Ледяная оттепель

Нет, ни власть такой ценой, ни даже саму жизнь они покупать не готовы. И никто ранее из Кремлевской верхушки не готов был. Поэтому, наверное, Советская Власть и устояла, и Гитлеру хребет переломила, что цель у всех одна была и замышляя заговоры, никто черту не преступал. В одной упряжи все скакали, и хоть покусывали друг дружку за ляжки, а кого-то и на смерть загрызали, но тянули в одну сторону, крови и пота не жалея. И всему мерилом – народ был. Который поддерживал «линию партии», потому что помнил, как при Царе-Батюшке ему жилось и не желал обратно в помещичье ярмо впрягаться и под нагайки казачьи спины подставлять. А против народа, который через мировую бойню, революцию и гражданскую прошел – не попрешь. Этот народ жандармов не испугается, а быстро винтовочки из-под стрех достанет и сметет неугодных правителей. Да и сами «жандармы» и армия, они тоже из народа и с народом, и запросто могут штыки не в ту сторону повернуть. Такой расклад…

А Николашку-кровавого, его ближнее окружение с трона спихнуло, мало о народе и стране заботясь, а только преследуя свои буржуйские интересы. И получили кровавую смуту, в которой всё потеряли.

Вот и выходит, что не могут они против Никиты идти, потому что народ, пока, за него. Только если его ошибок и перегибов ждать. Да и возможностей реальных у них нет. Против Берии армия тогда вписалась и теперь она на стороне Хрущева. Он с Жукова пылинки сдувает, потому что в душе боится его. А тот за чистую монету… Умеет Хрущ, когда надо, в душу влезть…

Так они ни к чему и не пришли. Был бы Хрущев Государем-Императором – может быть…, а против «линии партии», которую он в свою строну прогнул – невозможно. Даже если завтра к ним чекисты заявятся с Лубянки. Да и друг-другу доверять опасно. Сегодня они друзья, а завтра, когда уже меж собой власть делить придется – могут врагами стать. Лаврентия они, точно, вместе свергали, а теперь по разные стороны разошлись. И меж ними кошка пробежать может.

– Ладно, будем считать, поговорили. Посмотрим, что дальше Никитка удумает…

Глава 5

Новость была ожидаемая. Давно ожидаемая.

Маленков, Молотов и Каганович встречались на даче.

– Откуда информация?

– Источник из обслуги. Были вместе часа полтора.

– О чем говорили?

– Неизвестно, они всех служек и охрану отпустили. За закрытыми дверями сидели.

А вот это не хорошо, челядь просто так не убирают, значит разговор был серьезным. О чем? Хотя – понятно. О нём. Больше им говорить за закрытыми дверями не о чем. Ему кости перемывали. Вопрос – просто сплетни разводили или что-то серьезное замышляли? От них можно ожидать. От каждого в отдельности – нет, а вот если они вместе. Начнут друг друга заводить и подталкивать… Или уже?..

Опоры в ближнем партийном окружении они не имеют, там уже свои или примкнувшие люди сидят. Маршалы на лаврах почивают, Берию свалив. Эти вообще в политических интригах не сильны, им только шашкой на фронте махать. Хотя, могут дозреть… Но с этими, из прошлого, договариваться не станут, чтобы властью не делиться. Нет у них реальной поддержки. Только если за что-то зацепятся… За что? За прошлое?.. Там он много кому мозоли потоптал и те, кто его поддержал, много чего о нем не знают. А если узнают, что это он тогда, их близких к расстрельным рвам подтолкнул или против них интриги плел… Или по Троцкому информация выплывет? Да мало ли что еще – жизнь непростая была и ошибок немало. Нехорошо может получиться. Положение его пока шаткое и то большинство, которое он против бывших приятелей сколотил, может в другую сторону качнуться. Надо эту троицу убрать – нет, не физически, если палку перегнуть, против него, со страха, все ополчатся. Они еще времена Хозяина помнят и точно любой крови испугаются, за свои шкуры опасаясь. Тут надо иначе – состряпать дело, навешать ярлыков, подготовить голосование, кому-то что-то пообещать или даже дать. И неожиданно, как дубиной из-за угла… Тут как в драке – кто первый успел. С Берией они первыми подсуетились, погодили бы чуть и он их на зоны спровадил или к стенке прислонил. Тогда все они против него сплотились, а теперь, кто-то против него заговоры плетет. Похоже, очень похоже. Тогда они были вместе, а теперь – врозь. Надо бить первому, пока тебе не прилетело. Был он в молодости неплохим драчуном, а как иначе, когда в рабочей слободе живешь, там только кулаки защита. И если сошлись стенка на стенку, то лупи первым, без оглядки и пощады изо всех сил. Уронил противника – топчи ногами, пока он не встал и тебе тумаков не навешал. Так было. И должно быть!

Надо готовить дело. И свои хвосты подчищать, пока они в них не сунулись. Тут ведь неизвестно, кто кого одолеет. Он, конечно, на вершине, откуда легче камни катать, но и они могут снизу хорошо набросить. А ну как уже нужных людишек сыскали и показания с них снимают, чтобы его в темных делишках обвинить? Надо прошлое чистить. Как Коба. Как на фронте, где он хоть не шибко воевал, но кое-какие законы понял и принял – не зачистишь тылы – фронт не удержишь.

И опять тот же вопрос – кто?!

И единственный на него ответ…

Далее медлить нельзя, даже если это не заговор, а посиделки старых боевых товарищей, под водку и песни под гармошку. Все-равно – исходить надо из худшего, всегда из худшего, чтобы после не сожалеть! Нельзя верить в свою неуязвимость. Берия верил и… прохлопал. А мог бы заранее… И он теперь, не повторяя чужих ошибок, должен заранее. Первым. Как в драке. А то, что это бывшие друзья – что с того? Были друзья, стали враги. На такой высоте по ниточке ходишь – чуть равновесие утратил и вниз полетел. И друзья в этом случае – балласт, который может равновесие нарушить или ножку подставить, вниз столкнув.

Надо первым, не откладывая. Готовить дело, формировать большинство, вычищать архивы и вычищать… Другого пути нет. Тылы должны быть чистыми, чтобы не за что было зацепиться. А уж потом… Все остальное – потом!

Глава 6

Объявление в газете было самым обычным, если не обращать внимания на детали. Коллектив Спецмонтажстроя сообщал о безвременной кончине ушедшей на пенсию уборщицы Марфы Изральевны Браун-Михайловской 1850 года рождения. Прощание должно было состоятся в ближайшую среду в 21 час 15 минут… И никто это, обведенное траурной рамочкой, объявление не читал. Кроме тех, кто должен был.

– Он?

– Если Марфа Изральевна Браун – то Он. В среду. В 21.15.

Время было определено.

– Пойдешь?

– Пойду, коли назначено. Уговор дороже денег.

– Может, кто-то другой?

– Нет, я там уже был. Зачем отсвечивать новыми физиономиями. Мы с Ним уже почти приятели после последних посиделок.

– А если тебя?.. Как в прошлый раз. Тогда они не готовы были, а теперь батальон нагонят. С танками.

– На этот случай передислоцируйте личный состав на дальний объект.

– На какой?

– На новый, о котором я не знаю. Подыщите что-нибудь. Время есть. Если я не вернусь через три часа, рубите все концы. Три часа я продержусь, а потом меня «развяжут».

Командиры согласно кивнули.

Здесь никто не играл в героев-молчунов, понимая, что языка «развяжут» в любом случае, вопрос лишь времени. Три часа срок серьезный, не всякий выдержит. Там, на фронте пленные фрицы, даже самые упертые, начинали болтать через час, а за линией фронта ломались в минуты, не чтобы жизнь спасти, чтобы умереть комфортно.

– Добро. Среда 21.15, контрольный срок три часа.

Глава 7

Тайга, на сотни километров в четыре стороны – тайга. Урманы да буреломы. Может где одинокий хутор встретится или деревенька на пять домов, но и там цивилизации нет – топят печи дровами, которые тут же, за околицей рубят и на себе или лошадях таскают, вместо электричества – свечи да керосиновые лампы. Коли чего надо прикупить, седлай коня и отправляйся в райцентр, до которого семь верст киселя хлебать. А зимой так на лыжах, потому как лошади по брюхо в сугробах увязают, им без тропы никак. Два-три дня – туда, два-три обратно. Там люди доверенные, к которым в окошко постучать можно, потому как в магазин нельзя, вмиг участковый прискачет паспорта требовать. А где их взять, когда у половины деревни никаких документов нет, кто потерял, кто по справке об освобождении живет, кто родился, но даже свидетельства не получил – на кой оно в этой глухомани, где ни садов, ни школ нет, а у кого и вовсе еще царские «пачпарта» с двуглавым орлом. Участковый к ним ни ногой, да и не найдет ту деревеньку, заплутает в тайге и помрет с голоду или волки его сожрут. Вот и норовит подлавливать подопечных в райцентре. В войну так нескольких мужиков отловил, да на фронт послал, назад один вернулся и тот без ноги. Вот с тех пор никто и не суется – все через людей – пушнину сдать, порох да дробь прикупить, керосину, из инструмента чего, может детишкам сладостей каких, да новости узнать – чего там в стране делается. А после навьючить на горб торбу и айда по затесам на стволах в обратный путь.

Такая жизнь, строгая, но вольная, когда нет над тобой начальства ни ближнего, ни дальнего, когда ты сам по себе. Через полгода только узнали, что товарищ Сталин помер и что Берию стрельнули, как врага народа. Те, которые со справками, вначале шапки с голов поскидали, а потом вусмерть самогоном упились от счастья. Сколь о том на зонах мечтали и вот дождались!

– А нынче, вместо Сталина кто?

– Так новый Царь, Хрущом кличут. Вот газетка с портретом.

Развернули, посмотрели.

– Чего это у него рожа, как у порося? И лысый весь. Николашка, тот и то симпатичней был, при усах и бороде, а этот что твоя ж…па. Какой же это царь…

Смеются в бороды, довольные.

– Да и Сталин тоже…

Так и живут – сами себе хозяева, сами себе на уме, ни дни, ни года не считая. Своя у них жизнь, свои заботы – кто лося добыл, кого медведь задрал, а кто сам по себе преставился. Никто им не мешает, никого чужого сюда не занесет. А коли доберется случайно какой недобрый человек, так обратно уже не возвернется.

А только заявились трое. Но не с пустыми руками, с ящиком водки, что в этих краях большая диковинка.

Сели рядком, поговорили ладком. Под огурчик, да мясцо копченое.

– Геологи мы. Ископаемые искать здесь будем.

– Так тут же нет ничего, только зверье, брусника с рябиной, да грибы.

– Так мы не сверху, мы под землей искать будем. Там, глубоко.