, ненавязчивое. Но точно не рок.

– Кажется есть похожее. – ответил я врачу и спросил у ребят. – Насчёт музыки не против?

– Не против. – хором ответили Вася с Витей.

– Хорошо.

– Вот, поправляйтесь, но просьба – сегодня-завтра от музыки воздержаться, пока головные боли не пройдут. И да, держите таблетку. – этот Михалыч протянул мне таблетку ибупрофена.

– Ага.

Я выпил таблетку, и почувствовал, что меня клонит в сон.

– Я спать. Просьба не мешать. – пошутил я.

– Принимается. – ответил Вася.

– Замечательно… – я зевнул и закрыл глаза, не для того, чтобы заснуть, а для того, чтобы переварить этот день, скорее прошедший день.

А переварить надо было очень много: и начало на первый взгляд успешной операции в Барнауле, обратившаяся коллега в Кирове, крушение самолёта чёрт знает где, смерть человека, по своей воле пошедшего в этот “отряд”…

Да, отряд. Нельзя сказать, что я соглашался куда-то пойти, но вспоминая разговор перед мародёрским рейдом на нефтебазу на пути в Гальбштадт, я окончательно понял, что я “влился” в отряд. Виталя влился, но для него это плохо кончилось. Впрочем, он знал, на что шёл, и какая-то часть моего подсознания даже рада, что это не Сельчук… Нет, не будь Витали, я бы и в одиночку полетел, не в первой. Тем более, первые часы полёта в жизни каждого полёта так и происходят – самостоятельно.

Но вот понимать, что в какой-то момент и тебя настигнет пуля, нет, это уже слишком. Опять слишком… По всей видимости, всё, что остаётся делать – спать, спать и ещё раз спать, тем более, в последний месяц начинаешь ценить сон хоть и на плохонькой, но кровати. А это, как писали в одной книжке, роскошь.

22 мая 2029 года. Посёлок Курьяново, Костромская область, Россия. 05:11 местного времени. Сельский дом