Жатва… Внутри тебя…

День был хорош. Тепло. Наверное, мне повезло, что сейчас не зима. Хотя я не знаю, есть ли она здесь. Может здесь круглый год такая погода. Постояв на солнышке, я согрелся и просох. С грустью посмотрел на мой грязный, потный плащ. Надо бы его постирать, но ходить голым тоже не сильно хочется, никакой одежды в доме я пока не нашел. Кстати, обуви тоже. Да и в замке я ходил босиком, видимо, они уже тогда с самого начала знали, что выгонят меня. Ну ладно, сейчас не об этом.

Так не хотелось напяливать на себя грязную одежду, что поколебавшись я все же пошел стирать. Сюда бы порошка или хозяйственного мыла. Ну да ничего, прополоскав свою скудную одежонку, я развесил ее на ближайших кустах. Солнце палило все сильнее, видимо день близится к обеду, так и сгореть можно. Нигде не завалялась мазь или крем от ожогов и для загара? Снова разговариваю сам с собой.

Немного походив, я не дождался, пока плащ полностью высохнет, и напялил его еще влажный на себя. Досохнет по ходу дела. За время моих водных процедур я решил не проводить дальнейшее вскрытие этих крокодилов. Так и привязалось к ним это название, но из-за длинной пасти оно было самым оптимальным. Ну и что с того, что они ходят на двух ногах как люди. Может они тоже люди, но крокодилоподобные. В конце концов, кто сказал, что лишь обезьяны достойны эволюции?

Я отнес голову и бросил в яму, а затем отволок и туловище. Как мне не хотелось его трогать, но ни веревки, ни тачки, ни каталки… В общем ничего не было, что можно было бы приспособить для транспортировки. Я взял лопатку и присыпал следы разделки самки и свои рвотные массы землей. Ну вот! Хороший я садовник. Тело почти спрятано в саду, следы заметены. Хе-Хе. Странно, но сильных угрызений совести я не ощущал. Походу совесть взяла отпуск.

В общем поразмыслив я решил не искушать судьбу и не заниматься расчленением самца крокодила. Признаюсь такое желание сперва посетило мой больной разум, но воспоминания о паразитах выползших из башки его подружки все еще вызывали омерзение, и мурашки, бегающие по спине, да так, что я уже пару раз скидывал плащ, думая что это реально кто-то бегает, и не дай бог те веселые мозговые паучки. Поэтому, скинув с печки эту тушу и взяв его за ноги, я потащил рывками к месту захоронения. Крокодилье, сука, кладбище.

Ну наконец-то приволок. Дело близится к концу. Дело близится… Я не допел свою финальную песенку, увидев дырку на лбу самца. Черт! Не может быть! Черт, черт, черт!

Дыра в его голове. Но как? Может я ее не заметил вчера? Да нет… ее точно не было. Я помню, я еще при памяти, не стоит выдавать желаемое за действительное. Эту дыру прогрызли они. Злобные, мелкие паразиты. Больше некому. Как мне все это не нравится. Я думал они просто убежали, а теперь понимаю – они просто где-то шастают. Где-то в моей хижине.

На каком-то автопилоте я столкнул тело в могилу.

– Ну вот вы и вместе навеки веков… – зло пошутил я.

А что не смешно? Вы просто не понимаете мой юмор.

Мне тоже не смешно, если честно, особенно при мысли о стае паучков, пожирающих мозги, совсем не смешно. Хотя нет же, они не едят мозги, они в них срут, а может трахаются с ними, а может в них. Ну знаете, некоторые насекомые могут размножаться, только попав в какой-нибудь живой организм, так может и им нужно залезть в мозги. Хотя есть в этой теории и слабое место. Ведь выпустил их я? Прорубив им топором дверь в, так сказать, «Европу». А к мозгу этого баклана они сами прогрызли путь. Но что-то пошло нет так, он им не понравился. Может, они только тёлок любят? Ну да, блин, а мужиков просто валят. Мне от этого не легче. Стоп! Вот я кретин, он же был мертв! Наверняка им нужны живые мозги. Точно! В этом все дело.

И как от них обороняться? Кучка мерзких жуков, ну держитесь.

Я зашел в хижину и буквально аху… удивился… нет все же я аху… прифигел…

Комната была буквально обвешана паутинами, множество больших и маленьких паутинок. Вот кстати и ответ, что это за насекомые.

Надо все сжечь, иначе мне не уйти. А зажигалка лежала все там же, возле печки, карманов- то у меня нет ее таскать, а в задницу засовывать не хотелось, да и выпасть могла.

Я стоял и прислушивался, а так же пытался различить хоть малейшее движение. Но все было спокойно. Как? Скажите как так быстро можно наплести столько паутин? Что за пауки- скорострелы?

Сыкают своей паутиной в моем, между прочим, честно захваченном доме. Ну ничего, огнем или мечом, в данном случае огнем, я вас выведу отсюда. Медленно стараясь не касаться развешанных здесь белых узорчатых соплей, я продвигался к печке, еще пару шагов и… что-то зашуршало позади меня… вот черт побери! Я медленно развернулся, дверь была буквально опечатана, даже щели заделаны паутиной.

Ну ладно титьки тараканьи… вернее паучьи, сейчас вам будет жарко! Я дернулся к печке чтобы схватить зажигалку, но она была укрыта движущимся покрывалом из множества паучков. Окружают! Я ударил ладонью левой руки по тому месту где должен лежать мой спасительный источник огня. Расплющу вас всех! Ладонь пронзила дикая боль, словно сотни маленьких иголочек вонзились в мою кожу. Я поднес ладонь к лицу и увидел что и правда, множество маленьких паразитов буквально вонзили в меня свои лапки, а вернее, я насадил свою ладонь на них. Как же больно. Паучки на ладони зашевелились, раздвинули свои малюсенькие ножки, разрывая мою кожу, и стали один за другим лезть прямо в меня… от ужаса я закричал, стал шарахаться из стороны в сторону пытаясь сбить, стряхнуть их со своей руки, но тут же заметил, как множество маленьких точек, словно черная пыль, падает мне на голову, лицо с потолка и тут же нахлынула боль разрываемых тканей, и что-то уже шевелится внутри меня. Боже! Боже! Я не думал, что будет такой конец. Паучки облепили меня, неужели они так быстро размножились? Их же здесь миллионы! Волна боли и насекомых захлестнула меня, они лезли мне в уши и глаза, проникали в нос и рот, я стал задыхаться. Боль, боль, боль… тело горело и разрывалось на части, в конце-концов я понял, что мне не выбраться. Ничего не видя и не слыша, я упал и тьма поглотила меня…

– — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — —

Он медленно приходил в себя. Так всегда бывало после перезагрузки личности. Во всем теле была слабость. Атрофированные мышцы хоть и имели объем, но не знали, что такое физические нагрузки, пока не знали. «Значит, меня, а вернее его, все-таки убили», – думал он.– Хорошо, что я успел подстраховаться и переписал личность этого болвана». Он попытался сесть, но ничего не вышло. Реабилитация займет стандартные шесть недель, а пока он даже в туалет сам сходить не сможет. Он задумался, сколько прошло времени с момента записи. Искусственно укоротив интервал, он очень рисковал. Переписать личность- это не просто скопировать данные, это тонкая синхронизация носителя и потенциальной копии, если в чем-то ошибиться, то ты просто получишь своего клона, но это будет уже другой человек. А ты если умрешь, то умрешь навсегда, а жить вместо тебя будет уже копия.

Когда ученые впервые открыли способ записи личности, они думали, что преград нет и стали переписывать всех подряд, ну конечно же, состоятельных «всех подряд», простым смертным эта технология всегда будет закрыта. Так вот, они переписывали личности, но очень скоро родственники и вообще окружение стали замечать у многих копий совершенно другие черты индивидуальных качеств. Правша мог стать левшой, заядлый гомофоб- милым геем, люди меняли увлечения, вкусы к еде, разорялись целые корпорации, главы государств начинали войны из-за странных маниакальных наклонностей. В общем, полнейший бардак. Сперва горе-исследователи не могли понять причин изменения личностей, но вскоре они поняли, что все отклонения шли у повторно записанных. Тогда был установлено правило одной записи, но, как известно, деньги меняют любые правила. Ведь любая сфера рано или поздно становится просто бизнесом, вот и наши исследователи просто не хотели терять множество повторных клиентов. Методом проб и ошибок и элементарным статистическим анализом выявился временной интервал, который необходимо выдерживать между повторными перезаписями. Ровно тридцать четыре дня. Не ясно до конца почему именно столько, но это самый минимальный безопасный промежуток для сохранения индивидуальности перезаписанной личности.

Конечно, были случаи и более коротких промежутков, но чем меньший прошел срок, тем пропорционально больший шанс, что вместо тебя будет жить совершенно другой мыслящий объект, а ты навсегда исчезнешь.

Вот и сейчас он сидел и думал все: это он или кто-то другой. Сколько прошло времени после последней оцифровки сознания.

(Тут наверное нужно пояснить, что очень большая часть воспоминаний у переписанных людей стиралась, не полностью конечно. Ее можно было восстановить, но это требовало порой немало времени. Тогда же и была придумана оцифровка личности, специальный алгоритм, закладывающийся совместно с переписью сознания, это позволяло восстановить всю последнюю информацию из жизни человека. Правда, и у оцифровки был минимальный временной интервал – одиннадцать дней, в общем, если проще, то совершать перезапись личности можно раз в тридцать четыре земных дня, а память оборвется на одиннадцати днях тому назад). Что ж, последнее что всплывало в памяти – это суд над жалким героем и как он голый покидает замок. Сколько времени прошло потом он не знал, но не больше одиннадцати дней – это точно. Как его убили, он тоже не мог вспомнить.

Он посмотрел на камеру наблюдения и помахал рукой. Через полчаса пришел врач и медсестра.

– Добрый день, многоуважаемый постоянный клиент, – мужчина в белом халате приветливо улыбнулся, – сегодня первый день с вашего воскрешения, поэтому вам необходимо обнулить свои часы и начать обратный отсчет, у вас впереди тридцать четыре дня, за которые вам необходимо избегать все возможные…

– И невозможные… – прошептала медицинская сестра.

– И невозможные, – сделав акцент на этом слове, повторил врач, – причины вашей предполагаемой смерти.

– Я все понял, док, скажите, сколько прошло времени с оцифровки?

– Четыре дня по стандартному исчислению, – спокойно ответил белый халат.

– Когда я смогу выйти отсюда, мне нужно вернуться в тот мир, где меня убили.

– Вы же знаете стандартную процедуру, – уныло начал вещать врач, – в противном случае мы не гарантируем полноценное восстановление…

– Сколько, док?

Эти двое поняли друг друга. Доктор написал на листке что-то, а затем показал пациенту.

– Договорились? – спросил белый халат.

– Договорились, – ответили ему, – но я должен быть там завтра и ни днем позже.

Врач только кивнул, затем повернулся к медицинской сестре:

– Сделай ему нашего фирменного по вене, и пусть к нему прийдет инструктор, завтра он должен улететь от нас.

Медсестра сделала пометку и они вышли.

«Еще немного, – думал мужчина на койке, – еще чуть-чуть и я вернусь, тогда сыграем по-моему.»

– — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — —

– Милая, как ты? – Дима держал Киолу за руку.

– Лучше всех, – раздраженно ответила та, – видишь как классно выгляжу? За бинтами лица не видно. Возьмешь меня такую в жены?

– Киола, родная, я всегда готов…

– Что с королем? – перебила его девушка.

– С его величеством все в порядке, он немного жалуется на слабость, но уже на рабочем месте. Вот человек, его едва не убили, а он работает! – воскликнул Димитрий.

– Слабость, говоришь, его мучает… – Киола ухмыльнулась. «Вот же жук, – думала она, – «перезаписался».

– Доктор сказал, что ты можешь прогуляться, я буду тебя сопровождать.

– Хорошо. Можно и погулять, а то я уже третьи сутки здесь отлеживаюсь, – она сделала паузу, – Димитрий…

– Да, родная?