Лишний материк. Книга первая. Наших бьют!

В городок своей работы подъехал вечером в воскресенье, чтобы понедельник кое для кого оказался поистине тяжёлым днём. Машину оставил при въезде в город на платной стоянке рядом с троллейбусным кольцом. На том же общественном транспорте добрался до центра, без проблем разместился в гостинице – кто б его тут знал, а ориентиры если и давали полгода назад, забылись небось. Да и вряд ли по городу сообщали – какой дурак тут бы прятался. Да и вертолётчики наверняка рассказали, где его обнаружили.

Административный порядок помнился: по понедельникам директор Михальченко собирал расширенную планёрку с замами и начальниками отделов и служб, потом те расходились к подчинённым с новостями. Охранники фабрики собирались в составе заступающих смен, а телохранители – полностью, сколько их сейчас всего, неизвестно, да и не важно, главное, чтобы место сбора осталось прежним – на первом этаже в конце коридора справа. Планёрка начиналась в восемь, длилась по-разному, в зависимости от проблем и настроения хозяина. Подошёл к половине девятого – решил дело завершить за один раз, чтобы никто смыться не успел.

По улице прошёл в обычном состоянии – не может его никто из работников предприятия узнать с густой бородой в дорогущем полушубке и надвинутой на глаза ондатровой шапке. А вот в одном из подъездов дома на другой стороне улицы накрылся «отводом глаз». Жаль, запамятовал, что работники обязаны к восьми являться, тут с этим строго, то есть народ уже прошёл, осталось надеяться на одиночек типа курьеров, почтальонов, посетителей, коим назначено – помнил по работе, что и таковых немало. Минут пять пришлось подождать, пока не явилась солидная дама с портфелем. Вслед за ней миновал арку с «миноискателем», постоял, пока дежурный проверял у женщины документы, прошёл следом через открытый турникет. Теперь направо до конца. Дверь не заперта, даже не закрыта плотно. Негромкий гул голосов. Напрягся – засветилось пятнадцать отметок. А прежде девяти хватало. Распахнул дверь и сходу усыпил всех. Уж после осмотрелся, Ага, вот и эта тройка за одним столом. Тем лучше. Вытащил у них по паре пистолетов, телефоны.

Разбуженные поджигатели-убийцы ошалело моргали зенками, не понимая, что за бородач перед ними нарисовался. Наконец, на морде Вадима появилось узнавание, а следом – злоба.

– Ты, тварь, – зарычал он порываясь встать. Не получилась, лишь зад над стулом приподнял.

– Твари – вы, – ответил Артём, бросая на стол фотоснимок обугленных остатков дома.

Теперь все поняли, кто перед ними, начали искать на себе оружие. Хотел было Михеев воспользоваться их пээмами, но они без глушителей. А оно надо – раньше времени панику поднимать? Достал свой. Портреты не стал портить, а сделал по два выстрела в область сердца – должно хватить. Фотку так и оставил, отправился на второй этаж в приёмную.

Дверь открыта – несмотря на начало декабря, жарко, своя котельная природного газа не жалела. Два секретаря, как обычно, сидели за столами у своих дверей: справа – директорские, слева – первого зама. У стен – шесть кресел для посетителей, в углах по сторонам входной двери – пальмы в огромных кадках. Вот в левом углу за пальмой Артём и разместился. Восемь пятьдесят – синхронно показали часы над дверьми кабинетов… В девять одиннадцать правая дверь отворилась, повалил народ. Как правило в спортивном зале, который скромно именовался кабинетом директора, помещалось до сорока человек. Нынче столько не случилось, но уж три десятка-то вышли. Не остались даже и силовики, которых Михальченко часто задерживал для особых указаний.

Но буквально через три минуты главный телохранитель стрелой влетел обратно, не закрыв дверь, секретарь даже вякнуть не успел. Вошёл и Артём – чего ещё ждать?

Директор округлил глаза, увидев бледного подчинённого, даже из кресла привстал. Вошедший, сначала молча положил перед хозяином фото. На вопросительный взгляд директора отрывисто доложил.

– Бывший дом брата Михеева. Сгорел по вашему приказу. Все трое исполнителей убиты несколько минут назад в служебном помещении…

– Что? – прошипел побагровевший Василий Гаврилович. – Как допустили? Хотя… Немедленно личную машину и всех твоих людей в сопровождение. До Екатеринбурга. Через обычную линию заказать билеты на первый же рейс до Стамбула. Десять минут готовности к выезду, выполняй!

Телохранитель вылетел, на ходу доставая телефон. Директор бросился к сейфу. Смелый человек, однако, хозяин не самого бедного предприятия: никаких приказов о розыске убийцы, никакой информации для замов и жены, ему срочно нужно в Стамбул. По делу. С большими деньгами, небось, которые он выгребает из тайника. Артём появился рядом с Василием. Тот вздрогнул, обернулся, узнал и повалился на колени, протягивая в обеих руках пачки купюр. Из какой мелодрамы эпизод?

– Пощади, забудем…

Артём молча покачал головой – какие тут, нафиг, слова, узнал его перед вечным сном убийца брата, и достаточно. Прихватил на всякий случай со стола фото сгоревшего дома и ушёл. Дверь перед секретарём открылась сама, закрываться не стала. Он недоуменно нахмурился, дёрнул плечом, осторожно заглянул, вошёл и начал нервно набирать необходимые номера на телефоне.

Дикари бывают разные

– Стало быть, попытайтесь обрисовать обстановку на двести шестьдесят шестой, и достаточно подробно рассказать о вашей проблеме с гипотезой оптимального результата моего там пребывания, – Артём, сам едва ли поняв, что сказал, с удовольствием рассматривал ошалевших великих магов, хранящих мир и спокойствие в пятом магическом секторе. – И кофе, если можно.

С трёхсторонним соглашением его тщательно познакомили Алексей с Палычем, предупредив о недопустимости изменения хоть слова со стороны хранящих. В конце концов, тот пресловутый испытательный срок можно и без них провести: насильственный захват планеты неизвестными магами кому бы понравился? Даже если та планета к их делам не пришей не пристегни. Лишней не будет.

Сами они уже короткую разведку провели. В смысле сделали схематичный глобус да сбросили языковые анализаторы в наиболее плотные скопления разума. Остальное пускай заказчики рассказывают.

– Этот техномир сам по себе нам не интересен, – говорил старший, иногда посматривая на висящую между собеседниками голограмму двести шестьдесят шестой. – Задача другая: хранить разум на планетах, где существуют энерг… магические поля и те, кто может ими управлять. Тут ни того, ни другого до недавнего времени не имелось. Однако в виду неестественной катастрофы появилось второе и возникло первое. Я понятно говорю? Странно… Два крупных материка на севере, разделённые двумя же широкими проливами, один южнее и ещё один поменьше вокруг южного полюса – всё это плюс многочисленные архипелаги и отдельные мелкие острова и есть естественная картина планеты. А вот крупный остров или мелкий материк между южной землёй и одной из северных – как раз явление постороннее. Для вас неважно, откуда он явился, важно, что здесь рассадник чуждой для мира магии. Для этого конкретного мира под номером двести шестьдесят шесть. Обратите внимание на его цвет – почти багровый. От него в стороны всех материков, как видите, разноразмерные «протуберанцы», светлеющие к концам. Южная земля захвачена ими почти полностью, над ним – на одну треть примерно, на другом северном материке видны отдельные красные очаги, как и на том, что под ним.. То есть дело явно движется к полному воцарению магии.

– И пусть себе воцаряется, – вставил Артём. – Не понимаю, вам-то что до того? Наоборот, кажется, радовались бы – чем вам, магам, магия мешает?

– Нам не мешает, – скривился Властин. – Почти. Вот вы чем занимались на родине?

– Лес охранял, скажем так, на отдельно взятой территории.

– Сильно бы понравилось, когда на вашу территорию, не спросясь, явились бы посторонние охранники со своими взглядами на эту самую охрану? То-то и оно! Вот и тут территория – наша, в которую проник другой сектор, ясно? Это один, субъективный взгляд на ситуацию. Главное же – в насильственном распространении магического поля в техномире. Разъяснить последствия?

– Нет, спасибо, слышал недавно…

– Прекрасно. То, что слышали, теперь сможете на деле посмотреть, чем это оборачивается для аборигенов. Нам порой приходилось поступать почти подобным образом, когда мирам грозило вымирание по природным или иным причинам. Но исключительно в таких случаях. Здесь цивилизация развивалась стабильно, никаких вмешательств не требовалось.

– И давно возник багровый остров?

– Вчера, – усмехнулся маг, – по нашим меркам. По локальным циклам или годам – около тысячи лет назад. Экспансия началась не в день катастрофы, как понимаете, да и аборигены активно сопротивляются – а это требуется в том случае, если пришельцы не шибко там церемонятся, не заключают трёхсторонних соглашений. Как некоторые.

– Вы имеете в виду тех, кто пытался по нашим головам полазить и приказывать нам чего-то?

– Их – тоже, – нахмурился Властин в сторону помощника. – Привычки, знаете ли…

– Дурные, надо сказать.

– Ладно, не до претензий сейчас. Что ещё?

– Ещё кофе. И что там с языками? Знаете их?

– Зачем это? – удивился Властин. – Нам там не жить, а для помощи и по головам полазить, как вы выражаетесь, вполне нормально. А, да, язык агрессоров, нам, естественно, известен, как и вам – мы на нём сейчас и разговариваем, вы ж не упустили возможности Николу выпотрошить. И правильно сделали – коньяк того стоит.

– Понятно, чего тут непонятного, – протянул Артём. Толку с этой парочки больше никакого. – Что ж, тогда прощаемся. Связь – по необходимости, ваши координаты у меня есть, в вашем тел… амулете я под номером три.

– А… Переправить? – удивился Властин.

– Меня, что ли? – в свою очередь удивился Артём. – Уж сам как-нибудь – с лишней земли, то есть с точки привязки начинать не с руки. Куда-то на северные материки направлюсь.

И он исчез.

На станции вместе посмотрели картинки с планеты. Пришлые маги – на вид обычные люди без всяких там балахонов и колпаков со звёздами. Передвигаются, в основном, пешком да на четвероногом транспорте. Ни порталов, ни чего-то летающего не отмечено, корабли – парусные и вёсельные. Да и не все они маги-то небось, мало ли что энергия имеется, пользоваться ей дано не каждому. Материк, что ближе к острову пришельцев, заселён, можно бы сказать, дикарями, только тут как посмотреть. Да, техникой не пахло, но одежда, возделанные поля, стада разнообразного скота вовсе не намекали на пещерно-каменный период. Второй северный материк и тот, что южнее поразили наличием парового транспорта – что там за топливо использовалось, непонятно, да и рельсов не заметно. Собственно, анализаторы и не имели задачи подробного изучения жизни аборигенов, кроме языка. Самый южный материк вообще не стали смотреть – он почти весь во льдах, а по кромке уж слишком тесно от магов, которых по цвету на голограмме так и решили называть «красными».

Как ни всматривались в водные просторы, тех же кораблей отмечено крайне мало: в основном, между островом «красных» и материками, а в проливах совсем пусто. Тем не менее, после споров, решили, что Артёму начинать путешествие лучше всего с «дикого» материка – на его берегу, дальнем от красной заразы, вполне может обнаружиться потерпевший кораблекрушение абориген от соседей за проливом. Ситуация с «потерпевшими кораблекрушение» очень уж… банальна, конечно, кто её только не использовал хоть в жизни, хоть в писательских выдумках. Но так и плохого или странного в ней нет ничего. Если «потерпевший» останется в живых после того, как его обнаружат, конечно.

Первый день

Закончился, наконец, один из последних весенних штормов. Хоть весна только разгоралась, но обычно в это время уже начиналась путина. Море бушевало семь дней, не давая рыбакам возможности выйти за добычей. На подобные случаи хранились запасы, но и свежая рыба нужна и для себя, и на продажу: степняки прибывали из мест, до которых пять-семь дней добираться нужно. Правда, они-то как раз покупали сушёную, вяленую, солёную рыбу, так не будешь же отдавать то, чем питаться приходится. Торговый народ понимающий: ждали в отведённых для того временных стойбищах, не возмущались, наоборот, сочувствовали местным, наблюдая за взбесившимся морем.

Волны, как правило, выбрасывали коряги, стволы деревьев, кучи водорослей, массу дохлой морской живности, среди которой встречались и полуживые многоноги, черепахи, дельфины – всё собирали для еды и корма животным. Попадался янтарь, высоко ценимый материковыми племенами…

В этот раз стайка ребятни, вылетевшая из хижин с еле наступившим рассветом на поиски морских даров, обнаружила живого человека, накрепко привязанного к обломку мачты. Такой одежды, хоть и весьма потрёпанной и грязной, дети ни на ком не встречали, хотя и необычного там ничего, просто рыбаки в таком не ходили: кожаная куртка поверх синей когда-то рубахи, перетянутая ремнями. Штаны из неведомого материала. Ноги – босые, небось, скинул сапоги, чтобы вес уменьшить. Зато не выбросил кинжал на поясе и два меча за спиной. Вроде, молодой, светлая бородка, свалявшаяся от воды, такая же причёска. Привычных в здешних местах «хвостов» на голове не было.

Кое-как размотав верёвки – резать их не позволила элементарная бережливость – оттащили «находку» от воды, позвали взрослых. И хоть и любопытно, что за гость такой пожаловал, всё-таки продолжили поиски добычи.

В этот день море успокоилось настолько, что к вечеру самые смелые решили выйти с сетями – хоть пару часов до темноты попытать счастья. Незнакомец этого пока видеть не в состоянии: только-только начал приходить в себя в одной из хижин, опустевшей от проданной рыбы. Запашок ещё тот! Но, может, именно он и заставил побыстрей открыть глаза, чтобы выкатиться на свежий воздух, что мужчина и совершил с большим трудом. Чем удивил пару женщин, что оставались при нём. Нет, удивились они не тому, что у «пациента» силы нашлись – просто чего это он вдруг из-под крыши выметнулся? С тёплых сухих водорослей? Голышом? Вся его одежда ещё сушилась рядом над тлеющим костром. С перепугу даже и спросили, типа, ты чего это, ненормальный?

– Запах, – еле слышно пробормотал парень. Подполз к кострищу, подгрёб под себя, что нащупал из травы и снова уснул.

Да и спи тут, запах ему не нравится… Но сердобольные тётки всё же накинули на нагое тело какую-то рваную попону. До утра даже не пошевелился спящий ни по какому естественному поводу! С первым лучом солнца открыл глаза, спокойно осмотрелся, как ни в чём не бывало снял с рогаток свою сухую одежду, облачился, с грустью посмотрев на босые ноги. Увидел сложенное у хижины своё оружие, то, что в карманах сохранилось, даже верёвку метров четырёх, которой привязывался к мачте, ухмыльнулся – видать, не ожидал, что никто не позарится на хорошую сталь клинков или на «туристический» ножик и прочую мелочёвку. Сходил к близкому ручью, умылся, вернулся снова к кострищу, подбросил водорослей да притащенную от ручья же корягу, чуть подумал…

Женщины, дежурившие рядом с Артёмом, проснувшись, с некоторым удивлением наблюдали, как оживший найдёныш портит кинжалом свою длиннополую куртку. На то и длиннополая, что можно укоротить, пустив часть этой одежды на примитивную обувь. Через полчаса на ступнях красовались ничего так себе нормальные «галоши», прошитые над пальцами и пятками обрезанным ремешком-завязкой с той же куртки. Оставшуюся половину кожаной полосы аккуратно сложил и убрал в карман. Только сейчас обнаружил, что из карманов местные его спасители всё вынули, чтобы не повредить, пока одежда сохла. Да там практически ничего и не лежало. Почти. Носовой платок, зажигалка, карманные часы, компас, маленький пакетик с леской и крючками и складной походный нож с двумя лезвиями, штопором, шилом, вилкой, ложкой и ещё чем-то. Решил, что этот предмет, нужный, конечно, может превратиться в первые деньги или плату за спасение на незнакомом берегу. Ага, будто у него тут знакомые имелись.

Он знал, что вечером после «заплыва» и ночью сидящие рядом женщины ухаживали за ним, раздевая, укладывая в ароматной хижине, растирая онемевшее тело, вливая в него какие-то настои. Местные говор, как ему известно, был одним из диалектов общематерикового языка, который, в свою очередь являлся почти близнецом языка на континенте, с которого он якобы и появился здесь, потерпев кораблекрушение. Ничего удивительного, что его поняли, когда он покинул временное жильё.