Грань искупления

– А кто сказал тебе, что я Адриан? – шепчет он мне на ухо, продолжая сжимать шею. Я широко открываю глаза, сжимая ноги, потому что из-за его спины выходит еще один человек в маске крика.

Я смотрю на мужчину позади, который слегка наклоняет голову в сторону. Глаза переключаются на того, кто стоит рядом, а всхлип растворяется в груди, так и не находя выхода. Страх сменяет возбуждение, а реальность кажется искаженной, испорченной и неправильной. Меня пробивает озноб, хотя на лбу выступает испарина из-за резкой смены температуры. Тошнота поднимается к горлу, а тревога сжимается вокруг горла, подобно пальцам моего душителя.

– Что вы хотите от меня?! – мой голос срывается, а ноги начинают неметь.

Они молчат. Продолжают стоять неподвижно и молчать, что вызывает чувство кошмарного сна. А может быть этого не существует? Может, я все себе придумала?

Рука на моей шее сжимается настолько, что мне не хватает дыхания. Пальцами он пережимает сонные артерии, и я чувствую, как эйфория и страх накрывают меня. Тело кажется чужим, но я ярко чувствую его пальцы на своем теле, которые отдают покалываниями по коже. Он резко разжимает свои кандалы, отчего я отключаюсь на несколько секунд, наслаждаясь воздухом, который могу вдохнуть.

– Думала, что останешься безнаказанной? – говорит кто-то из них так громко, что кажется, будто моя голова может взорваться от этого звука. – От своих грехов нет исцеления, Художница.

– Заткнитесь! – визжу я, пытаясь вырвать руки из плотных оков моего душителя. – Отпусти меня на хрен.

Я начинаю истошно орать, потому что сил на борьбу просто нет. Пинаюсь, плююсь, кручу головой в разные стороны, пока эти мужчины продолжают говорить о моих грехах, перебивая друг друга. Я слышу смех, шипение, рычание и рыдание и этот звук походит на песню моей души, которая боится. Голова кружится, глаза закатываются, а язык как будто не помещается во рту, постоянно вываливаясь.

В один момент я чувствую прикосновение вторых пар рук, которые фиксируют мою шею в одном положении. Другие же грубые ладони открывают мой рот, несмотря на сопротивление, и кладут на язык продолговатую таблетку, наклоняя мою голову назад, заставляя ее провалиться в желудок. Во рту чертова сухость, но я не могу открыть его, чтобы выплюнуть этот препарат. Я задыхаюсь от режущего ощущение и постоянно делаю глотательные движения на рефлекторном уровне, чтобы не умереть вот так.

Меня отпускают и я валюсь на пол, потому что не чувствую собственное тело. Вместе со мной проваливается и злосчастная таблетка, оставляя горечь на языке и деснах.

Последнее, что я вижу, это то, как мужчина срывает с себя маску, присаживаясь передо мной. Я не запомнила его лицо, потому что мои глаза закатились, и я не нашла в себе силы открыть их снова.

Глава 7

Прошлое

Зиара

Апрель, 2014 год.

Город Трэйси, штат Калифорния.

Я сижу на подоконнике в коридоре моего университета. Спина упирается в большое окно и приятно остужает разгоряченное тело. Я смотрю на частицы пыли, которые ярко отражаются в солнечных лучах. Край моего черного летнего платья цепляется за ободранную белую краску подоконника, оголяя кусок бледной кожи бедра. То ли от жары, то ли от волнения на лбу и шее выступают мелкие капли липкого пота.

В своих влажных ладонях я сжимаю мобильный телефон настолько сильно, что на черном поцарапанном экране остаются следы пальцев. Я так волнуюсь, что не могу контролировать свое тело, именно поэтому левая нога раскачивается вперед и назад, ударясь пяткой о стену. Мне всего лишь нужно позвонить своему мужчине, чтобы спросить о разрешении сходить на обед со своими однокурсниками. Простое действие, банальное и обыденное, но почему-то я переживаю так, будто собираюсь признаваться в своих смертных грехах.

Друзья ждут меня на первом этаже, пока я якобы разговариваю со своим начальником по работе. Я не могу сказать им о том, что мой парень должен быть в курсе всех передвижений. Не все понимают подобную модель отношений. Точнее, вообще никто. Но чтобы не скатываться в осуждение, нужно узнать причины такого контроля. Но я не могу рассказать и о них. Мы два нездоровых человека, неправильных и сломанных, поэтому и отношения у нас необычные. И по большей части в этом виновата я, но… неважно, все равно никто не поймет.

Выдохнув, я разблокировала телефон и быстро нажала на кнопку вызова. Дрожащей рукой я подношу телефон к уху и прикрываю глаза, играясь с кулончиком на своей шее. Проходит лишь один гудок, а он уже поднимает трубку: как и всегда, он никогда не заставляет меня ждать.

– Да, Зиара? – слышится грубый голос на другом конце провода. Кажется, что мой молодой человек раздражен и зол из-за звонка, но на самом деле он всегда звучит именно так, даже в моменты невероятной нежности. Ему тяжело быть мягким и спокойным.

– Адриан, в общем, ребята пригласили меня в кафе… – начинаю я сбивчиво, зажмуривая глаза, но не успеваю пролепетать следующую фразу, потому что он перебивает меня.

– Нет. Я приеду за тобой через три минуты, и мы пообедаем вместе, если ты голодна.

– Дело не в голоде. Просто мне хочется побыть со своими друзьями и пообщаться…

– Ари, через три минуты я тебя заберу.

И он бросает трубку, точно зная, что я не ослушаюсь его. И это, черт возьми, так. Я действительно сделаю все, что он скажет. И это не потому, что я боюсь. Страха перед Адрианом совсем нет, потому что я уверена в том, что он никогда не причинит мне боли. Но, мать вашу, все равно делаю все, словно послушная ученица.

Я знаю, что по-другому не получится. И я знаю, что причина во мне. Иногда я искренне хочу, чтобы он бросил меня, и нашел себе нормальную девушку. Но это невозможно, потому что я никому не позволю быть с ним. Адриан мой, черт возьми.

– Ари, шевели задницей, ну, – кричит около лестницы Эдвин, мой лучший друг. – Договоришь по пути, у нас бронь через пять минут.

– Я… я не пойду, – сбивчиво отвечаю я, краснея и смущаясь. – Вспомнила, что мне нужно, ну… дела, в общем. Простите, ладно?

Я спрыгиваю с подоконника, поправляя подол платья, которое прилипло к моим ногам, и торопливо хватаюсь за папку с чертежами и свою сумку. Я прячу лицо за спутанными волосами, чтобы Эди не увидел насколько раскраснелось мое лицо из-за лжи.

– Эй, – он подходит ближе, приподнимая мое лицо за подбородок. – Ты же говорила со своим уродом, да?

– Не начинай…

– Нет, Ари, послушай. Я уважаю твои чувства и твой выбор, но ни хрена ненормально то, что в отношениях с ним ты стала чертовой собачкой на привязи. До этого Адриана ты всегда была в компании. Ты всегда была со мной, а теперь он водит тебя везде под конвоем. Отношения не равно слепиться всем телом и существовать, словно один человек.

– Хватит читать мне эти лекции, Эди, – я закатываю глаза, сбрасывая руку друга с плеча. – Мы не стали одним человек, и я не какая-то дама в беде, ясно? Адриан просто заботиться обо мне, потому что любит. И то, что он хочет проводить как можно больше времени со мной, еще не значит, что я его личная кукла.

– Это именно то и значит, Ари. Он привозит тебя, забирает. Встречает и провожает. Вы вместе живете и, кажется, этого времени достаточно, чтобы вдоволь натрахаться. – Эдвин звучит так грубо и противно, что я неконтролируемо сморщиваю лоб и нос.

– Если ты реально уважаешь мои чувства, то будь добр, прикрой рот, – выплевываю я, тыкая в него пальцем. – Повторяю еще раз: меня спасать не надо, потому что никто и не нападает. Я люблю Адриана. И буду рядом с ним.

– Ты теряешь себя в этой любви!

– Ты просто ревнуешь, как придурок. Ой, смотрите, Зиара больше не ходит за мной за ручку везде, – я парадирую его голос, корча лицо.

Тут же двигаюсь дальше по коридору, к лестнице, а Эдвин догоняет, стараясь успеть за моим быстрым шагом.

– Да, я провожу с тобой меньше времени, но это не значит, что я выкинула нашу дружбу из своей жизни. Ты дорог мне, ясно? Но и Адриана я люблю, потому что это мой мужчина. И его выбрала я. Сама.

– Какая к черту ревность? – Эди повышает на меня голос, слегка притормаживая на ступеньках. – Я забочусь о своей подруге. И ваши отношения начались не в самый приятный для тебя период. Ты просто утонула в нем из чувства благодарности. Мать твою, Зиара, да он же чертов манипулятор, как ты этого не видишь.

– Значит пусть и дальше манипулирует! Мне, черт возьми, нравится! Я наслаждаюсь каждым мгновением с ним, ясно? – В ушах начинает стучать из-за собственного крика, а в висках появляется противная покалывающая боль.

– Да я же пытаюсь спасти тебя, черт возьми! Я боюсь, что потеряю тебя из-за какого-то отморозка-собственника.

Я толкаю большую и тяжелую входную дверь боком, чувствуя, как мое лицо пылает из-за ярости. Эдвин уже не первый раз заводит разговор о моих отношений с Адрианом. И постоянно это заканчивается ссорой: мы кричим друг на друга, пару дней играем в молчанку, а потом делаем вид, что ничего не произошло. Очень сильно это раздражает, потому что я не знаю как доказать то, что меня никто не мучает и не держит на поводке.

– Ари, сколько это еще будет продолжаться? – спрашивает Эди, преграждая мне путь на крыльце. – Когда ты уже включишь свое чертово критическое мышление и перестанешь плясать под дудку этого урода?

– Хватит его оскорблять. Я люблю Адриана, а он любит меня. По-настоящему, не из-за какой-то хреновой благодарности. И тебе не стоит совать нос в наши отношения. Если ты и правда уважаешь мои чертовы чувства, то хватит вести себя, словно мой строгий папочка.

– Откуда тебе знать как ведут себя отцы, если все детство тебя пытались убить, как щенка? – Я теряю дар речи от его гадких слов, перестаю дышать и на мгновение как будто теряю сознание. – Если бы твой отец хоть на долю секунды интересовался тобой, то рассказал бы, как мужчина себя вести не должен. И раз уж тебя лишили такого права, то слушай: хренов Адриан Мартинез – тупое животное, а не мужчина.

– Да пошел ты! – И я бью Эдвина наотмашь по щеке, чувствуя, как слезы щиплют уголки глаз. Губы неистово дрожат, потому что я стараюсь сдержать поток горьких рыданий из-за предательства друга. – Сейчас больно делаешь мне ты, а не Адриан. И кто после этого тупое животное, черт возьми?

Чувствую себя так, будто Эдвин прижал дуло пистолета прямо к моему чертовому сердцу. И нажал на курок с улыбкой на лице. Я могу стерпеть все эти глупые нотации про неправильные отношения, но подобные слова о моем паршивом детстве – нет. Он просто использовал против меня то, что навсегда оставило след в собственной душе. То, что искалечило маленькую Зиару настолько сильно, что моя взрослая копия до сих пор ест с ложки все это дерьмо. И это никогда не закончится, потому что еще не придумали лекарства от чумы, которой заразили меня родители. И хуже всего то, что Эдвин знает об этом. Только он, Адриан и моя подруга Софи знают.

В этот момент на подъездную дорожку из мелкого гравия сворачивает черный автомобиль Адриана. Он затонирован в круг, но я чувствую, как его каре-зеленые глаза прикованы ко мне. Почему-то тело слишком остро реагирует на Адриана, постоянно посылая мне сигналы. И те места, куда прикованы его глаза, отдают жаром в самое сердце. Вот и сейчас мое лицо пылает не только из-за боли от слов Эдвина, но и из-за того, что Адриан рассматривает меня так, словно я одна существую на этой планете.