Немой набат. 2018-2020

– Естественно! Михаил Сергеевич лучше меня объяснит, чего же он хочет. – Местоимение «он» Людмила Петровна выделила повышенной интонацией.

– Собственно, об этом я уже говорил, – откликнулся профессор. – Как приверженец школы методологов Кириенко одержим созданием слоя новых управленцев с «отформатированным» сознанием и мышлением. Впрочем, правильнее было бы сказать – управляемых управленцев, прошедших через методологическую, а на генном уровне, по сути, саентологическую обработку сознания. Поэтому конкурсанты, помимо организационно-деятельных игр с неизвестно какими допущениями, зачем-то лазят по горам, прыгают с утёсов в воду, бегают особые кроссы. Не уверен, что это имеет отношение к науке управления. Скорее всего, речь опять идёт о методе «погружения», о создании среды исключительности, об отрыве от реальности по принципу «джентльмены с хамами не разговаривают». Ну и конечно, если говорить на охотничьем жаргоне, о приманке рябчика на свисток. А главный рычаг – карьерные перспективы, которые открываются перед отличниками ОДИ, теми, чьё сознание легче поддаётся «санации». – После короткой паузы добавил: – Кроме того, слишком явно прослеживается ставка на способных, что идеально соответствует установкам Хаббарда, о чём недавно заявил в Интернете один из российских саентологов. Вместо кропотливого поиска юных талантов мы получили громкий, публичный отбор в «тавридах» и на прочих «спецфестивалях». Но в условиях современной России он априори несовершенен, выявляя в основном карьеристов. А кроме того, закрепляет разделение нации на «успешных» и «быдло», переводит их отношения в своего рода морганатический брак, при котором низшие социальные слои никогда не смогут воспользоваться наследством предыдущих поколений. Такое разделение стало при Кириенко государственной политикой. Даже для капитализма это извращение, потому саентология в США – на задворках.

Донцов включился в разговор:

– Теперь я начинаю понимать, откуда родом термин «молодые технократы», которым власть одарила группу новых губернаторов. Правда, этот термин, насколько я понимаю, уже приказал долго жить. И возраст теперешних назначенцев и их биографии на «молодых технократов» не тянут. Видимо, запросы реальности возобладали.

В памяти Донцова вдруг отчётливо всплыли прошлогодние посиделки «на троих» в Питере, в маленьком уютном отеле на Васильевском острове. Остроязыкий Синицын со своими пулевыми словами тогда говорил о появлении в Кремле новоявленного Распутина, о немом набате. Но разве здесь, в этой профессорской квартире рядом с «Курчатником», не звучит тревожный набат? Набат не просто звучит, а жварит! Увы, тоже немой. И Распутин, Распутин… Вот откуда непрояснённость внутренней политики и в целом и в частностях, вроде ставки на одарённых – в ущерб обычным школам, где учатся обычные дети, как правило, из неимущих слоёв. Где уж тут переиздавать Кочетова!

К происходящему его вернул экспансивный возглас профессора:

– Виктор, вы наверняка не знаете, в каком возрасте назначали членов Политбюро на рубеже шестидесятых годов. Никто ныне не помнит Полянского, Шелепина – им было по тридцать. А член Политбюро по властной значимости куда выше сегодняшнего губернатора. Правда, потом ретивую молодёжь аккуратно убрали из верхов лидеры брежневского поколения.

– Господи! – подхватила на последнем аккорде Людмила Петровна. – Сталин назначил наркомом боеприпасов Устинова, которому и тридцати не было. Так же Косыгина. Раньше управленцев брали из жизни, а теперь рекрутируют через оргдеятельные игры под присмотром опытных методологов. Вдобавок методом тимбилдинга – создания спаянных управленческих команд ещё на этапе обучения. Нетрудно понять, по каким критериям идёт набор в команды. Но ясно, что Пётр Щедровицкий и сегодня – первая скрипка в «оркестре» Кириенко. А вообще…

Людмила Петровна болезненно поморщилась, видимо, от каких-то невесёлых мыслей, сказала:

– Михаил Сергеевич всё верно объяснил. Но есть в этой грустной истории ещё один аспект, нравственный. Понимаете, когда речь идёт о слое управленцев, неизбежно встаёт вопрос о служении и стяжании. Ради чего люди впрягаются в тяжёлую руководящую «телегу», – ради служения Отечеству или в целях личного стяжательства? Народ давно понял, что Владимир Путин – не стяжатель, это одна из опор его авторитета. Но как насчёт его окружения? А самая-самая беда в том, что методология щедровитян, по сути, отпочковавшаяся от саентологии, вполне определённо нацелена на личное возвышение – во всех смыслах. Управленцы, взращённые методологами школы Щедровицкого, подобны фабричным изделиям, их не интересуют «побочные» факторы вроде идеологии и нравственности. Только самореализация, только карьерные соображения! Только свой интерес, неуёмное желание стать заправилами жизни. Кстати, одного из таких непревзойдённых управленцев – победителя конкурса «Новые лидеры», уже уличили в коррупции.

Тут вступил Михаил Сергеевич:

– Во-первых, уже не одного. А во-вторых… Виктор, вы делаете акцент на слове «молодые». А на мой взгляд, гораздо важнее другое – почему технократы? Это самообольщение власти: вот придут технически грамотные лидеры – и всё наладится. Но губернатор – крупная политическая фигура, он должен мыслить не только хозяйственными, но прежде всего общественными категориями, улавливать скрытые смыслы жизни. Образно говоря, ему не в инсценировках по укладке асфальта участвовать под телекамерами, а встать бы на учёт в районной поликлинике. При Кириенко подспудно, но быстро накапливаются противоречия между кремлёвской надстройкой и исполнителями на местах. Кругом – политическая беспомощность губернаторов. Архангельский Шиесс с мусорным кризисом и оскорбительной губернаторской «шелупенью» в адрес народа чего стоит. Постыдство! За это язык зелёнкой мажут.

Помолчали, сделали по нескольку глотков чая. Но тема жгла, и Михаил Сергеевич заговорил снова:

– Есть и другой важный вопрос. У нынешних управленцев – никакого понятия о государстве, о народе и обществе, о природе самой власти. Новым лидерам это ни к чему, они решают утилитарные задачи. Жалкое подобие «прогрессистов», придуманных братьями Стругацкими, люди казённого взгляда. И это госслужащие, подготовку которых заказал методологам Кириенко? Вот вам «отрицательная селекция» Питирима Сорокина. Впрочем, сама власть не сформулировала для себя эти понятия, абсолютно не уделяет внимания вопросам теории. Плывёт без руля и ветрил, всё более погрязая в текущих заботах. Крах национальной мысли! О чём говорить, если в нашем обществе, объявленном демократическим, нет ни одной заметной научной работы о сущности свободы? Важнейшую тему игнорируют, а она имеет прямое отношение к госуправлению. Но методологам это не нужно, они – сугубые практики без политического опыта, рисовальщики схем, графиков. В научном мире людей со степенями, не тянущих на звание учёных, иногда называют «одын дын – сто рублей». Ну, вы понимаете, с кем сравнивают. А Кириенко зациклен на выращивании управленцев по рецептам Щедровицкого, и внутренней политики как таковой в стране просто нет. Она сводится к законопослушанию и отраслевым боданиям – вокруг школьных экзаменов и прочего, – а в целом хаотична. Власть упрямо демонстрирует, что ничего народу не должна. Послушайте надругательские, но безнаказанные заявления иных управленцев, – это же публичное состязание в цинизме. А народ, ничем не вдохновлённый, в ответ показывает, что ничего не должен власти. Дал ей политическую сверхприбыль в семьдесят процентов на президентских выборах – и баста! Это же тротил!

Снова настало молчание. Разговор получился тяжёлый, изматывающий, но зато крайне важный для понимания того, что происходит в стране и как могут повернуться события в преддверии транзита власти. Михаил Сергеевич вздохнул, устремил взгляд в иконный угол гостиной, задумчиво сказал:

– Не знаю, удастся ли нам с Людмилой Петровной дожить до тех времён… Но абсолютно уверен, что рано или поздно управленцы периода Кириенко вступят в жесточайший конфликт с руководителями из смежных поколений – и старше их, и моложе. Это неизбежно. – Улыбнулся. – На досуге я даже условную «физико-математическую» в кавычках модель такого конфликта исчислил. По тому же принципу, по какому астрономы на много лет вперёд вычисляют движение планет.

– Виктор, а чаёк-то у нас опять остыл, – как бы поставила точку в затянувшейся беседе Людмила Петровна. – Знаете, в последние годы нас с Михаилом Сергеевичем жизнь нечасто балует такими интересными беседами. Спасибо, что нашли время навестить, надеюсь, не в последний раз чаёвничаем.

Профессор с юношеским азартом весело подмигнул Донцову:

– Правда, гостю мы не дали и словца сказать. Но верно, не в последний раз видимся. Наверстаете. Так я говорю, Виктор Власович?

Донцову хотелось по-сыновьи обнять этих прекрасных, честнейших любомудров, глубоко озабоченных судьбами России. Но этикет, разумеется, не позволял таких вольностей, и Виктор вынужден был ограничиться искренними словесными расшаркиваниями.

Безусловно, ему отчаянно везло на встречи с умными, радеющими за страну людьми. А может быть, дело просто в том, что такие люди не так уж редки?

Глава 17

Заливистая трель прямого телефона в кабинете Хитрука звучала редко. Солидные деловые партнёры использовали спецсвязь, остальные беспокоили Бориса Семёновича через секретаршу. Прямой номер знали жена, дети и несколько близких друзей – для неслужебных вопросов, вроде курортных планов, да и они чаще звонили по мобильному.

Но в данном случае голос был незнакомый.

– Борис Семёнович, здравствуйте. Это Валерий. Мы с вами общались на Южном Урале, вы дали номер телефона на случай экстренных сообщений.

Хитрук вспомнил сразу. В один из вечеров Подлевский затащил его в гости к тамошнему завсегдатаю политических тусовок некоему Валерию, толстопузому, с мясистым лицом – типичный бодипозитив. В режиме сомнений этот говорун ни о чём нудно излагал свои мысли о региональных раскладах. Его пустословие с изысками и ухищрениями красноречия утомило Бориса Семёновича. Терпеливо выслушивая мантры этого неглупого провинциального властителя либеральных дум, Хитрук вспомнил бессмертную ремарку Мефистофеля: «Бессодержательную речь всегда легко в слова облечь». Всё, сказанное Валерием, известно, его напыщенные идейные восторги давно приелись. Конечно же он не пианист, каким представил его Подлевский, – лишь фортепьянный настройщик. Но зацепило, что этот толстяк хорошо знал извороты и закоулки местной политической жизни. Не будучи активистом, он, похоже, жил интригами топовой губернской среды, даже завёл некое подобие «салона», куда изредка приглашал сливки общества, – финансовое благополучие магната здешних бензоколонок позволяло потакать своим прихотям. Он вполне годился на роль информатора о ЧП в губернском политическом андеграунде, и Борис Семёнович дал ему прямой телефон – визитками с номером мобильного и невнятной должностью он в командировках не разбрасывался, – настоятельно предупредив, что звонить следует в исключительных случаях.

– Да, да, слушаю вас, – откликнулся Хитрук, энергичным тоном обозначая заинтересованность.

– Борис Семёнович, разговор нетелефонный, моя информация требует пояснений. Речь о предстоящих выборах губернатора. Кстати, я в Москве.

Тема была архиважной. Механика жизни меняется, в Застенье кризис партии власти не только не пытались преодолеть, осознавая гиблую запоздалость реанимации, но даже не обсуждали больную тему. Ради успеха на региональных выборах полностью положились на политтехнологии и административный ресурс. В переводе на обывательский язык, который негласно запретили, перейдя к замысловатым научностям, политтехнологи ставили задачу запутать и обмануть избирателей, а успех заключался в победе кандидатов от «Единой России», переодетых в маскарадные костюмы независимых самовыдвиженцев.

Хитрук знал, что подготовка к выборам началась задолго до старта избирательной кампании. Для придворных экспертов, социологов, для лобби цифровиков и бигдатеров, морочащих головы рядовых граждан, наступил дивидентный сезон. Нанятые политические менеджеры бросились писать простыни рекомендаций, хотя и в компьютерном варианте. Цель наметили цинично, однако предельно чётко: избирательный процесс уподобить ласковому уходу за кроликами, которые думают, будто занимаются любовью, не подозревая, что их разводят для продажи и потребления. Остро стоял вопрос о подборе кандидатов – «Увы, глубина кадрового состава раз, два и обчёлся, – подумал Борис Семёнович. – Вдобавок берут верных, а требуют с них, как с умных».

Кроме того, не гнушались поисками особых способов воздействия на умы голосующих посредством властных манипуляций – разумеется, для улучшения и во избежание. Периферийная Россия способна на сюрпризы, и для каждого из предвыборных регионов приходилось изыскивать свои варианты. Борис Семёнович изначально варился в этой среде тактиков и стратегов. Более того, изощрённый на многоходовки, он дал подсказку, которую приняли на ура, кто-то даже нецензурно восхитился: предложил через специальных людей загодя спланировать антикоррупционную операцию силовых структур, включив её в арсенал властных заготовок. И в ходе избирательной кампании врио губернатора, присланного из Москвы, по свистку из АП громко, под телекамеры произвести арестацию группы бывших и нынешних местных начальников, обвинив их в превышении полномочий, мздоимстве и прочих смертных грехах. При этом сфера злоупотреблений должна напрямую затрагивать бытовые интересы – ЖКХ, транспорт, жильё. Такой мощный ход со стороны кремлёвского назначенца, воспетый накачанной финансовыми стероидами местной медийкой, наверняка поднимет авторитет кандидата: геракл! будет чистить конюшни!

Правда, на заседании рабочей группы, где Хитрук изложил свой новаторский замысел, один из умственных инвалидов идейных сражений, отличившийся ещё в битве при дефолте 1998 года, а потому ныне особо обласканный, засомневался: не пахнет ли «сия негоция» бериевскими методами? Борис Семёнович мягко улыбнулся: «Всё продумано. Разве не ясно, что по таким составам преступлений следствие тянется долгие месяцы, а в итоге выясняется: нарушения не так велики, на лагерный срок не тянут. Но нарушения, несомненно, были! Укажите мне хотя бы одного регионального хозяйственника без нарушений!..

А губернатора уже избрали. И это главное».

В том регионе, о котором шла речь, эта заготовка уже пошла «в работу», получив высокое одобрение.

Но Хитрук понимал, что стандартов в сложном избирательном слаломе нет и быть не может. Для каждого региона нужны свои рецепты. И отреагировал мгновенно:

– Да, Валерий, я вас понял. Сколько дней вы будете в Москве?

– Сколько надо.

– Та-ак… – Хитрук глянул в настольный недельник. – Я изучаю расписание на ближайшее время… Затягивать не будем. Что, если завтра, во второй половине дня?

– Борис Семёнович, позвольте спросить, в каких обстоятельствах вы предполагаете встретиться?

В этом вопросе без труда угадывалось завуалированное приглашение на ресторанный обед, что позволило бы провинциальному светочу либерализма сблизиться со столичным чиновником государственного масштаба. Однако панибратство не входило в планы Бориса Семёновича. Кроме того, тема слишком щепетильная, чтобы разбавлять её застольным антуражем, нужен официоз. Сказал:

– Думаю, лучше всего, если вы навестите меня на службе. Завтра в шестнадцать. Запишите телефон. – Продиктовал номер. – Свяжитесь с моим секретарём прямо сейчас, она объяснит, где мы находимся. До встречи.

Распрощавшись, нажал переговорную клавишу:

– Ванда Анатольевна, вам позвонит некий господин, на которого завтра вы закажете пропуск. И растолкуйте ему нашу геолокацию, он не москвич. Возможно, слабо ориентируется в городе.

В кабинете Хитрука посетители бывали нечасто и усаживались за приставной стол. В зависимости от их ранга и важности беседы Борис Семёнович либо высокомерно оставался в начальственном кресле, либо уважительно лицом к лицу садился напротив гостя.

В данном случае он предпочёл сесть напротив, хотя изначально решил взять слегка насмешливый тон.

Валерий был в дорогом, тонкой шерсти светло-сером костюме от-кутюр, с полосатым галстуком цветов американского флага – писк либеральной моды. Полное лицо лоснилось, короткая стрижка безукоризненна, а лёгкий аромат мужского парфюма «Хуго Босс» выдавал свежего клиента барбер-шопа. Перед солидным московским чиновником этот классический бодипозитив с «трёхэтажным» подбородком предстал комильфо – хвост павлином! И после «здравствуйте» начал с комплимента:

– У вас очень стильный кабинет, уважаемый Борис Семёнович.

Произнеся несколько вводных слов, Хитрук, дороживший временем, перешёл к делу:

– Итак, что у вас там стряслось, Валерий? Небеса свернулись свитком?

– Начну, Борис Семёнович, с главного. Понимаете ли, под выборы губернатора некая группа местных элитариев вознамерилась приготовить скверный сюрприз. По достоверным сведениям, эти люди жаждут выдвинуть независимого кандидата, способного составить конкуренцию нынешнему главе области.