Перцовый смузи

КОЛЫБЕЛЬ

Если мы чего-то не видим, ещё

Не означает, что этого нет…

Пустая линия горизонта утыкалась в фиолетовую даль, чуть выше плыли облака, очерченные розово-голубыми переливами. Сияние подгонял лёгкий ветерок – художник, озоновых слоёв поверхности. Но, идеальная колыбель жизни была пуста.

Сероватая почва, местами багрово-красная, кое-где отдавала золотыми переливами, особенно красива была с наступлением ночи. Её краски оживали, в сумраке уходящей звезды, проявлялись длинные волны ультрафиолетового диапазона, едва уловимые для человеческого глаза. Затем наступала пора радия, бело-синее свечение распада, извилистыми узорами расписывало темную сторону планеты. Это было похоже на бег нейронов по коре головного мозга, чарующее зрелище радовало до рассвета. А потом краски ночи бесследно исчезали.

Новые миры привлекали мои фантазии с самого детства. Разглядывая звёздное небо, я подолгу размышлял о том, сколько неизведанных тайн скрывают его сияющие переливы, сливающиеся в созвездия, системы и галактики.

А сейчас, на заре своего цикла, стоя в тиши девственной пустоши, красками которой наслаждалась вся команда через окно иллюминатора, в миллиарде зигов от дома, я стою, раскинув руки, пытаясь обнять едва уловимые потоки ласкающие Омус. Окинув взором безжизненную пустоту, даже не знаю с чего начать. Это была моя первая ошибка. Собирая экспедицию, я был уверен в том, что эта планета обитаема, ну или хотя бы на ней теплится хоть какая-то частица жизни. Показатели биллиметрии самые благоприятные. Смеси газов, почти сносные для человеческого дыхания, разряжены, как на подступах к Эвересту, дышать ими можно, но с непривычки сложно. Я сделал вдох, частицы удивительной атмосферы радужной планеты диким танцем заиграли в лёгких, это стало ещё одной моей ошибкой.

Что-то больно ударило в лицо. Сильный, но в то же время почти не осязаемый поток концентрированного ветра или сгусток одно полярных газообразных частиц… что это? Ещё удар, а за ним ещё пара, град из бесформенных сгустков забарабанил по телу, тактильными раздражениями, отбивая участившийся от страха пульс.

Ноги стали ватными, руки – не поднять, да и просто пошевелиться не было никакой возможности. Может это разновидность фантомов, скрытых от человеческого глаза при сиянии Асириса. Но нет. Несмотря на то, что ничего не происходит, я точно чувствую эти движения. Сознание, мучают ощущения рыбы, пытающейся понять, что есть вода. Невидимый снег комом налип со всех сторон, окутав тело грузным одеялом.

***

– Кто я? Или, вернее сказать, что я?

Невидимая нить тянула бесформенный сгусток энергии к центру чего-то необъятного, далёкого для человеческого восприятия. К ядру стремились тысячи таких же частиц, они были повсюду, заполонив пространство неизмеримым потоком.

– Я жив? Но, если я жив, то почему не вижу своего тела? Но, я, ещё я! Ведь, я… думаю, чувствую, но не ощущаю. Вижу и слышу, но не имею ни тела, ни формы. Я лечу, но куда и зачем? С каждой минутой всё дальше и дальше отдаляясь от спасительного шлюза корабля, от которого сделал лишь два шага, взять пробы грунта.

Паника! Нахождение в этом многомерном мире разрывало сознание гранями новой реальности. Знакомый мир рушился на глазах, словно огромный карточный домик. Воплощение худшего кошмара, медвежьего капкана, в который только могло попасть сознание. Но ощущения… Они реальны, пусть и не привычны.

Раньше, я чувствовал телом, которого сейчас нет. Пульсирующая вибрациями река поглотила меня в объятьях своего потока. Слившись с её водами, плыву, уносимый, вихрем подводного течения, но чего, не понимаю. Страшно и приятно одновременно. Такого блаженства я не испытывал никогда. Гармония царила внутри и снаружи. Я, ощущаю себя частью чего-то целого, полного, огромного, безграничного, вселенского. Меня приняли ласкающие потоки энергии.

Сгусток, центр на который были направлены вектора движения, всё ближе. Научный интерес вступил в схватку с инстинктами дикого ужаса. Ещё не вижу, но уже чувствую это. Так близко к ответам на все свои вопросы я не был ещё никогда. Оно поглощало меня, придавая формы. Как приятно вновь видеть свои руки и ноги, снова ощутить тело даже внутри чего-то огромного и бесформенного.

– Тебе так привычней?

– Как? – Я был удивлён приятному бархатному женскому голосу, струившемуся из ни от куда.

– В физическом теле.

– Конечно! – Усмехнулся я. – Ведь это моё привычное состояние.

– Всего лишь оболочка, одна из миллиардов, ядро может принять любую из них.

– Это как? – Я внимательно осмотрел свои руки, шевеля пальцами, но ничего так и не понял.

– Что на знакомой планете ближе тебе по духу?

– Вода. – Сказал я первое, что пришло в голову.

– Хорошо. Не бойся. Просто ощути это.

Рывок. Лёгкое головокружение. Я чувствую, простором и глубинам нет края. Волны рябью бегут по моей глади, жизнь кипит внутри. Я понимал её, каждое существо живое и не живое, от огромной многометровой рыбины, до малюсенькой икринки. Слышу их голоса, чувствую малейшее движение плавников, сливаюсь с ним. И в то же время слышу как мои воды, бушуя, бьются о скалы, чувствую, как их же ласкает огненный песок, и улетаю, высоко в небо, сливаясь с белоснежным облаком. Меня обнимает приятная сладость песка и ледяной шёпот могучих глыб. Каждая частичка наполнена, всё имеет свой смысл, свой цикл, свою форму. А я то, что объединяет всё это, основа всего многообразия жизни. Таким целым, наполненным и могучим, я не чувствовал себя ни когда.

– Понравилось? – Вновь встряхнул пустоту нежный голос.

Оглядел свои руки, больше ни океан, ни вода, не лёд и не пар, я, снова – я.

– Кто ты?

– Никто, ничто и ничего. Но всё, и везде.

– Как это возможно?

– Я, сознание, как и ты, и всё другое в этой вселенной, начало всего.

– Но… как такое может быть?

– Не задавай лишних вопросов, просто смотри и чувствуй.

Темно. Тихо. Пусто. Я – маленькая чёрная точка, внутри трепещет. Наполняюсь, но не росту. Тяжело. Вот, вот моя же масса меня и раздавит. Чувствую в себе тяжесть миллиарда галактик. Полон.

Пустота вокруг заиграла волнами, прожорливо поглощаю её просторы, расширяясь, увеличиваюсь со стремительной скоростью. Я огромен, в триллионы раз больше тысячи океанов. Внутри царствует хаос, частички сталкиваются слипаются растут, стремительно наращивая массу, кружась в танце под симфонии вибрации энтропии. Формируются. Погибают и рождаются вновь. Приобретают вектор, сталкиваются сгоняя друг друга с орбит в борьбе за жизнь. Я чувствую тепло сияющих звезд. Понимаю языки зарождающихся чудес. Большие и массивные играют в салки с малютками, притягивая ближе к себе, расставляя по местам, кружа в диких магнитных вихрях.

Они творят, и я могу. Играть завитками бурлящих потоков. Могу говорить языком созвездий. Давать и забирать. Преображать и уничтожать. Я – космос, и это прекрасно! Бескрайний и безграничный. Художник первопроходец, рисующий изгибы будущего. Творящий, бесформенный разум, но чувствую каждую частицу необъятного тела. И другие такие же тела. Слышу говор их вибраций, вижу чудеса фантазии. Нас миллиарды. Это прекрасно. Мы, часть единого ядра, основа жизни, её начало. Я понимаю частицы, осознаю то, о чём раньше не мог и подумать. Всё вокруг нас живое. Сознание оживляет, придавая формы, рисуя образы и миры. Как в детстве, леплю фигурки из молекулярного пластилина. Я осознал, что есть жизнь.

– Ты чувствуешь это?

– Да! – Шептал я в эйфории блаженства. – Чувствую!

***

– У него кома!

– Мы можем что-нибудь сделать?

– Что можно сделать в этой консервной банке?

– Да что с ним? Он не пробыл на поверхности и двух минут.

– Все показатели в норме, но что странно, мозг словно умер, ни одного импульса.

– Но так не должно быть.

– Сам посмотри!

Луч пытался проникнуть на корабль, искал щель, рисуя узоры у самого иллюминатора. Было принято решение улетать с существующим, но безжизненным телом на борту, лишь вступившим на неизвестную планету, оставив на ней само начало.

Я видел всё. Наблюдал, как над моей оболочкой в панике суетится весь экипаж. Хотелось кричать. Барабанить кулаками об обшивку. Я здесь, я жив, я не умер. Но, никто не слышал криков, не замечал выводимые узоры, всем было не до меня, они были с ним, в этом спектакле собственной смерти я был безликим и безмолвным зрителем. Не способным пробиться, сквозь железную оболочку корабля, к своей прежней жизни.

– Границ нет, есть только видимость ограничений. – Ласково прошептал на прощание голос.