Ледяная оттепель

Ладно, фамилии будут, кого-то, пусть не всех, можно будет найти. А дальше что? В архивы к делам сдать? Или поговорить по душам, покаяться, работу предложить? Может быть… Кто-то согласится. Но вряд ли все. Иные лично на него зуб имеют, зная, что он их в лагеря спровадил. Эти, обиженные, могут на уговоры не поддаться. Что с ними делать?

Ткнул с досады карандашом в лист бумаги, да так, что тот сломался. Глянул на обломки.

А может и так. Хорошо бы так! Есть человек – есть проблема, нет человека… Своя рубашка ближе к телу. Да и не велик грех… Кому они нынче, с переломанными лагерями судьбами, больные и озлобленные нужны? Бесполезны они для страны и созидания. Даже для семей, которые их забыли и в новой жизни живут, которую они разрушить могут. Ни людям, ни стране их жизнь не нужна. Отработка они, шлак. А он нынче много чего хорошего сделать может, старые грехи закрывая. Кому польза от того, что его, их стараниями, скинут. Да и потом выбор у них будет – вместе с ним или против него. Сами будут свою судьбу решать, не он.

Так?

Пожалуй, что так. И хватит тут соплями исходить – не о них и не о себе думать надо – о стране! Он ей теперь стократ важнее, потому что все бразды в его руках. Сталин вон тоже одних к стенке прислонял, а других, за те же прегрешения во главу КБ ставил, оборонку крепить. Такая логика – малым ради большого жертвовать. Так было и будет. Петр Первый уж как Россию через колено ломал, сколько душ невинных извел, сколько родов боярских да крестьянских перечеркнул, кровью страну залив от края до края, а теперь в почете и всё ему простили. Книги пишут, фильмы снимают. Не может Государь политику целой страны ломать из-за судьбы конкретного человека, хоть даже сотни или тысячи. Не принадлежит он себе, не может позволить мыслить мелкими категориями. Сегодня десяток пожалеешь, завтра миллионы слезами умоются и станешь ты для них плох. Николашка мягкий, как мякина был, любых острых углов избегал. Коба с теми революционерами и предателями, что за его спиной заговоры чинили, не чикался бы – сволок в подвалы и шлепнул сотни три для острастки, и не случилось бы никакой революции. А Николашка их в ссылки отправлял, на крестьянских харчах здоровье поправлять и доигрался. А в историю тем не менее вошел как «кровавый». Парадокс. Нет у Государей людей, есть проблемы, которые они должны, обязаны решать. И точка!

Вопрос – как?..

Хрущев задумался. Раньше он только списки подмахивал, нужные фамилии туда внося, а за исполнение у него голова не болела, на то репрессивный аппарат в государстве был, который грязную работу на себя брал. Он и теперь есть, но за так просто человечка под серьезную статью не подведешь – враз друзья-сподвижники всполошатся. И перехватят и по новой начнут мотать. Вот и выйдет, что он сам на себя наведет. Хорошо бы без суда и следствия… Только такого и при Сталине не было, только если в Гражданскую, на фронте, когда некогда было следствие вести и при вынесении приговора все руководствовались исключительно классовым чутьем. Ни красные, ни белые долго не разбирались, ставили лицом к обрыву под пулеметы, и все дела – бог разберется, кто прав, а кто виноват, на страшном суде. Время было такое.

Можно, конечно исполнителем по итогам пожертвовать… Но следствие по факту смерти или исчезновения, которое МВД заведет опять ниточку даст. И потом кто того человечка ликвидирует – следующий? А следующего? Эта цепочка бесконечной выйдет. А, главное, где исполнителя взять – в ГБ обращаться – мол так и так, надо тут кое-кого жизни лишить… На что его спросят – на каком основании, есть Дело, приговор?.. Нет, никто на такое не подпишется, в крайнем случае потребуют письменного распоряжения. Нет нынче дураков, повывелись, еще тогда, в тридцать седьмом, когда аппарат Ягоды, а потом Ежова вычищали, припомнив их делишки. Сейчас ты просьбу начальства исполнишь, а завтра тебя на Лубянку сволокут, всех собак свешают и влепят по всей строгости. А начальство только ручками разведет, от всего открещиваясь. Нет, из органов никого ни о чем частным порядком не попросишь.

Охрана?.. Этим полной веры нет. Они не только его охраняют, но его же и пасут.

Вот и выходит, что хоть он и Государь Всея Руси, а руки у него коротки. Был бы он какой-нибудь урка, легко нашел нужного человечка. А с высот его должности можно только генералами командовать и то не всеми и не всегда.

Тупик.

Ну не самому же кистень в руки брать, ей богу!

Правда есть один вариант. Странный, непроверенный…

Никита Сергеевич вспомнил о странном визитере, который, пройдя через охрану, заявился к нему на дачу и предложил свои услуги. Сказал, что прежде работал на Кобу, потом на Берию, а теперь готов на него. Он, после, навел по ним справки, но ничего существенного не нашел. Кто-то что-то слышал, но прямых свидетельств не было. Впрочем… Когда Хозяин зашатался, каждый из верхушки старался себе команду бойцов набрать, готовясь к дележке пирога. И он, Никита, кое-кого пытался привлечь. Так что, не исключено… У Берии возможности были запредельные, он мог хоть полк для охраны себя любимого сформировать. А успел или нет…

Хотя… Никита Сергеевич опять вспомнил, что незваный гость прошел через его охрану, как нож сквозь масло – сложил охранителей главного тела в подсобке, рядком, кляпы в рот засунув. А они, охрана, не случайные люди, не бабушки с берданками, стерегущие склад.

Смог… Отчего пришлось его выслушать. Потому как страшно было. И согласиться на его предложение. Дал он тогда слабину… И обиду затаил. Вторая встреча реваншем была, за тот первый испуг. Не любил Никита прощать обид. Не умел. На встречу вызвал, но не для того, чтобы застольные беседы вести.

Еще у порога, гостя охрана, всемером набросившись, повязала и к Хозяину в кабинет приволокла, к креслу наручниками пристегнув и ноги ремешком перехлестнув.

– Поговорим по душам? – предложил Никита Сергеевич довольно руки потирая.

Но гость только головой мотнул, на охрану глаза скосив. Может и верно, первый разговор непростой был, скользкий.

– Выйдите все.

– Но Никита Сергеевич!..

– Все! Ожидайте за дверью! Никуда он не денется.

А куда деваться, когда он по рукам и ногам связан, к неподъемному дубовому креслу пристегнут и его дюжина мордоворотов за дверью стережет. Не считая патрулей за периметром.

– Ну что, теперь поговорим? Кто вы такие, сколько вас, где квартируете?..

– Поговорим, – согласно кивнул гость, – Несмотря на оказанный мне прием, – «гость» приподнял руки, звякнул браслетами, – Хочу еще раз повторить наше предложение. Мы готовы служить лично вам, выполняя конфиденциальные распоряжения. Как это делали для ваших предшественников. Если вы готовы обсудить детали, то я…

– Вы… ты наглец, – удивился Никита Сергеевич, – Ты же понимаешь, что расскажешь все. Не здесь, в другом месте. И даже про детство свое, как яблоки в чужом саду воровал и за девками в бане подглядывал!

– Может быть. Но в любом случае наше предложение остается в силе. Вряд ли вы найдете исполнителей, которым можно доверять стопроцентно.

– А вам можно?

– Можно, потому что нам деваться некуда. Все остальные служат за зарплаты звезды на погонах, а мы чтобы шкуру свою сохранить. Что есть лучшая гарантия.

– Не получится разговора?

– Нет.

Никита Сергеевич замолчал.

Ладно, не теперь, не сразу, пусть чуть позже – развяжет язычок, а после посмотрим, куда их пристроить. А под их дудочку плясать… нет. Нынче музыку он заказывает! Это теперь такие вот странные визитеры могут до него прорываться, пока все не устоялось. А завтра… Может Ленин без охраны, только с водителем ходил, отчего был простыми урками ограблен, да и Сталин вначале один по Москве гулял, а он подставляться не будет. Теперь – не будет…

Нажал кнопку вызова. Ухмыльнулся недобро.

– Заберите этого… и допросите. С пристрастием – кто он, откуда, с кем дружбу водит. Приказ ясен? Не слышу…

Никита Сергеевич поймал себя на том, что говорит как Берия. Отчего поморщился. Нет, у него должен быть другой образ, пока не понятно какой, но другой.

– Ступайте ребята, работайте…

Откинулся в кресле. Все-таки очень хочется понять, кто они такие и что для Лаврентия делали. Что важно. Ближний круг Берии они изъяли, кого-то уже в расход пустили. Много они лишнего знали, да и могли, на свой аппарат опираясь, что-нибудь учудить. Тех – обезвредили. А этих?.. Про них никто ничего не знал. Ходили какие-то невнятные слухи, про закрытую «Шарашку», куда никому доступа не было. Потом там резня случилась. Но они это были или другие? Свидетелей там не осталось, только трупы. Да и не до того тогда было, не до расследований – дележка власти началась. Надо будет попробовать поднять то дело, трупы поворошить…

В дверь постучали. Отчего-то Никита Сергеевич вздрогнул. Хорошее у него чутье было, без него он бы так высоко не взлетел.

– В чем дело? Что случилось?

– У нас ЧП. Этот… гость… который. Он сбежал.

– Куда сбежал? – напрягся Никита Сергеевич, – Что?.. Как?!

– Там его люди, до взвода, дорогу перегородили грузовиком.

– А что же вы?! Вас!..

– Там место открытое, а у них пулеметы на высотках и по обочинам. Мы ничего не могли сделать. Только погибнуть.

– Лучше бы погибли! – зло бросил Никита Сергеевич, – Идите к… Сами знаете куда…

Охранник шагнул к двери, но остановился.

– Что там еще?

– Он конверт вам просил передать.

– Что? Какой конверт?