Дрожишь, гудит Нева, кренятся зданья,
И ворон сел на голову Петру —
Дурное предзнаменованье.
Того гляди, услышишь: «Never more»
И сгинет всё, и древней станет тенью,
И только строк обрывки про узор
Чугунный, про державное теченье…
1990
«Мне город шепчет неустанно…»
Мне город шепчет неустанно,
Хоть всё прощальнее и реже,
На Невском или на Расстанной,
Большой Московской и Разъезжей.
То на мгновенье остановит,
То на ходу бормочет шало,
На позабытом слове ловит,
На том, что было и пропало.
Балконов стройные извивы,
Колонн коринфские причуды,
И льды Фонтанки молчаливы,
И зимние на них этюды.
А он всё шепчет неумолчно,
Всё явственней и безответней,
То в утра миг, то в час полночный,
То зимнею порой, то летней.
1990
«Снова к улицам тянет знакомым…»
Снова к улицам тянет знакомым,
Переулкам, дворам проходным,
Обдаёт чем-то тайным, родным,
Хочет за душу взять каждым домом.
И брожу, и брожу день за днём,
Всё мне чудится – молодость встречу,
Только страшно: а что ей отвечу,
Коли спросит – узнать бы, о чём…
Потому что она-то права,
Да вот жизнь – но с неё разве спросишь,
И прощально слова произносишь,
Понимая, что это слова…
1990
«На краю квадратной льдины…»
На краю квадратной льдины
Селезень уснул,
Убегает Мойка длинно
В петербургский гул.
На одной торчит он лапке,
Яркий, как макет,
Но притом живой и зябкий.
Тает, тает след.
Тёмных зданий отраженья