Волчье логово

Он сидел на каменном полу, опираясь на руки. Вся его поза напоминала позу дикого зверя, готовящегося к прыжку. Сквозь падавшие на лоб, мокрые от пота волосы, жестоким огнем горели злые, сверкающие глаза. Ужасно искаженные гневом и яростью черты придавали ему сходство с хищной, кровожадной птицей. Коленопреклоненный и разгневанный сарацин был поистине страшен…

– Однако, у вас весьма странный способ благодарить ваших спасителей, – со слабой улыбкой молвил граф.

– Но как вы сюда попали?

– Мы узнали, что барон де Кистель совершил нападение на ваш монастырь…

– А где он сам? – растерянно спросил Жозеф, ища взглядом неистового барона.

– Там, – ответил сеньор де Сюрмон, указывая на выломанную дверь.

Монах медленно поднялся с пола и подошел к двери. На пороге лежало окровавленное тело барона де Кистеля. Его мертвый взгляд был устремлен в небеса. Бескровное лицо барона заливали розовые лучи рассвета…

– О, – хрипло произнес сарацин, отводя взгляд от этого печального зрелища, – еще один жестокий человек нашел себе успокоение. А Сесиль стала вдовой… Но кто его убил?

– Я, – угасшим голосом ответил граф де Леруа.

XXXIV. Вдова

Мужеубийца-пани,

В кровавом одеянье,

Плутает по полянам.

А ночь темна, беззвездна,

Подернута туманом.

Заухал филин грозно,

Повеял ветер сонно,

И каркнула ворона.

Адам Мицкевич «Лилии»

Расчет, расчет, приятель! От поминок

Холодное пошло на брачный стол.

У. Шекспир «Гамлет»

В глубокой задумчивости стояла баронесса де Кистель в просторном дворе своего замка. Перед ней на изорванном плаще лежал ее мертвый супруг и господин. Небо было светлым и безмятежным. Ни единого облачка не было видно на горизонте. Ветер развивал длинные, огненные косы и тяжелое, лиловое платье Сесиль. Теплые солнечные лучи тихо ласкали ее бледное, замкнутое лицо.

Ни боли, ни радости, ни тоски, ни ненависти не было в ее охладевшем сердце. Стоя над окровавленным телом своего мужа, она не чувствовала ничего, кроме теплоты весеннего солнца…

Около десяти лет жизнь этого жестокого, грубого человека была тесно связана с ее жизнью. Но они так и остались навсегда чужими и холодными друг к другу. Теперь никто не будет больше врываться в ее комнату, бесцеремонно нарушать ее одиночество, хохотать в лицо пьяным смехом и против воли заключать ее в железные, отвратительные объятия… Теперь все кончено. Она свободна и может поступать со своей разбитой жизнью, как пожелает.

Правда, наверху в своей комнате горько плачет Робер, лишившийся отца. Бедный мальчик так мечтал когда-нибудь отправиться с бароном в славный поход… Но его тоска продлится недолго. Детское горе забывается так скоро! И назавтра сквозь слезы уже проглянет сияющая и безмятежная улыбка…

Сесиль нервно передернула плечами, провела рукой по волосам и подставила лицо теплому, нежному ветру. Она стояла у порога новой жизни. Теперь все ее дни будут проходить в развлечениях и в безудержной скачке по полям. Теперь она будет просыпаться лишь для того, чтобы увидеть наивную, чарующую улыбку своего сына! Свободна. Удастся ли ей теперь получить Волчье Логово? Удастся ли навеки сделать счастливым своего Робера?.. Когда исполнятся все эти дерзкие и манящие мечты, она вырвется к простору и свету и полетит… Куда?

Сесиль опустила голову. Она почувствовала внезапную усталость и подавленность. Как тесен, как печален этот мир! Она судорожно вздохнула и устремила растерянный, остановившийся взгляд на безоблачный, пустой горизонт…

В эту минуту к ней подошел брат Колен. Он был послан из монастыря в замок, чтобы привезти тело сеньора де Кистеля в жилище его предков и утешить баронессу в ее печали.

– Сегодня тепло, – обронила Сесиль, не глядя на стоявшего рядом монаха.

– Да, – так же равнодушно отвечал он.

Они продолжали стоять молча. Брат Колен, казалось, не собирался обращаться к баронессе со словами утешения и поддержки. Быть может, он видел, что ей это не нужно.

– Баронесса позволит задать ей вопрос? – наконец произнес он очень вежливо, но холодно.

Сесиль едва заметно кивнула.

– Почему барон де Кистель так внезапно решил напасть на наш монастырь?

– Не знаю. Он никогда не посвящал меня в свои планы. Барону было свойственно принимать поспешные и необдуманные решения… Это его и погубило.

– А откуда монсеньор де Леруа узнал о походе сеньора де Кистеля?

Сесиль повернулась к монаху. Ее глаза были прищурены от яркого солнца. Ветер играл с волосами.

– Я ему сообщила, – дерзко бросила она.

На лице брата Колена отразилось неподдельное удивление.

– Вы? Но зачем вы это сделали, мадам де Кистель? Вы ненавидите брата Жозефа, вы хотите получить Волчье Логово. Для вас было бы намного лучше, если бы ваш враг погиб от безжалостной руки барона, а монастырь уступил вам его владения…

– Я надеялась на это, – прервала его Сесиль. – Дорого бы я отдала, чтобы здесь, рядом с бароном, лежал и мой проклятый кузен… Я намеренно отправила гонца к графу слишком поздно. Я думала, что барон возьмет монастырь и убьет Жозефа. А потом приедет государь и заключит барона в тюрьму. Да, я, как и все остальные, устала от жестокостей и произвола моего мужа! К чему теперь это скрывать?

– Хороший замысел, – заметил брат Колен. – К сожалению, злые силы часто расстраивают искусные планы людей…

– А Жозеф все еще жив! – с болью в голосе воскликнула баронесса. – Неужели этот демон прошлого будет вечно властвовать над моей несчастной жизнью?!

– Да нет, Жозеф вовсе не демон. Для этого у него не хватает хитрости. Он всего лишь мрачный безумец.

Мадам де Кистель пристально взглянула на своего собеседника. Но она ничего не смогла прочесть на этом спокойном, невзрачном и закрытом лице.

– Вы тоже не любите его? – спросила она.

– Жозефа? – рассеянно переспросил брат Колен. – Дело совсем не в нем… Я вообще не люблю людей.

– Их никто не любит. В этом мире все ненавидят друг друга! – с горячностью воскликнула Сесиль.

– Это правда.