Колокола весны

– Так то раньше… Выиграл – моя! Я её лучше своему спасителю отдам!

Валерка выхватил у Гордея бутылку и, перебирая одними ногами, подплыл к утопленнику, бережно поставил её тому на грудь.

Когда Валерка вернулся, Гордей с видимым горем на лице молча приложил Валерке палец ко лбу и грозно зашипел.

Так шипит спускаемый из перегретого котла пар.

Валерка сошвырнул Гордееву руку и побрёл к велосипеду.

Гордей поплёлся следом, побито выговаривая:

– Ну горюха… половой демократ…[157 - Половой демократ – импотент.] Как тебя, стукнутый, и усахарить? Мне не дал закинуть в топку – ладно. Но ты, агрессор, хоть бы о ней подумал. Для журналистки командировка не только работа, но и курорт! А она вернётся с курорта злая, не отдохнувшая и никому не давшая! Каково? Да она со стыда сгорит и совесть загрызёт её одним зубом… Не долечила тебя жизнюка… Не обкатала, не угладила, как голыш… С чего ершиться надумал? Смотри мне… Кошка за свою ласку на подушках спит. А собака за своё рявканье в конуре да на цепи сидит и не во всякий день сыта. Усёк, толстодум?

– Усёк, усёк!

– А я не верю, что усёк. Кому усекать-то? У тебя ж все из дому разбежались! Это ж надо выворотить… Покойник живого спас! От че-го-о?!

– Хотя бы от той же кобры… До чего опасная… Один грамм высушенного яда кобры может убить сто сорок собак!

– Примерещится ж дяде… Да откуда в Двориках взяться кобрам?!

– Из Монголии? – полувопросом ответил Валерка.

– Из какой ещё Монголии? К твоему сведению, в какой Монголии кобры водятся?

Валерка безразлично повёл плечом, поднял с земли велосипед.

Подумал вслух:

– Съезжу в хомутку[158 - Хомутка – отделение милиции.] скажу, чтоб забрали грузина…

– Слушай, Ямщичок, – вкрадчиво затоковал Гордей. – Ну… Глаза у тебя по ложке, а ситуацию не видишь ни крошки. Всю панихиду, кулёк, испакостишь! Ну что тебе стоит, недоскрёб твою мать? Переиграй с коньячишком! На что он утопленнику? Утопленник сверх всякой меры своё уже выкушал. Гарантирую, больше и грамма не примет… Позволь оприходовать? – указал на призрачно маячившую над водой бутылку. – Ну, Ямщичок, по плавникам да в баню?

– Мда-а… Ты с живого сдерёшь последнее… Ёшкин кот! Неужели и покойника не посовестишься?

– Гм, – холодея лицом, надвое ответил Гордей. – Дорога ложка к обеду, а после обеда её хоть и не будь.

– Ёшкин кот! Неужели сплаваешь цапнешь? Да это так… Всё равно… Как с могилы украсть цветок… яблоко… Это так низко!

– Низко… высоко… Не знаю, не мерил, – глухо пробормотал Гордей в спину Валерке.

– Валерий! – позвала Раиса. – Куда же вы? А интервью?

– Никаких ин… Что я вам расскажу? Про чужую землю? Про чужой значок?

– Но как же вот так?.. Сумерки… Ехать в народ со связанными руками… Остановитесь! Дайте я вам хоть развяжу руки!

Валерка помотал головой; съехал с дамбы на узкую гнутую тропинку и тут же пропал за поворотом, за первыми домами: по кривой дороге вперёд не видать.

На пустынном сумеречном берегу никого не осталось кроме Раисы и Гордея.

Между ними ныло тягостное молчание.

Раиса недоумевала, отчего всё так нелепо повернулось. И в том она единственно винила Гордея.

Гордею же не понравилось в Раисе то особенное участие, которое плесканулось из неё на Валерку.

– Хэх! – с ревнивой обидой сушил голову Гордей. – Поехал на мясотрясе с завязанными руками! Да он всю жизнь отжил со связанной волей, со связанной душой. Он у нас иэсэсовец…

– Эсэсовец?

– И-и!.. Иэсэсовец! Есть ИВОВ. А это ИСС. То инвалид Великой Отечественной войны. А это – инвалид советской

системы…[159 - «Судьбу народа России исковеркал тоталитарный режим… В России дана ясная оценка злодеяниям тоталитарного режима, и она не будет меняться». (Из статьи В.В.Путина в польской газете "Gazeta Wyborcza" от 31 августа 2009 года.)Президент России Дмитрий Медведев заявил, что режим, который сложился в СССР, был тоталитарным. («Известия». 7 мая 2010.)] Инвалид… Война тело изурочила. А система – и душу и все извилины мёртво спрямила на свой ранжир. Нет Человека… А то, что от него осталось… Хочешь ноги вытирай, хочешь – засылай строить светленькое будущее где угодно, в любой точке мира хоть для отдельно взятого папуасика. Только голодно крикнет «Щас!», штаны на верёвочке поддёрнет и побежит строить.

– Ойко! Что за чушь вы катите? Да вы переспали на солнце! Перегрелись!

– Он у нас ве-ли-ко-му-у-у-у-у-че-ник… Развяжи кто ему крылья – из него выскочил бы новый Ломоносов! Да кто развяжет? Система? Она мастерица лишь завязы-вать… Кто лучше него знает, где ему жмёт? Кто лучше него знает его узелки? И никто, ни-кто их за него не развяжет… Не сможет… А если б я лично мог… стал бы развязывать?.. Не знаю… Надо же! Заставил-таки этот пирожок ни с чем искупаться меня сегодня!

С низкого берега Гордей картинно пощупал ногой воду, поморщился и – не в охотку, да нужда! – бросился к бутылке с потухлыми в лиловых сумерках пятью звёздочками.

Несколько мгновений Раиса в оцепенении следила, как крепкорукий Гордей, с ленивой весёлостью напевая вполголоса:

– Ехал чижик в лодочке

В капитанском чине,

Не выпить ли водочки

По этой причине, -

метровыми сажёнками ломил к тем невидимым, призрачным звёздочкам.

А потом будто очнулась, стремительно пошла прочь.

К селу.

В Синих Двориках уже зажигали чистые, воскресные огни.

Послесловие

Вконец рассорился я со своей судьбой.

И что? Не бросила меня, идёт со мной.

    В.Сысоев

Все положительные сдвиги