Запретная страсть

Виктор переводит взгляд с меня на маму. Я едва не жмурюсь от страха и одновременно не проваливаюсь сквозь пол от стыда.

Еще ни разу не попадала в такую ужасную ситуацию. Постараюсь сделать вид, что ничего не происходит.

– З-здравствуйте, – все-таки запинаюсь и берусь за вилку. Хоть руки и подрагивают, но я утыкаюсь в тарелку с салатом. Хорошо, хоть зубы не стучат.

– Даже и не знал, какие у нас гости. Приятно познакомиться, – роняет он, видимо, придя к тому же решению, что и я. – Сейчас к вам присоединюсь, только руки вымою, – вежливо произносит и исчезает за той же дверью, за которой скрылась Верочка. Видимо, на кухне.

С трудом перевожу дыхание, отираю со лба и висков бисеринки пота. Только бы мама ничего не заметила.

– Ты не заболела? – она все-таки замечает, что со мной творится что-то неладное, и прикладывает ко лбу мягкую ладонь.

– Вроде, нет, – не очень уверенно отвечаю я. – Наверное, устала с дороги.

Бежать! Бежать! Скорее бежать!

Спрятаться в своей комнате и при первой возможности уехать. Придумать какой-нибудь предлог. Невыносимо оставаться с ним под одной крышей и делать вид, что все замечательно. Я не слишком хладнокровная для этого.

– Пожалуй, поднимусь в комнату, – сама удивляюсь, насколько жалобно звучит голос. – Дорога дает о себе знать, голова побаливает, – демонстративно тру виски.

– Лялечка, – мама обнимает за плечи, я чувствую ее родное тепло, и от стыда к глазам подкатывают слезы. – Побудь с нами немного. Ты же совсем ничего не поела, и я так хотела познакомить с тобой Виктора, – она нежно гладить меня по спине, а я готова бежать без оглядки.

– Зачем? – голос срывается на хрип.

– Ну как же? – ласково продолжает мама. – Ты же самое дорогое, что у меня есть. Моя умница, мое достижение.

Удивленно моргаю – первый раз слышу от мамы что—то подобное. В те редкие минуты, когда она не была занята поиском или обхаживанием женихов, и у нее хватало времени на меня, родительница больше времени уделяла жизненной мудрости: о том, как важно найти достойную партию и что для этого надо сделать, а также инструктажу, как себя вести, чтобы не позорить ее перед соседями и знакомыми.

Возможно, именно из-за этого я слегка и слетела с зарубок, когда выпорхнула из родного гнезда, ведь там нас никто не знает, и позорить некого.

Глава 19

Не решаясь огорчать маму после долгой разлуки, я раздумываю, как бы все-таки настоять на своем, поднимаю глаза и вижу входящего Виктора.

От пиджака он успел избавиться, как и от галстука. Рукава сорочки подогнуты почти до локтя, оставляя открытыми крепкие предплечья. Воротничок и верхние пуговицы расстегнуты, приоткрывая грудь. Все движения плавные, какие-то кошачье-порочные.

Не в силах отвести взгляд, я смотрю и вспоминаю, как его кожа блестела от испарины в слабой подсветке гостиничного номера, как, сокращаясь, бугрились и перекатывались мышцы пресса. Даже ощущаю движение внутри себя и вздрагиваю. Горячая волна прокатывается от живота и обжигает лицо.

Во рту пересыхает, и я сглатываю, одновременно чувствуя у горла гладкость головки.

Боже! Надеюсь, что он всего этого не помнит. Но я помню все, даже то, как пытался всучить мне деньги. Козлина!

Поспешно утыкаюсь в тарелку, ерзаю на стуле, пытаясь унять горячую пульсацию внутри, и снова поднимаю взгляд. Вижу блеск его глаз, и все надежды рушатся, как карточный домик.

Он узнал. И дальнейшие слова только подтверждают догадку.

– У тебя красивая дочь, – я едва не подпрыгиваю. Пальцы сжимают вилку с такой силой, что, кажется, она вот—вот сломается.

«Только скажи. Вот, хоть слово скажи!»

Всего мгновение отделяет вилку от превращения в холодное оружие. Я уже мысленно присматриваюсь к наиболее уязвимым местам.

– Очень на тебя похожа, – фух! Хоть как-то пытается замаскировать откровенный комплимент. Обеспокоенно кошусь на маму, но, счастливая, она ничего не замечает. – Даже не знаю, стоит ли знакомить ее с моим обормотом. Он же ни одной юбки не пропускает, – мне кажется, или на последних словах на челюсти перекатываются желваки.

– Все равно познакомятся, – мама беспечно пожимает плечами. – Он же скоро должен приехать. А Лялечка у меня умная девочка. Сама поступила в университет, – в голосе мамы слышится нескрываемая гордость, и у меня внутри разливается приятное тепло. Не ожидала, что она гордится мной. – Самостоятельно живет в большом городе. Она очень серьезная и целеустремленная.

– Я заметил, – бурчит Виктор и осматривает меня жадным взглядом.

– Что? – переспрашивает мама, а я готова стукнуть его тяжелой мельницей для перца.

– Ну, у нее на лице написано, что девушка очень серьезная, и взгляд такой… целеустремленный, – поясняет он к полнейшему маминому удовлетворению, вот только мне кажется, что голос звучит несколько двусмысленно.

Точно!

Едва не подпрыгиваю, когда чувствую, как на колено опускается его рука и начинает подниматься по бедру.

Бежать! Как можно скорее!

– У меня у самого достаточно твердый характер, – мерзавец голосом выделяет слово «твердый», добирается до самого верха и через брюки давит на клитор. – Поэтому чувствую это качество в других.

Электрический разряд пронзает меня насквозь, и ломтик помидора застревает в горле. Ноги инстинктивно дергаются, стискивая наглую ладонь. Как бы хотелось ее сломать, но получается только теснее прижать к себе.

– Лялечка! Аккуратнее, – вскакивает мама и ощутимо хлопает по спине. Рука высвобождается и исчезает, но остаются горячий след и болезненная пульсация.

«Дура! Приди в себя!» – мысленно кричу. – «Он будет мужем твоей мамы, а значит, твоим отчимом. Держи себя в руках!»

Стул обжигает так, словно я сижу на раскаленной плите. Не удивлюсь, если на заднице вздуются волдыри.

Глава 20

Как никогда хочется вскочить, убежать в свою комнату, запереться и забыть все, как дурной сон, но мама же не поймет, как не поняла мою попытку избежать «семейного ужина». Придется делать хорошую мину при плохой игре, и я продолжаю сидеть, а настырная рука снова лезет по бедру вверх.

Как хорошо, что хватило ума не надеть юбку.

Горячее, в виде супа из нескольких сортов рыб и ломтика лимона, и основное блюдо – нежнейшую отбивную в сливовом соусе – я ем как во сне и практически не ощущаю вкуса.

К счастью, Виктор кладет обе руки на стол, и я медленно выдыхаю, ощущая нервные подергивания в животе. Но все равно сижу как на иголках, постоянно ожидая, что он вот—вот уронит вилку или салфетку и нырнет под стол.

Господи, неужели ему совершенно не стыдно, ведь совсем рядом моя мама, его будущая жена.

Не исключено, что одной рукой он тискал меня, а другой – маму.

От представленной картины мясо встает в горле и едва не идет обратно. Поэтому предложение мамы выпить кофе и съесть десерт в гостиной воспринимаю как ниспосланное свыше избавление.

Уж там, на глазах у мамы, Виктор точно не посмеет меня лапать.

– Верочка, подайте нам кофе в гостиную, – великосветским тоном просит мама и величественно поднимается из-за стола. – Пойдем, дорогая, – берет меня под руку. – Наконец—то на тебя насмотрюсь. Будешь сидеть рядом со мной.

Крепко ухватив меня за руку и покачивая бедрами, мама вплывает в гостиную. Я думала мы устроимся на одном из белых диванов. Понаблюдаю за парящими в аквариуме рыбками, приведу в порядок мысли и чувства, но мама тащит меня дальше, в нечто напоминающее веранду, отделенную от гостиной стеной из матового стекла.