Сева даёт мне заметку:
– Возьми Старикова. Твоего любимика.
– Если я позвоню в министерство геологии и кое-что уточню, то его информацию сразу забракую.
– Надо сделать. По плану для районных газет.
Я быстренько отредактировал. Больше делать нечего. Чем заняться? Или позвонить куда-нибудь кому-нибудь и зачем-нибудь?
Вспомнил одну шапочную знакомку. Набираю.
– Привет, Наташ! Ну, когда ты, незаходящая блуждающая звезда, появишься на нашем горизонте?
– Наверно, Толь, никогда. Я выхожу замуж.
– Кто же он?
– Он самый-самый!..
– Ну-ну… Как ты запоёшь через год-два? А чего у тебя голос хриплый?
– Вчера долго гуляла.
– Гулять так с ним. А лекцию по Израилю готовь Толя. Хорошенькое разделение труда. Кому вершки, а кому корешки. Она выходит… В люди… В жёны… Ты счастлива?
– Я не хочу говорить, чтобы тебя не расстраивать. А ты очень переживаешь?
– Если к другому мотнула невеста, то неизвестно кому повезло!
– Я не была твоей невестой. Ты ничего мне не предлагал.
– А ты что? Кто быстрей?
– А если б предложил? Пошла б?
– Год назад – да! И не говори так обо мне – кто быстрей.
– Мда-а… Все великие дела делаются молча. Так кто он?
– Кончает авиационный… Красивый…
– Куклы тоже красивы. Но они пластмассовые и внутри пусты. Ты споткнулась… Ты… Шла по красивой дорожке. Здорово споткнулась о пень. Всё гудит. В глазах мурашки. Ты ничего не видишь. Одна дорога, солнце и нет пня. Ты видишь радугу, видишь, что в дали твоей фантазии. А что под носом не видишь. А под носом пень. Нехорошо, что ты не знаешь самой главной моей тайны.
– Ну скажи, Толь. Ведь теперь всё равно.
– Нет! Её узнает только Она Единственная при мне. Ты добровольно покинула этот высокий пост. Кто-то будет тебя благодарить со слезами.
– Даже так?
– Даже так!
– А ты переживаешь? Ты меня забудешь?
– Я тебя вычёркиваю из жизни своей, как вычёркивают из блокнота устаревший телефон.
– Видишь, как легко. Вычеркнул и всё. Забудешь, женишься…
– Будто ты не забудешь. Вы уже подавали в загс бумаги?
– Нет.
– Так наседай. Добивай его. А то он ещё мигнёт куда в кусты.
– От меня в кусты никто не уёрзнет. Я и там найду.
– Славь Бога, что ты – о жестокая! – не досталась мне.
– Молись Богу.
– Молюсь. Вот ты бежишь замуж. А что ты приготовила на развод? Я уже отложил сто рублей.
– Я ведь не заработала. А у папы стесняюсь просить. Ты очень расстраиваешься?
– Скажи, ты одного меня так подкусила?
– Не одного…
– Ну, спасибо. Утешила. Не только со мной… Так поступают все женщины. Ну что ж… Походим ещё в запасных. Пусть этот матч сыграют без меня. Мне будет больно, когда тебе забьют первый гол. Ты играла хорошо. Били по твоим воротам. Ты отбивалась. Ещё ни одного гола ты не пропустила. Вратарь что надо! А вдруг ты получишь травму при первом голе? Твоя травма – моя травма. Я плачу, рыдаю и меня уносят с поля в лазарет. К тебе приходит твой штатный нападающий, и ты рада. Все поступают так. Ты люби его, жалей! – скороговоркой крикнул я и бросил трубку, будто змею.
– Я работать нэ пиду,
Я встречаю Помпиду.[194 - Жорж Жан Раймо?н Помпиду? – президент Франции в 1969 –1974. Впервые посетил Москву 6 октября 1970 года.]
Вкрадчиво пропел это Олег надо мной и ногтем постучал меня по плечу.
– Аиньки! Будя спать на ладошках. Пошли встречать Жоржика.
Вся редакция выкатывается на улицу.
У автобусов пол-ТАССа.
Секретарь парткома Пименов с камня кричит:
– Напоминаю. На Ленинском проспекте наши столбы 150 – 152. Между этими столбами наше место. Советские и французские флажки все берут здесь. Садимся!
7 октября
Болтовня
Калистратов просматривает газеты: