Планета Крампус. Роман

Алексей поковылял к своей кровати. Сосед то всхрапывал, то беспокойно ворочался. Где-то раздавалось едва слышное шептание – это, наверняка, читал молитву Файзулин.

Вдруг Алексей отчетливо различил немецкую речь:

– Oh, Mein Gott! Warum hast du mich so hart bestrafft? Du hast mich in ein fremdes Land geworfen. Du hast mich von meiner Familie getrennt. Du hast meine Sehkraft genommen. Du hast alles gemacht, damit ich diese Welt verlasse. Wof?r das alles, lieber Gott?[30 - О Боже! Почему ты так жестоко наказал меня? Ты забросил меня на чужбину. Ты разлучил меня с семьей. Ты отнял у меня зрение. Ты сделал так, чтобы я покинул этот мир. За что все это мне, господи?]

И тут же Алексей услышал недовольные слова:

– Це хто тут бурмоче, чи нимець?

Немецкая речь тут же прекратилась.

– Тихо, дядя, – сделал попытку успокоить пробудившегося часовой.

– Чого тыхо. Я пытаю – чи це нимець?

Часовой замялся с ответом. Моряк, а это был он, наседал:

– Для чого цю вражину зи мною поруч поклали? Та я цю нимчуру ось циэю рукою зараз задушу.

Голос моряка становился более угрожающим и громким. Под ним скрипнула кровать. Дело принимало неприятный оборот. Но тут в палату вошла медсестра Ася и подлетела к моряку:

– А чего мы не спим, Максим Тарасович?

– Хиба тут поспишь! – взвился моряк. – Нади мною вырышылы познущатыся. Бач, Ася. Нимчуру пидлу, вражину прокляту поруч поклали. А мене нудить вид циэй близькости…

Пока Ася спорила с моряком, часовой отлучился от немца и подошел к Алексею.

– Товарищ, – наклонившись к его уху, прошептал часовой.

– Ну? – ответил Алексей.

– Ты говорил, что немец хотел свежим воздухом подышать…

– Говорил. И что?

– Так я согласен. Доведу его до места. Только куда вести-то?

– Тут, недалеко…

– Так пойдем. А то сам ведь, наверно, видишь, – заторопил Алексея часовой, – какая из-за него заваруха начинается.

8

Когда Алексей сообщил немцу, что предоставляется возможность подышать свежим воздухом, тот обрадовался. Все его тело под одеялом вздрогнуло, задвигались руки, пришли в движение и ноги. Он сделал попытку подняться самостоятельно. Но встать на ноги ему помог охранник. И как только немец с помощью своего «ангела-хранителя» сделал первый шаг в сторону двери, к ним тут же подоспела и медсестра Ася, закончившая разговор с моряком.

– Опять гулять? – поинтересовалась она. – Я вам помогу.

Как только они начали удаляться от палаты, там раздался голос пробудившегося лейтенанта.

– Взвод, становись! – бредил раненный в голову офицер. – Равняйсь!… Рядовой Опарин, встать в строй…

Они вчетвером благополучно добрались до лестничного марша и поднялись к окну. Воздух был насыщен табачным смрадом. Алексей поспешил открыть окно. Свежий воздух потянул сразу. Немец сопел, наслаждаясь утренними летними запахами.

Медсестра Ася оставила мужчин, сославшись на неотложные дела. Часовой, встав в сторонке, с наслаждением курил.

Немец, с помощью охранника, конечно, уселся на широкий подоконник. Алексей стоял напротив него, опираясь на костыли.

– Какой это этаж? – неожиданно поинтересовался Вилли.

– Третий, – ответил Алексей.

– А что находится под окнами, вы видите?

– Спортплощадка. Ближе к окнам – баскетбольные щиты с кольцами. А правее – футбольное поле…

Немец несколько задумался и продолжил разговор.

– А знаете, Алекс, какой у меня замечательный дед был? Дедушка Франц. О-о-о! Он со мной возился с утра до ночи. Мы с ним играли в разные игры, ездили в лес за грибами, рыбачили…

Вилли увлекся воспоминаниями. Он вспоминал, как с дедом играл в футбол.

– Знаете, у нас рядом с домом роскошная детская площадка была. На ней два старых тополя. Вот пространство между ними – это и были наши ворота. Но что примечательно, площадка эта была окружена зарослями кустарника и каких-то мелких, низкорослых деревьев. А в этих зарослях – вы не поверите: полно жило диких кроликов. И почти вся площадка была усыпана их пометом…

– Ах, вы извините, – спохватился Вилли. – Я, действительно, об этом могу бесконечно говорить. Но это сейчас неважно. Важно другое… Да, сейчас надо говорить о другом…

И немец снова замолчал, обдумывая, о чем же более важном, по его мнению, надо было говорить сейчас.

– Может это такой пустяк, Алекс, но я вам все-таки поведаю о нем. Не с кем мне больше сейчас даже о пустяках поболтать. Знаете, мне довольно трудно привыкнуть к моему теперешнему состоянию, когда я постоянно нахожусь в беспросветной темноте. Я даже не знаю, когда я бодрствую, а когда сплю. И это для меня так странно. Я вот сейчас разговариваю с вами, а сам думаю – а не снится ли мне это все? И это ощущение не изменится, если я даже попрошу потрогать вас, чтобы убедиться, что передо мной вы – живой человек, которого зовут Алекс. И этот человек реально существует.

Вилли, возможно, и улыбнулся, но улыбку на лице, упрятанном в бинты, разглядеть, конечно же, было нельзя.

– Ведь вы реально существуете и находитесь сейчас здесь, возле меня, да, Алекс? – спросил он.

– К счастью, да – пока существую. Пока живой, – усмехнулся Алексей. – И действительно нахожусь рядом с вами. Я надеюсь, что, к счастью, и я не сплю.

– А если бы я сейчас спал и видел такой сон, как мы с вами общаемся, знаете, Алекс, это было бы для меня приятное сновидение, – признался Вилли.

– Стало быть, – поддержал «спальную» тему Алексей, – вам приходится видеть сны и не очень приятные.

– К сожалению, да, – подтвердил Вилли. – Знаете, Алекс, совсем недавно мне приснилось… И это хорошо, что приснилось, а не случилось на самом деле, – поспешил заметить Вилли, – такое странное, случившееся со мной событие…

Вилли умолк, собираясь с мыслями или пытаясь убедиться, что рассказ будет интересен Алексею. Но Алексей молчал. И Вилли, тем не менее, продолжил:

– Снится мне, что я нахожусь на крутом склоне скалы. Как я туда угодил, неизвестно. Но это и не важно. А вижу – впереди, надо мной, столько разных цветов, ярких, красочных, пестрых… А над ними такие причудливые птички, и тоже самой яркой и разнообразной окраски… И бабочки… И все это так ярко освещено солнцем…. Хотя солнышка я не видел, – признался Вилли, – но был такой день… Светлый, теплый… И это все было настолько радужно, привлекательно, заманчиво… наверху. А глянул вниз – о, боже! Кромешная темнота, глухая непроглядная ночь. Не видно ничего. Нельзя даже определить высоту скалы, на которой я неведомым чудом оказался. Вы представляете, Алекс?

Алексей хотел было найти какие-то слова, но Вилли, не дожидаясь ответа, продолжал:

– А сил у меня, как оказалось, не было никаких. Но я все-таки делал попытку за попыткой, чтобы продвинуться вперед – так меня манил солнечный, яркий, светлый день впереди и пугала непроглядная ночь подо мной.