Тысячелетний путь литературы

Не надо забывать, что во все времена искусство, помимо прочего, выражало и мировоззрение современников. И мировоззрение, выраженное в той же «Божественной комедии», не только отличается от православного, но и, по сути, ему противоположно. Именно Данте и его «комедия» считаются одним из отправных пунктов западноевропейского «Возрождения». В эту эпоху стал формироваться и активно развиваться особый тип западной культуры – неоязычества, внедрённого в христианскую культуру. Не только дошедший до настоящего времени, но ставший основой западной экономики и политики. Это тип культуры, основанной на юридическом праве, вполне понятном для обычного материально-ориентированного сознания. Так в «Божественной комедии» и возникает образ «чистилища». Господь предстаёт перед западным сознанием не как Высший Судия – Бог-Творец, а именно как высший судья в юридическом смысле – назначающий наказание после смерти, за прижизненные прегрешения (преступления): безгрешных – в Рай, грешников – на «сковородку». В западном сознании грехом становится только преступление с точки зрения юридической, а не пойман, так и не вор! Рассудить по совести или по правде – для западного сознания – абсурд.

Однако тут возникла «небольшая» заминка. Остаётся большая часть людских душ – это так называемые «обычные» люди, миряне, не жившие жизнью святых праведников, однако не совершившие «тяжкие» грехи. Те, кого в обществах западного типа называют средний класс и которого в России никогда не существовало как серьёзной экономической единицы – ни при царе, ни после он не был основой государственного уклада. Нет его и ныне. Но на Западе он уже давно составляет основную массу населения. Кстати, знаете почему? Потому, что уже в средние века в Европе всякого рода отшельники, странники и бродяги, нищие и прочий «нереспектабельный» люд – считался преступниками и подлежал уничтожению. Кстати, последние массовые казни бродяг и преступников в Европейских государствах известны в XX веке! В нынешней Европе их селят в резервации и снабжают наркотиками, как людей не вписывающихся в «общий» людской стандарт. Таким путём достигается европейский гламур! Такое оно – истинное западное «(о)чистилище»…

При таком подходе к России, у нас в разряд людей «без определённого места жительства» попали бы не только лесковский «очарованный странник» и «слепой музыкант» Короленко, но и, прости Господи, Александр Свирский, Симеон Верхотурский, Серафим Саровский, Ксения Петербургская – сотни святых и тысячи иноков, не приемлющих мирскую жизнь, а уж «калики перехожие» и шагу бы не ступили. Чувствуете разницу? Но, похоже, что эту технологию – уничтожение «неполноценных людей», сегодня применили и в России…

А вот как быть со «средним» классом? Как его успокоить надеждой на спасение? Ведь ждать от него молитвенных подвигов, да и, вообще, «излишней» добродетели не приходится. Но тогда благополучная сытость – столь милая европейскому обывателю – не благо?

Тут-то, по законам развитого сервиса, и был подан образ «чистилища» как некоего реабилитационного центра, где несовершенная душа с помощью «дополнительных» страданий доводится до «кондиции». Такое вот гарантированное спасение, так что если ты не «дотянул» в земной жизни до «высшей» степени святости, то потом уже всё произойдёт автоматически. Прямая юридическая аналогия с земным существованием. Она возникает из доступности земному сознанию понимания земной жизни как некоего «зала ожидания», в котором на время пребывания должен быть обеспечен соответствующий сервис. Но где же акт спасения души, духовный подвиг, духовный труд? Его нет. Человек как бы «обречён» на спасение, если он христианин даже формально – просто после крещения носит крестик на шее. Зато у грешников нет вообще ни малейшего шанса. Их невозможно отмолить после смерти. А для чего тогда наши земные молитвы об умерших? И разве не всем душам принёс спасение Христос? И для чего он, сойдя во ад, вывел оттуда раскаявшихся грешников? Словом, очевидна разница, между законом и Благодатью, о чём и писал Иларион митрополит Киевский в «Слове о законе и Благодати».

Если представить два типа культуры того времени – русский и западный – в виде двух векторов, то векторы эти окажутся направленными противоположно. И если вектор средневековой культуры Руси направлен вверх – в небесные сферы, к вершинам духовности, то вектор культуры Запада – соответственно к земным благам. Это, можно сказать, «ключ» к разгадке сути спора между «западниками» и «славянофилами».

Можно ещё добавить, что стали формироваться два различных вида мышления: западный – рациональный тип мышления, основанный на логике, точном расчёте, прагматизме и материальной выгоде, на человеческом интеллекте; и российский тип мышления – основанный на творчестве, интуиции, эмоциональности и, почти утраченном нынче, но реально существующем понятии о Божьем промысле – антирациональном. Отсюда, кстати, в отечественной культуре возникает тип умельца «Левша, подковавший блоху» – высококлассный мастер, способный выполнить сложнейшую работу – не всегда имеющую практическое применение. Такой вид трудовой деятельности западному прагматику объяснить невозможно – зачем делать работу, если она не улучшает материальное благосостояние? Для православного человека разрешение этого спора дано в Святом Писании: «Не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих»[10 - (Мф.4,4)]

4

В 1453 году турки после полуторамесячной осады захватили Константинополь. Когда-то гигантская и могущественнейшая Византийская империя к началу XV в. сократилась до ничтожнейших размеров.

«Утверждение Унии с Римо-Католиками в Константинополе не принесло ничего кроме разделения на принимающих ложное объединение Восточной и Западной Церквей и категорически его отвергающих. Кроме того, после утверждения Унии в Константинополь прибыли военные послы из Италии, которым император доверил возглавлять оборону осажденного города. Но народ не желал служить латинским генералам, а более того, не желал защищать императора – предателя православной веры. Народ был морально подавлен до такой степени, что в Константинополе разносился лозунг: «Лучше мусульманская чалма, чем латинская митра». Можно ли было при таких обстоятельствах помышлять об единодушном отпоре внешнему врагу? Царство, разделившееся внутри себя, не может устоять»[11 - «Ферраро-Флорентийская Уния и гибель Византийской империи», высшие Православные Богословские Катехизаторские курсы при Перервинской Духовной Семинарии, слушатель IV курса диакон Борис Зыкунов. Москва 2004.].

Гибель Византийской империи – оплота христианства на юго-востоке Европы, страны с огромным культурным и идеологическим авторитетом – была воспринята во всей Европе и особенно на Руси как тяжелая катастрофа. Но, в то же время, Русь уже полностью освободилась от татарского ига и пошла по пути объединения и расширения своих владений, началось её возрождение. Россия стала единым централизованным православным государством, а её столица Москва – Третьим Римом.

Таким вот образом закончился первый «диспут» между западниками и славянофилами. Причиной такого положения, говоря коротко, помимо территориальных интересов, послужили вопросы чистоты и неизменности Христианской веры и неукоснительная приверженность Православия Новому Завету. И предыдущие пять веков Русь словом и делом доказывала своё право на это. «Православность давала народу твёрдое ощущение общности своей исторической судьбы даже в самые тяжёлые времена удельных распрей и татарского владычества» (Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн (Снычев) «Русская симфония»).

Впоследствии стали появляться мнения, что, дескать, Русь долгое время находилась чуть ли не под «гнётом» византийской культуры(!). Но, вновь и вновь обращаясь к истокам, к «Слову» Илариона Киевского, понимаешь, что не гнёт, но благодать Божья «…ибо иго мое – благо…»[12 - (Мф.11, 30)]. Исследования литературных произведений раннего периода подтверждают тот факт, что, являясь культурной наследницей Византии, Русь, тем не менее, создала свою собственную культуру. В качестве общедоступного примера можно взять русские народные песни. Вряд ли спутаешь их с творчеством других народов. Почему-то принято считать, что происхождением своим они обязаны ямщикам… Это нелепое предположение стало уже академическим. Но тем, кто хоть раз слышал церковное пение, пение молитв, возносимых над Русью уже более тысячи лет, должно быть ясно без всяких объяснений – где истоки этого жанра. Монашеский исихазм (стяжание благодати Божьей в уединенном безмолвии), учение о Фаворском свете, воспринятые и сохранённые в первозданной чистоте, творения иконописцев Феофана Грека (около 1340 года – после 1405 года) и Андрея Рублёва (1360–1430), жизненный подвиг Сергия Радонежского (1314–1392) и многих тысяч других русских подвижников свидетельствуют о возникновении самобытной национальной культуры.

В фильме режиссера Андрея Арсеньевича Тарковского (1932–86) «Андрей Рублев»[13 - Авторская версия (без купюр) «Страсти по Андрею».] (1971) – в сценах, где спорит Андрей Рублев (исп. Солоницын А. А.) с Феофаном Греком (исп. Сергеев Н. В.), а затем с изографом Данилой (исп. Гринько Н. Г.) – в популярной форме показан момент зарождения русской иконописной школы. Андрей Рублев отказывается писать «Страшный суд». Русская иконописная школа отличалась от византийской тем, что её иконы не устрашали верующих последствиями греховной земной жизни и Страшным судом, а несли свет Божией благодати. Этот-то свет, исходящий от русского православия, очень режет глаза его противникам…

И, с точки зрения современных позиций, в возникновении нового национального искусства – нет ничего удивительного, как нет ничего парадоксального в неоднократно повторяющемся феномене. Ещё в 30-е годы прошлого века академик Виктор Максимович Жирмунский (1891–1971) писал о том, что национальная литература не может быть замкнута сама на себя, изолированная от других литератур, иначе она обречена на «самообслуживание и провинциальную узость». Здесь мы имеем дело с редким в истории случаем, когда начало слияния двух культур и синтеза качественно новой культуры, так же как и появление письменного литературного творчества происходило одновременно.

Невольно возникает вопрос: для чего, собственно, Русскую культуру, пришедшую из Византии, то есть с Запада, отделять или даже противопоставлять западной же? Да хотя бы для того, что неоспорим факт: история Руси не вписывается в западную теорию «экономических формаций», вплоть до современного периода. В то время, когда «развивающийся» Запад переходил от «рабовладения» к «феодализму», Русь так же, как и ранее Болгария, смогла избежать этой позорной историко-экономической фазы развития.

Кстати, что касается работорговли, то и на Западе, и на Востоке, и впоследствии в Новом Свете она присутствовала при любой «экономической формации» в той или иной степени. Русь же, помимо того, что русских людей угоняли в рабство и продавали на рабовладельческих рынках всего света, никакого отношения к этому явлению не имела и, более того, активно с ним боролась. Вот хрестоматийный пример, часто приводимый авторами книг по русской истории: В 1096 году в Корсуни местным иудеем был замучен инок разорённого половцами Киево-Печерского монастыря Евстратий Постник. Еврей купил его у половцев, принуждал отречься от Христа, морил голодом, а в день Святой Пасхи распял его на кресте. На это событие православный мир откликнулся с величайшим возмущением; по приказу византийского императора Алексея Комнина было проведено расследование данного инцидента, и палач-иудей был казнен.

Достаточно вспомнить, что предком великого русского поэта А. С. Пушкина был раб, подаренный иностранцами Петру I. Вдобавок заметим, что Россия всегда была и по сей день остаётся многонациональным государством. Само слово русский издревле означало не столько национальность, сколько принадлежность к русской земле, помните в «Слове о полку Игореве»: «О, Русская земля…» именно этим словосочетанием назывались люди, проживающие на Руси, связанные с ней одной судьбой. Именно поэтому, «русский» – это прилагательное, обозначающее принадлежность к русской земле, в отличие от существительных: «немец», «англичанин» и т.д.

«Русская вера сложилась из взаимодействия трёх сил: греческой веры, принесенной нам монахами и священниками Византии, славянского язычества, которое встретило эту новую веру, и русского народного характера, который по-своему принял византийское православие и переработал его в своем духе».

«Философия каждого народа по глубочайшей своей сущности есть раскрытие веры народа, из этой веры исходит и к этой же вере устремляется. Если возможна русская философия, то только – как философия веры православной» (Павел Александрович Флоренский).

Все приведённые примеры не могут не свидетельствовать о том, что культурные традиции Руси и, соответственно, её литература, несомненно, имеют свои отличительные особенности, заключающиеся не только в византийских «корнях», но и в русской «почве».

II. Период раскола и смуты

Итак, к концу XV века сложилось единое Московское государство, управляли которым, благодаря православной вере, гармонично слившиеся власти политическая и духовная. Москва стала центром православия. Россия «выяснила отношения» с татарами и с Литвой и, расправив плечи, стала развиваться, расширять деятельность и налаживать внешние связи. Но принципиальное отношение к России, в целом, не изменилось. Успехи Москвы во внешнеполитических отношениях вызвали к противодействию новые силы: в конце XVI века появились грозные противники – Польша и Турция.

Тяжёлое положение Российского государства, вызванное изоляцией, внешнеполитической борьбой и необходимостью модернизации армии и политической системы, побудили пригласить иностранцев на службу московского Государя и поселить их в большом количестве в Москве. Следствием этого явилось влияние западной культуры, проникновение новых идей, изменение быта. Польша вообще с оружием в руках внесла католические традиции на русскую землю. Было оказано существенное влияние на систему духовно-нравственных ценностей извне, со стороны, то есть была попытка изменения духовной и культурной основы общества.

История России удивительно повторяется из раза в раз. Когда нам предстоит одолеть врагов в тяжёлых войнах – мы выносим все тяготы на своих плечах, но, когда нужно распорядиться собственными ресурсами, мы обязательно приглашаем иностранцев, то ли бывших, то ли будущих противников. Однако одно дело – использовать передовой зарубежный опыт, другое – отдать свою судьбу в чужие руки. Как правило, модернизируя экономику России, иностранцы стремились, прежде всего, к изменению традиционной религии, веры – заменить российскую систему духовно-нравственных ценностей западной. Но если в наше время привлечение Запада объясняют развитием техники и финансированием (?), то чем руководствовались в те времена? Думается, принятием за эталон культуры западного типа. Причин должно быть много. Во всяком случае, гораздо проще продать всё на сторону, чем возиться и преобразовывать. К нашему XXI веку России как государству исполнилось всего-то пятьсот с небольшим лет. И если учесть это, то выходит, что Россия не только не отсталое государство, а наоборот – развивающееся небывалыми темпами. И это ясно всем, кроме нас, а потому нас периодически втравливают в революции, перевороты и перестройки, когда наступает время разумных реформ и созидательных преобразований.

К моменту преобразований Петра I России было всего чуть больше ста лет. В таких случаях не надо бы нервничать и комплексовать перед «развитыми» соседями. И уж, конечно, созидая новое, не следует тут же бросаться разрушать всё старое и перетряхивать страну с головы до ног. Приняв тысячу лет назад Православную веру, Россия так до сих пор и не усвоила её основной постулат: человек грешен и подвержен страстям. А это значит, что рай – в смысле идеальное общество – на земле построить невозможно, а мечты о нём – от лукавого, хотя стремиться к социальной справедливости надо, с учётом того, что люди рождаются с неодинаковыми способностями и возможностями. Но войны были всегда и всегда будут, поскольку это следствие человеческих пороков, которые победить можно только силой духовной чистоты. Церковь Святая, выступая против насилия, никогда не выступала против защиты Отечества, более того, всегда считала это священным долгом истинного Православного верующего.

Мы не будем в данном случае оценивать события предпетровской эпохи – была ли это цепь ошибок или историческая необходимость. Рассмотрим только факты. Была и Флорентийская уния, т.е. церковное единение с Западом – измена православию. И оккупация поляками Москвы, и раскол церкви.

Ближайшим результатом сближения с иноземцами, якобы вызванного нуждами государства, явилось разделение общества на враждебные партии. Что было большим бедствием, поскольку многопартийность в России неизменно приводит к разрушению симфонии властей политической и духовной. Вражда неизбежно касалась изменения церковных порядков, так как весь быт Москвы зиждился на религиозной основе. Вспомните, как описано это у Н. В.Гоголя в повести «Тарас Бульба»: «Тогда влияние Польши начинало уже оказываться на русском дворянстве. Многие перенимали польские обычаи, заводили роскошь, великолепные прислуги, соколов, ловчих, обеды, дворы. Тарасу было это не по сердцу. Он любил простую жизнь козаков и перессорился с теми из своих товарищей, которые были наклонны к варшавской стороне, называя их холопьями польских панов. Вечно неугомонный, он считал себя законным защитником православия. … и положил себе правилом, что в трёх случаях всегда следует взяться за саблю, именно: когда комиссары не уважали в чем старшин и стояли перед ними в шапках, когда поглумились над православием и не почтили предковского закона и, наконец, когда враги были бусурманы и турки, против которых он считал во всяком случае позволительным поднять оружие во славу христианства».

Тем не менее, в духовной жизни в России в этот период наблюдался подъём. С этого времени до наших дней дошли русские духовные стихи. В дошедшей до нас форме они существовали уже в XV-XVI веках – время расцвета русской духовной поэзии. Они пелись как песни «каликами перехожими». Судя по описанию в стихах Сергея Есенина, их можно было слышать «в оригинале» ещё в начале прошлого века:

Приходили калики деревнями,

Выпивали под окнами квасу,

У церкви перед затворами древними

Поклонялись Пречистому Спасу.

Пробиралися странники по полю,

Пели стих о сладчайшем Исусе.

Мимо клячи с поклажею топали,

Подпевали горластые гуси.

(С. А. Есенин «Калики» 1910 г.)

Духовные стихи – это народные песни на религиозные сюжеты. «Высота религиозного чувства и обширность познаний, отраженные в стихах, столь резко обличают несостоятельность точки зрения на русскую историю, предполагающей «темноту» и «невежество» средневековой Руси, что исследователи XIX-XX веков вынуждены были придумывать самые неуклюжие объяснения, дабы спасти честь «исторической науки» … Достаточно просто быть церковным, от сердца верующим человеком. Тогда станет понятно, что народ пел от полноты сердечного чувства, созидая духовную поэзию как молитву, под благодатным покровом покаяния и умиления, свидетельствуя тем о богатстве своего соборного опыта…», – пишет об этом митрополит Иоанн (Снычев) в книге «Русская симфония». «Певец духовный стихов, – далее пишет он, – не мудрствует лукаво, не «растекается мыслию по древу» немощного человеческого рассуждения. Он верует:

А я верую самому Христу,

Царю небесному,

Его Матери Пресвятой Богородице,

Святой Троице неразделимой.

Живя в мире церковного опыта,

народ твердо знает, что вся

вселенная управляется всемогущим

промыслом Всеблагого Бога:

Основана земля Святым Духом,

А содержана Словом Божиим.

.............................................