Да здравствует Герберт Уэллс!

Не мешкая, начинаю перепрыгивать не через три, а – пять ступенек. А-а-а! Быстрей! Быстрей!

Успел вовремя. Щелкающая огромными треугольными зубками голова, (Не понимаю, как этот чудовищный сундук-контейнер вообще протиснулся в лестничный колодец!) не добралась до меня всего-то на паруметров! Да и то: если б освещение тут было получше, может, она и сцапала бы-таки меня, не обмани я её хитрым финтом, буквально нырнув в последний миг головой вперёд – вниз по лестнице!..

Приземление, кувырок, переворот. Порядок.

Ударился не сильно, но обе ладони себе ободрал до крови: те ещё царапины. Правда, фигня это по сравнению с тем, что со мной сделала бы открывшаяся сейчас в возмущённом рёве пасть! И уж эта родительница (или родитель) ревела – мало не покажется. Как у меня барабанные не полопались!..

Зажал, может, потому что вовремя ладонями.

Но рёв оказался реально: самым сильным из того, с чем до сих пор сталкивался. Не может ему достойную конкуренцию составить ни Ти-рекс, ни бегемото-крокодил, ни медведь. А уж лёгкие какие у этого сволоча… Запаса воздуха хватает на полминуты!

Но если я не хочу оглохнуть, и не горю желанием подразнить его кажущейся доступностью своего тела, мне бы сбежать подальше и побыстрей.

Так и делаю, предпочитая спускаться всё ниже по лестнице, игнорируя имеющиеся на каждом этаже входы в явно обширные тёмные подземные подуровни.

К сожалению, на десятом этаже лестница закончилась.

Ну, теперь осталось только дождаться, пока сердитый папа, или, там, мама, моего двухголового ябеды отвалит, и уберёт свою длиннющую шею и шкафоподобную голову из колодца. Ага, вроде, есть! Потому что стало чуть посветлей: видать, ищет мой рассерженный родитель другие, соответствующие своим габаритам, входы сюда, в подземелье.

Кладу своё нехитрое хозяйство на пол. Начинаю традиционный процесс высекания искр из кремня: в сто пятьдесят третий раз хвалю себя за то, что позаботился подобрать и охапку просохшей трухи из подстилки леса. А без этого чёрта с два бы удалось хоть что-то разжечь: вокруг все отсырело, и воняет гнилыми тряпками и плеснюхой!.. Но вот коптящий маленький костерок и готов, и я разжигаю об него свою первую дрюковину.

Слава Богу, никаких зомби, мутировавших крыс, летучих мышей, или ещё каких монстроподобных обитателей здесь, внизу, моё дохленькое освещение не выявило. Да и вообще ничего оно не выявило, кроме огромного – как могу прикинуть – во весь ангар! – подземелья. Естественно, от души бетонированного, и всё с теми же колоннами через каждые пять-шесть шагов. Но эти – почти полутораметровой толщины. Понятно, почему не сгнили – влага не добиралась…

Для начала обхожу всё немаленькое пространство по периметру, чтоб выяснить, не прячется ли здесь кто-нибудь злобный и голодный, да и осмотреться.

Ну, что могу сказать. На полу зала имеются, конечно, разные полурассыпавшиеся в труху остатки мебели – вроде столов и стульев, а на них когда-то явно имелись и техногенные устройства. Вроде компов. Сейчас выглядящие как ржавые и деформированные короба. От которых в полы уходят остатки кабелей. С медными многожильными проводами, пластиковая оплётка которых даже более-менее цела…

Всё ясно. Я в одном из так называемых «командно-оперативных» бункеров. Откуда производилось дистанционное управление сотнями беспилотных дронов, проводящих боевые операции: по бомбёжке, отравлению водоисточников, выпусканию боевых отравляющих газов или болезнетворных бацилл в населённых пунктах. И всего такого прочего, чем можно уделать врага без применения «разрушающего инфраструктуру» ядерно-водородного…

То, что меня интересовало, нашёл в углу у торцевой стены. Тоннель.

Перекрытый мощной стальной дверью, толщиной в добрых полметра. Ну, вернее, это раньше он был перекрыт, а сейчас дверь распахнута настежь: заходи, как говорится, кто хошь, бери, что хошь… Короче: выход. Путь экстренной эвакуации.

Свет у меня ограничен, поскольку догорела до середины моя первая палка, так что обследовать уровни выше этого у меня нет ни возможности ни желания, пусть бы они там хоть золото, хоть алмазы хранили. Какая мне с того радость?! Я отсюда ни пылинки забрать туда, домой, всё равно не смогу! А единственное, что я могу отсюда забрать – это воспоминания. Навыки. Ну, и шрамы. Которых хотелось бы всё-таки поменьше.

Вот чтоб избежать их, и очередной крайне неприятной смерти в чужих зубах, я и иду, прикидывая направление, по тёмному узкому и сырому бетонному коридору, тянущемуся, кажется, насколько хватает взгляда. Воняет как обычно тут плесенью, застаревшей пылью, гнилью, и, как ни странно, гречкой. Да, непонятно.

К счастью, впечатление о бесконечности пути оказалось обманчивым, и я только-только успел поджечь от первой свою вторую сухую дрюковину, как показался выход. Ну как выход: небольшой квадратный тамбур, из которого ещё одна открытая настежь дверь ведёт в очередной лестничный колодец.

Ступеньки тут сохранились получше. Поднимаюсь. Вроде, преодолел все десять положенных пролётов, а подъём всё идёт и идёт. Что за!..

Но когда поднялся ещё на девять пролётов, упёрся, наконец, в тамбур для выхода.

А-а, вон оно в чём дело…

Выходной двери, или что там положено, попросту нет. Похоже, вырвало её вместе с приличным шматом бетона из этой каморки. И сейчас вместо одной стены тут просто огромная дыра, открывающаяся прямо на довольно отвесный склон каменистого холма, густо заросшего деревьями, вродесосен, кедров, лиственниц и берёз. Ну, во-всяком случае, некоторые стволы бело-чёрные, вроде берёзовых. В листьях, правда, как уже говорил, ничего не понимаю, так что о подобии деревьев – нашим, судить не берусь. Но прикрыт выход из моего подземелья всеми этими стволами, кронами и кустами неплохо – похоже, можно было отсюда спокойненько эвакуироваться.

Вот так и делаю, направляясь сразу вверх по склону. Потому что там, ближе к подножию холма, до сих пор слышу я возмущённо-злые затихающие взрёвывания.

До гребня добрался минут за десять. Переваливаю. Одновременно пытаюсь отсюда, с самой верхней точки, на которой в этом Мире побывал, хоть примерно оценить обстановку.

А простая она. Вдаль, насколько хватает взора, и там, где вид не застилают стволы и ветви с листьями и хвоей – тайга, тайга… А вернее, каменистые и пологие холмы, поросшие этой самой тайгой. В хорошем месте, значится, построена чёртова База для операторов дронов. И даже уцелела она от разбомбления… Ну, или не уцелела, раз весь персонал вынужден был эвакуироваться. Похоже, атака была не традиционная, бомбово-ракетная, а химическая, или биологическая.

Но вот вопрос. Куда и как отчаливали все эти эвакуировавшиеся потом, когда добегали до сюда?..

А очень быстро я выяснил этот вопрос, когда начал спускаться в ближайшую достаточно широкую и пологую лощину, внимательно осматриваясь по сторонам, и следя, чтоб никакие камни из-под ног предательски не вылетали.

Внизу, там, где мирно журчал под поросшими мхом камнями и обломками маленький и кристально чистый ручеёк, навалено их оказалось буквально грудами. Уходящих вниз, вниз, насколько хватало взгляда – и там белевших, словно выходы каких меловых пород.

Черепов.

Некоторые казались почти целыми – видать, оказались крепкими. Другие, которые явно несло потоками весенних ливней по камням русла, казались помятыми, повреждёнными, расколотыми. Да и вообще, если б тренер не объяснил, что череп – самый крепкий и долго сохраняющийся предмет, остающийся от человека, (Как не вспомнить: «Бедный Йорик!») сильно удивился бы я. И мог бы подумать, что катастрофа произошла не пятьсот-шестьсот лет назад, как решил вначале, а всего каких-нибудь сто-двести…

Ладно, суть понятна. Не спасся никто из этих бедолаг. Впрочем, почему – бедолаг? Готов поспорить на свои брюки (Которых до сих пор нет! И хожу я, подобно Гераклу какому – в шкуре!) против большого казана плова от Раисы Халиловны, что и сами эти операторы отнюдь не коров пасли на территории противника… Так что получили, получается, по заслугам.

Иду по берегу ручейка вниз, но потом решаю, что так я снова приближаюсь, как балбес, к любимому берегу реки, и, следовательно, попаду опять к чёртову порту. Поэтому меняю планы, и лезу теперь на противоположный склон лощины. Переваливаю через гребень, и по следующей лощине, ничуть, кстати, не отличающейся от оставшейся позади, начинаю подниматься вверх – к истокам текущего и здесь ручейка. Из которого я, кстати, наконец решился напиться.

Когда добрался до более-менее ровного места, порадовался, что нога кабанчика, несмотря ни на какие мои приключения, сохранилась при мне. Вот и развожу очередной костёр, нарезаю очередные пять палочек, и обжариваю. Посетителей не боюсь: с пылающей головнёй в руке я тут самый «страшный» зверь!..

Поев, лежу с полчасика, перевариваю, думаю, вспоминаю произошедшее. Потом скрепя сердце поднимаюсь: нефиг сачковать, нужно работать. То бишь – обследовать. Вот и двигаюсь дальше – мне бы найти убежище какое, а то солнышко-то… Зенит давно перешло.

Через пару часов подъёма деревья стали как-то пожиже, стволы потоньше, и покривей. Да и стоять стали куда реже, так что если б кто следил за мной, теперь-то никого я своими перемещениями в стороны в заблуждение не ввёл бы – почти как на ладони я! Но упорно лезу вперёд и вверх. Рассчитывая, что чем неприглядней и голее будет окружающая меня природа, тем меньше у меня шансов нарваться на каких-нибудь очередных сердитых и голодных зверушек.

Вот некстати вспомнил: боковым зрением вижу, как мелькнула по земле какая-то тень, и инстинктивно бросаюсь наземь, откатываясь к ближайшему стволу. А молодец я.

Сердито заухавший гигантский филин, со своими пушисто-перистыми охотничьими крыльями, конечно, приблизился абсолютно бесшумно. И тормозя, ими не хлопал, как давешний орёл-кондор. Но когда пернатый хищник уклонился от встречи с землёй, и взмыл вверх, плюхнувшись на ближайшую толстенную ветку, и обернулся ко мне «лицом», явно здорово сердился. Потому что и гугукал на меня, и клювом щёлкал, и глазищи свои выразительные на меня выпучивал, и крылья приподнимал – словно угрожая. Ещё и пёрышки свои распушил – тот ещё пучок для набивки подушек…

А я парень мирный и незлобливый. Если меня сожрать не удалось, особых претензий почти не высказываю. Вот и сейчас я только пальцем у виска покрутил, другой рукой показав фигу морде моего пернатого друга, размерчиком напоминавшую, если честно, медвежью. Да, собственно, и размах крыльев у моего сердитого пушистика не меньше четырёх метров: не гриф, конечно, давешний, но и не воробушек какой. И явно рассчитывал застать меня врасплох. Оно и верно: я устал с непривычки от лазания по горам, и наверх почти не поглядывал.

Смотрю я, проняло моего филю: после того, как показал я ему, что думаю о его мыслительных способностях, фыркнул он, снялся он с места, и отвалил восвояси. То есть – в неизвестном направлении. Я, однако, посчитал нужным проводить его взглядом, а когда он скрылся за ветвями, и запрыгнуть на ближайший подходящий ствол. И по его веткам быстро забраться на самую верхушку: ну как верхушку – не выше пяти метров, но господствующую над окружавшей местностью.

Думал я одновременно с лазаньем о том, что странно устроена моя психика.

А, что вернее, это теперь она странно устроена. Если раньше я всю эту тайгу наблюдал бы с точки зрения обычного человека, ну, или там, туриста, то есть, ходил бы не торопясь, любовался, восторгался красотами, дышал кислородом… То теперь – не-ет!

Рассматриваю я окружающую местность только как декорацию, построенную эксклюзивно для меня. Ну, или – как поле боя! Которое нужно, вот именно – разведать, выявив ключевые моменты, и приспособить для своих нужд, если на меня кто-нибудь!..

То есть, это теперь отлично понимаю я, что таким моё сознание сделали чёртовы препараты, что нам добавляют в чёртов кисель. И «идейная» обработка от тренера. И превращаюсь я, помимо собственной воли, в биоробота.

В киборга.

В универсального и мыслящего «творчески» солдата.

Идеальный боец, так сказать.

А что самое интересное – ну вот никакого внутреннего протеста у меня ни в мозгу, ни в подсознании не наблюдается!

Видать, оттого, что получил порцию очередного «подкрепляющего»!