Перцовый смузи

***

В окне закрыв тусклый свет лампы, мелькнула голова. Любопытный взгляд впивался в полутьму пытаясь разгадать очертания силуэтов.

– Она привязана. – Гулкий хрипловатый баритон позади, сотряс воздух.

– Я, пожалуй, посмотрю, не стоит беспокоиться.

– Воля ваша. – Развел руками силуэт в белом на другой стороне коридора, и скрылся в темноте сумрака.

Он вошёл, приглушенный свет ворвался в палату, походившую на одиночную камеру с единственной узницей, тонкий силуэт изящно обрисовала белая ткань простыни. Подойдя ближе, парень увидел фарфоровую кисть, туго прикованную толстым ремнём из грубой свиной кожи. Ему стало жаль её, на руке не было ни единой потертости, Катя не сопротивлялась, не то что остальные, она была другой. Прекрасное, идеальное создание, изысканное творение, чарующий ангел, сошедший с небес. Он расстегнул ремень, высвободил тонкую белоснежную руку, как она была прекрасна.

Девушка пошевелилась. От его прикосновений огромные голубые глаза распахнулись, всем телом она вжалась в подушку, испуганно ловя его дыхание. Он улыбнулся.

– Кто вы? – Раздался трепещущий едва уловимый голос.

– Я ваш новый доктор.

– А… – его слова сняли оковы страха, он больше не пугал её, и не интересовал, она отвернулась, уткнувшись в стену.

– Я пришел посмотреть как вы.

– Все хорошо… – Бесчувственно бросила она.

– Вы слишком долго спали.

– Я не спала. Я гуляла.

– Но где, вы не выходили из палаты уже больше года.

– А разве для того что бы гулять обязательно нужно куда-то выходить? – На её лице мелькнула улыбка.

– Может, поговорим об этом?

– К чему пустые слова, если все решения уже приняты.

– Вы здесь, потому что вам нужна помощь. И так решил суд.

– Но я не делала того, в чем меня обвиняют.

– Я верю вам, но другие нет.

– Тогда почему не отпустите, почему держите меня здесь в этих стенах, заковав ремнями?

– Потому что вы опасны.

От его слов на её глаза нахлынули потоки слез, закрыв освобождённой рукой лицо, от чужих глаз она всячески пыталась скрыть их, но не могла.

– Преодолеем пограничное состояние и…

– Пограничное, – переспросила она, – граничащее с разумным, или выходящее за границы вашего понимания.

– Вам, Катенька, нужно немного времени.

Произнеся её имя, он совершил роковую ошибку. Тонкая холодная рука впилась в гортань. Голубые глаза потемнели, блеснув дьявольским пламенем. Она заговорила, на уже не так, все изменилось в ней: глаза, лицо, звучанье голоса. Перед ним было уже не то чарующее создание, которым он умилялся мгновенье назад, перед ним был демон, восставший из глубин ада.

– Как ты заговоришь теперь? Да и сможешь ли? Я могу забрать у тебя все, здесь и сейчас, все к чему ты шел, чего так хотел, к чему стремился, ведь это все ничего не значит без жизни, а твоя жизнь сейчас в моей руке.

Оглушительный смех заиграл в палате, раскатами вырываясь на свет, поднимая волну такого же жуткого смеха эхом отзывающегося с обеих сторон коридора. Мячом прокатившегося по всем этажам превратившего тишину в беспорядочный говор роя. Парень пытался освободиться, разжать её тонкую хрупкую руку, но с каждым его усилием она все крепче сжимала гортань, хруст которой сливался с её смехом. Катенька с умилением вглядывалась в его глаза полные ужаса. Казалось, она получала от этого удовольствие, но убивать его она не хотела, у неё был совсем другой план.

– Ты не такая, – хрипя от боли и нехватки воздуха из последних сил шептал врач, – ты не можешь.

– Я не она, я смогу. Её вы убили, убили своей жестокостью и лицемерием. Убивали пороками и корыстью. Она не хочет жить в этом мире, среди таких как ты и других таких же как и ты. Прогнивших, насквозь пропахших ложью. В какую оболочку вас не завернуть гнилое нутро все равно возьмет свое. Вы не достойны этой жизни.

– Кто ты?

– Я, та кто защищала еще и буду защищать. Вам не отобрать у меня свет этого мира. Вам не закрыть меня в чертогах её сознания. Я слышала все, все что вы ей говорили. Не ты, тот, кто был до тебя, он был слаб – его слабость пахла трусостью через каждую его пору.

– Ты убила его?

– О… нет… – её хватка немного ослабла, дав возможность на глоток воздуха. – Он сам убил себя, еще до того как вошёл сюда, ещё задолго до встречи со мной, он убил себя алчностью. Замуровав в грязевой жиже жадности свою душу. Он сидел на своих деньгах доставшихся ему ценой чужих слез. А нужны ли они ему теперь?

– Я не знаю, он уволился.

– Он умер, второй раз, но впереди и третий. А ты? Зачем ты здесь.

– Я просто люблю тебя. – Слеза скатилась по его щеке, её рука опустилась.

***

Путь был ей хорошо знаком, его она проходила каждый день, каждую ночь, но дойдя до рубежа, возвращалась в тело. Теперь оно с ней. Теперь она знает, что способно остановить тьму внутри неё.

БЕЗДНА

Солёные языки взбивая пену жадно облизывали ступни, смывая следы на песке, обдавая побережье морской прохладой. Солнце тонуло в голубой пучине, последними лучами лаская гладь безмятежных волн. Шаг за шагом она робко приближались к силуэту склонившемуся у кромки воды.

– Я ждал тебя. – Бархатный баритон слился с шёпотом волн.

– Я здесь, – она улыбалась, пытаясь скрыть накатывающийся поток слез, – как красиво!

– Он еще не готов, поможешь?

– Ты же знаешь, я плохой архитектор.

Замок был чудесен. Каждый изгиб рассказывал свою историю. Город иллюзий оживал в его руках. У готической ограды расположились песочные торговцы. Ремесленные кварталы рисуя идеально прямые линии сбегались к центральной цитадели, над которой величаво красовался прекрасный замок.

– Тебе нравится?

– Смотришь, и время переносит в средневековье. Ты создал целый мир.